Львица и лилия - Картленд Барбара (читать полную версию книги TXT) 📗
Граф налил себе еще один бокал шампанского, но не стал пить.
Так, с полным бокалом в руке, он подошел к окну, чтобы выглянуть в сад.
Солнечные лучи позолотили озерную гладь. Плодовые деревья и кустарники никогда еще не выглядели столь красиво.
Они принадлежали ему, Литтону Рокбруку, и он почувствовал, как по всему его телу разливается блаженная теплота, наполняя его не просто радостью владения всей этой красотой, но и ощущением мира и покоя, которое он не испытывал в течение очень долгого времени.
Ему вдруг остро захотелось разделить это новое для него чувство с Пуриллой. Не успел он подумать о ней, как услышал, что кто-то вошел в комнату, и обернулся с улыбкой на губах. Но перед ним стоял дворецкий.
— Ее сиятельства нет наверху, милорд, — сказал он. — Кормилица думает, она пошла прогуляться.
Граф нахмурился.
— Вы уверены? — спросил он. — А кто-нибудь видел, как выходила ее сиятельство?
— Не думаю, милорд, но пойду узнаю.
Граф поставил бокал, вернулся к камину и в раздумье остановился на коврике перед ним.
Пурилла так ждала, когда они смогут вместе начать осматривать дом. Похоже, раз она вышла на прогулку одна, значит, была чем-то встревожена. Обычно она поступала так всегда, когда ей необходимо было о чем-нибудь подумать в одиночестве.
Наверняка ее расстроил визит герцога и леди Луизы, особенно Луизы.
Граф не сомневался в этом, ведь любая влюбленная в него женщина, несомненно, ревновала его к другим.
Тут он сообразил, что, вполне возможно, Пурилла услышала и властное требование герцога предоставить ему объяснения.
— Дьявол! — выругался граф. — Какого дьявола эти двое заявились сюда, чтобы все испортить?
Однако он вынужден был признать, что ожидал этого со дня на день, раньше или позже, и, возможно, было к лучшему то, что это наконец случилось.
Ему показалось, дворецкий не возвращался целую вечность.
— Я не могу отыскать ее сиятельство, — сказал он, — и хотя никто из домашней прислуги не заметил, как она выходила, один из садовников видел ее светлость, когда она пробиралась сквозь заросли кустарника вместе со своим песиком.
— Спасибо, — поблагодарил граф. — Думаю, она скоро вернется.
Последние слова он сказал скорее самому себе, нежели дворецкому, и, оставшись один, снова подошел к окну. Но теперь он уже не замечал солнечных бликов ни на озерной глади, ни на цветах и кустарнике.
Литтон слишком волновался за Пуриллу. Он с тревогой думал о том, что она несчастна и, возможно, страдает от любви к нему.
«Лучше бы я рассказал ей правду, когда показывал объявление о нашем венчании», — упрекал он себя.
Ему следовало объяснить ей все самому. Так было бы гораздо лучше для нее, и она не переживала бы сейчас, расстроенная и введенная в заблуждение поведением герцога.
Но теперь слишком поздно. Ничего изменить уже нельзя. Ему оставалось только надеяться на ее скорое возвращение. Он постарается поставить все на свои места, когда она придет.
Джейсон дрожал, а Пурилла, крепко прижимая его к себе, ждала новых осыпей мела. Но вокруг стояла тишина.
От испуга ей казалось, что она слышит биение собственного сердца.
— Бесполезно просто сидеть и ждать помощи, — обратилась она к Джейсону. — Нам придется самим попробовать выйти отсюда.
Сначала ей казалось, что вокруг стоит кромешная тьма, но теперь Пурилла заметила слабую полоску света на земле. Приблизившись к тому месту, она поняла, что огромный валун, падая, оставил небольшую щель, через которую пробивался свет и поступал свежий воздух.
То же самое было и в других местах обвала, но, осмотревшись, она определила: множество глыб, плотно прилегавших друг к другу, преграждали ей путь к выходу из пещеры.
Стоило ей попытаться сдвинуть любую из них, как ей на голову обрушатся камни.
Она долго стояла без движения, беспомощно разглядывая все эти упавшие глыбы, в то время как Джейсон, тоже понимая, в каком тяжелом положении они оказались, жалобно скулил рядом.
— Что же нам делать, Джейсон? Что же делать?
Пурилла села и, обхватив своего любимца руками, снова почувствовала тепло его маленького тела. Он ласково лизнул ее в лицо, и это дало ей некоторое утешение.
Жутко было сознавать, что никто даже не догадывается, где ее искать. , Она вышла из дома, позабыв надеть шляпу, так сильно она расстроилась.
К счастью, ее шелковое платье было на подкладке, а рукава спускались до самых запястий, но в пещере оказалось значительно холоднее, нежели снаружи, и скоро ей предстояло сполна ощутить холод, особенно когда солнце сядет и через щели будет дуть свежий ветерок.
Внезапно ее охватила настоящая паника. Ведь никто и не подумает искать ее здесь, и, вероятно, им с Джейсоном предстоит умереть от холода и голода, а граф так никогда ничего и не узнает.
Мысль о том, что она никогда больше не увидит его, ужаснула Пуриллу, и она чуть было не закричала, моля о помощи.
Но едва открыв рот, она поняла всю безнадежность этого зова.
За пределами парка, пока они шли сюда, им не встретилась ни одна живая душа. Заросшие земли, по которым они брели, явно не обрабатывались арендаторами, и, похоже, в эту часть поместья вообще не заглядывали ни арендаторы, ни сезонные рабочие.
— Нам надо что-то предпринять, Джейсон, — произнесла она с отчаянием, — мы должны!
Он теснее прижался к ней, словно страх в голосе хозяйки пугал и его.
— Нам нельзя умереть здесь… нельзя! — продолжала Пурилла. — Если я умру, леди Луиза сможет… заставить графа… жениться на ней.
Подобная мысль пугала ее даже больше, нежели собственное отчаянное положение. Не было сомнений — все так и произойдет. Не успеет разнестись известие о ее смерти, как леди Луиза и ее грозный отец снова начнут преследовать графа и снова будут принуждать его вступить в брак с этой женщиной. В брак, которого он избежал, женившись на Пурилле.
— Его необходимо спасти… я должна спасти его! — внушала себе Пурилла. Но единственным его спасением являлась ее жизнь. Ей предстояло спасти себя, дабы спасти его.
Она села и стала неотрывно смотреть на загородившие проход груды меловых глыб, словно пытаясь силой своей воли неким волшебным образом освободить путь из пещеры.
И тут ее осенило. У нее оставался единственный шанс — использовать мощь своей мысли.
Она ничего не рассказывала об этом графу, опасаясь его непонимания и неприятия этих якобы фантазий.
Когда брат приезжал в отпуск из Индии, она буквально засыпала его вопросами о способностях, которыми обладали индийские факиры. О том, как они творили чудеса, которым никто не находил объяснений.
— Многие из них обладают даром гипнотического воздействия, — объяснял Ричард, — но помимо этого они, несомненно, пользуются таким способом передачи информации на расстоянии, который до сих пор на Западе никто не применяет.
— И каков же он? — нетерпеливо выспрашивала Пурилла.
— Это трудно объяснить, но каким-то необычайным способом они в состоянии передавать свои мысли на большие расстояния, — начал свой рассказ брат.
Пурилла не перебивала, и он продолжал:
— У нас служил один сипай. Однажды он пришел ко мне и, рассказав о смерти своего отца, попросил у меня отпуск. Поскольку я знал, где жил его отец, а было это почти за три сотни миль от нас, я поинтересовался, как же он узнал про смерть старика.
— Он умер прошлой ночью, капитан-сахиб.
— Прошлой ночью! — воскликнул я. — Но как же ты смог узнать об этом?
— Мои брат и сестры сказали мне это, капитан-сахиб.
— И как же ты поступил? — спросила Пурилла.
— Конечно, я отказался отпустить его под таким очевидно лживым предлогом, — ответил Ричард. — Но две недели спустя мне и вправду сообщили о смерти его отца. И умер он действительно в точно указанное индусом время!
Пурилла вспомнила об этом необычном виде телепатии и решила, что, если она не хочет умереть в темной пещере, ее единственным шансом выжить должна стать попытка мысленной связи с мужем.
