Слушай свою любовь - Картленд Барбара (книги полностью .txt) 📗
Он увидел ответ в ее глазах.
— Как можем мы надоесть друг другу, — заключил он, — если мы — одно целое, дорогая моя? Я уверен, так было когда-то давно и так будет вечно!
Он прошептал нежно:
— Теперь скажи мне, что ты чувствуешь.
— Я люблю тебя… я люблю тебя! — воскликнула Антея. — Я любила тебя… хоть и не понимала этого… потому что ты был таким добрым, всепонимающим… Но я никогда не дума-па… что в мире найдется человек, способный понять… о чем я говорю… музыкой.
— Не только музыкой. — произнес маркиз. — Я понимаю твое сердце, течение мысли в твоей маленькой умной головке, прелесть твоего грациозного тела. Все это отныне мое, и никто не отнимет у меня такое богатство.
Он снова поцеловал ее трепетно и властно, словно боялся потерять.
Но Антея уже не боялась, все ее существо пребывало во власти чуда, которое он дарил ей.
Он слегка изогнул ее губы, как при первом поцелуе, и ее словно пронзила молния.
Восторг ее был столь огромен, что окружающий мир казался нереальным.
Маркиз и маркиза Иглзклиф спускались по лестнице Карлтон-Хауса среди россыпи рисовых зерен и розовых лепестков.
Внизу их ожидал фаэтон, украшенный цветами.
Когда они сели в экипаж, толпа, собравшаяся у ограды, закричала:
— Удачи, Орел!
— С новой победой!
— Орел!
— Орел!
Маркиз добродушно помахал всем рукой, взял поводья великолепной упряжки вороных, и лошади тронулись.
На фаэтон сыпались розовые лепестки, провожающие молодоженов гости кричали: «Удачи!», «Живите долго!», «Да благословит вас Бог!»
Фаэтон выехал на Пэл Мэл.
Кучер сидел сзади на небольшом сиденье и радостно улыбался.
Когда восхищенная толпа скрылась из виду, Антея спросила:
— Далеко ли ехать? Ты так и не сказал мне, где мы проведем медовый месяц.
— Я хотел сделать тебе сюрприз, — ответил Иглзклиф. — А что касается медового месяца, то, моя дорогая, он будет длиться для нас всю жизнь.
Антея нежно улыбнулась ему из-под высокого капора, отороченного кружевом; в нем она особенно напоминала волшебную фею из сказки.
Маркиз задержал мгновенный взгляд на ее лице — ему следовало сосредоточиться на лошадях.
Антея чуть придвинулась и положила ладонь ему на колено, словно желая убедиться, что он действительно здесь.
Она никак не могла очнуться после церемонии бракосочетания, ей все казалось сном — ведь они поженились с головокружительной быстротой.
Все было продумано маркизом до последней детали.
Он смог и ее брата увлечь свадьбой, которая явится ответом на любое нелестное замечание относительно репутации Антеи.
Гарри рассказал своим друзьям в Уайт-клубе истинную причину бегства лорда Темплтона из Англии и историю спасения маркиза.
Разве может теперь кто-нибудь усомниться в ее целомудрии, если она выходит замуж в доме бабушки маркиза по материнской пинии, графини Меньчестер!
Графиня снискала всеобщее уважение, по слухам, ее боялся даже принц-регент.
Сам принц изъявил желание быть шафером во время венчания в церкви святого Георгия на Ганновер-сквер и на последовавшем за ним приеме в Карлтон-Хаусе.
— Прошу тебя… разве нам так уж необходима… вся эта пышность? — нервничала тогда Антея.
Но маркиз успокоил ее.
— Конечно, любовь моя, для нас не имеет значения, как мы поженимся, с шиком или в тихой часовне Квинз Ху, что нам обоим больше бы понравилось. Но мы не имеем права не думать о чувствах Гарри, о том, чего бы пожелали твои родители, будь они живы, и, наконец, о том, что услышат о нас в будущем наши дети.
Последние слова смутили девушку. Ее щеки покрылись густым румянцем. Маркиз, глядя на нее, в который уже раз подумал, что она — единственное земное создание, исполненное чистоты, невинности и совершенства.
Он преподнес Антее на свадьбу ожерелье из бриллиантовых звездочек, не сомневаясь, что его избранница поймет истинный смысл подарка: их чувства можно выразить только музыкой звезд, которую они услышат в первую брачную ночь.
Антея чувствовала такую всепоглощающую любовь, была настолько счастлива, что, когда в церкви святого Георгия маркиз смотрел на нее, сопровождаемую братом к алтарю, она не опустила взгляд, как того требовал обычай.
И глаза ее сияли ярче бриллиантовых звезд на шее.
Антея и маркиз излучали истинную любовь, от чего у многих стоявших поблизости защипало глаза и чуть сдавило горло…
— Ты и теперь не скажешь мне, куда мы едем? — допытывалась девушка.
— Я думал, ты уже догадалась, — ответил маркиз, — ведь есть только одно место в мире, с которым мы оба неразрывно связаны и где зародилась наша любовь. По-моему, оно единственное подходит для нашей первой ночи.
— Ты хочешь сказать… не может быть… — запнулась Антея. — Мы едем… в Квинз Ху?
— Ну конечно! — воскликнул Иглзклиф. — Я хочу любить тебя, очаровательная моя жена, в той спальне, где впервые поцеловал и куда ты дважды явилась спасти меня, словно божественное провидение. Там, где ты заботилась обо мне во время моей болезни и где ты призналась мне в любви своей музыкой.
— Я… действительно это сделала?
— Ты рассказала мне о своей любви так, как не делал еще никто после смерти моей матери, — признался маркиз, — и я понял, потому что любил тебя так же, как ты меня: нам нельзя терять друг друга. Я был готов убить любого, кто посмел бы помешать мне жениться на тебе.
Он говорил очень тихо, и Антее казалось — сердце вот-вот выскочит из ее груди.
Она чувствовала: он любит ее так же неистово, как и она его.
Сегодня вечером в комнате, принадлежавшей когда-то ее отцу и значившей для нее больше, чем любое другое место в Квинз Ху, она познает небесное счастье, которое можно передать только музыкой.
После ужина в будуаре, щедро украшенном цветами, маркиз неотрывно смотрел на нее, упиваясь очарованием юности и чистоты.
Он хотел остаться с Антеей наедине, поэтому отоспал всех слуг.
Он сам подавал ей блюда и при этом целовал.
Потом никто из них не помнил, что они ели и пили, — они вкушали нектар и амброзию богов.
— — Так чудесно быть здесь с тобой! — прошептала Антея. — — Я надеялся на это, — улыбнулся маркиз. — Но мне хочется, чтобы ты полюбила мой дом еще больше, чем этот, и, вероятно, мы не очень часто будем приезжать сюда. А посему у меня есть предложение.
— Какое?
— Давай попросим Гарри переехать сюда и следить за домом, а когда он женится — подарим ему Квинз Ху на свадьбу.
На какое-то мгновение Антея лишилась дара речи, на глазах выступили слезы радости, и она произнесла:
— Как тебе… пришла в голову… такая замечательная идея?
Маркиз встал и подошел к фортепьяно, украшенному севрским фарфором.
— Я хочу сказать тебе кое-что еще, дорогая моя.
Он заиграл мелодию, от которой сердце, казалось, растворяется в нежности.
Но в то же время в ней слышался некий удивительный ритм, что было для Антеи внове.
Она ощутила неистовое возбуждение, разлившееся по жилам, коснувшееся груди и губ.
Она желала своего мужа, она жаждала его поцелуя, она чувствовала, как ее тело изнывает без волнующего прикосновения его рук.
Когда напоследок прозвучало бурное крещендо, маркиз, зная, что чувствует Антея и сам чувствуя то же самое, шагнул к ней и подхватил на руки.
Девушка вытянула губы, ожидая поцелуя, однако вместо этого он перенес ее в соседнюю комнату.
Свечи не горели, но в окне за отдернутыми портьерами были видны проклюнувшиеся звезды и слабый золотой отблеск солнца, почти скрывшегося за горизонтом.
Антея едва ли отдавала себе отчет в происходящем, когда маркиз снял с нее неглиже, надетое поверх прозрачной ночной рубашки, и перенес на огромную кровать.
Ее глаза, обращенные к небу, на миг ослепил звездный свет, и звезды словно проникли в ее тело, дрожа и сияя внутри.
Почувствовав прикосновение рук маркиза, она поняла, что в нем тоже сверкают звезды.
Он крепко-крепко обнимал ее, не шевелясь, не говоря ни слова, будто ожидал, что сейчас поднимется занавес и произойдет нечто волшебное.
