Бархат - Фэйзер Джейн (читать книги регистрация TXT) 📗
– Я принесу коньяка, – сказал Натаниэль.
– Мне бы хотелось теплого молока, – прошептала Габриэль, кутаясь в теплый халат. – Если уж ты идешь вниз.
Натаниэль почесал голову. Он редко бывал в той части дома, где находилась кухня, и не был уверен, что сможет выполнить просьбу графини.
Габриэль улыбнулась ему, в ее глазах был лишь намек на обычный веселый огонек.
– Я пойду с тобой, – сказала она. – Уверена, что в кухне огонь горит всю ночь. Там гораздо теплее, чем здесь.
– И там я наконец-то услышу твой рассказ, – заявил Прайд.
Габриэль до этого рассказывала о своих ночных кошмарах только двум людям – Джорджи и Гийому. Только они могли слышать от графини, как воспоминания о кровавых расправах террора терзают ночами ее душу. Поведать что-то Натаниэлю – значило проявить слабость и обнажить душу перед врагом. Но тут голос разума подсказал ей: подобный рассказ подтвердит ненависть к нации ее отца.
Разум возобладал над чувствами.
– Да, я расскажу тебе, – сказала она. – Со мной это может случиться вновь – это единственная причина, по которой тебе следует все знать.
Натаниэль подал ей руку. Они спустились в кухню. Габриэль шла босиком, и халат задевал ее голые ступни…
Девушка поставила на плиту кастрюльку с молоком, уселась и протянула ноги к огню. Натаниэль тем временем принес из библиотеки графин с коньяком.
– Итак? – спросил он.
Они сидели в тишине кухни, нарушаемой лишь тиканьем больших напольных часов.
Габриэль взяла двумя руками чашку с горячим молоком и вдохнула поднимающийся от молока пар.
– В начале революции, – начала она, – мой отец голосовал с третьим сословием вместе с герцогом Орлеанским, Мирабо и Талейраном. Все они верили в реформы. Когда дела пошли плохо, Талейрана сослали.
Она недоуменно пожала плечами, стараясь сделать вид, что не очень-то верит в то, что Талейран был сослан. Натаниэль должен убедиться в том, что она не очень доверяет крестному отцу.
– Он хитрый лис… много хитрее, чем мой отец. Талейран всегда знал, куда дует ветер, знал настроения народа в годы анархии. А главное, он никогда не забывал о своих интересах. Мой отец считал, что люди всегда будут воспринимать его таким, каков он есть. Он наивно верил в то, что те, кому он поклялся помогать, не причинят ему вреда.
– Но террору было все равно, – подсказал Натаниэль.
– Да, – мрачно подтвердила она. – Террор поглотил своих фанатичных приверженцев точно так же, как сначала поглотил аристократов. Так или иначе, однажды моих родителей схватила толпа. Их увели прямо под трибунал, осудили и казнили на следующий день… по крайней мере, мою мать. Я видела ее на телеге по пути к месту казни. Точно не знаю, что случилось с моим отцом. Его след потерялся в тюрьмах, и больше о нем не было известий.
– А где была ты?
– Когда родители поняли, что в дом вот-вот нагрянет разъяренная толпа, они спрятали меня на потолочной балке в салоне. Дубовое перекрытие было достаточно широким, чтобы там мог спрятаться ребенок. – Она посмотрела на Прайда поверх чашки. – И с тех пор события этого дня преследуют меня в ночных кошмарах. Точнее, это даже и не кошмары, а очень точное повторение всего происшедшего… я словно вновь всё это переживаю… А в конце я всегда вижу, как мою мать везут на телеге на гильотину.
Она сделала большой глоток и замолчала. Большего Габриэль рассказывать не хотела.
– А как тебе удалось бежать из Франции?
– С помощью Талейрана, – ответила графиня. – У него всегда, даже в годы террора, были связи в Париже, только не спрашивай меня какие. Мой крестный умеет сидеть на двух стульях и служить двум господам.
Графиня перевела взгляд на огонь, пылавший в камине.
– Возможно, он мог и родителей моих спасти… впрочем, не знаю… Мне иногда кажется, что Талейран так относится ко мне сейчас, потому что чувствует вину. – Она нетерпеливо покачала головой. – Хотя я не могу себе представить, что его светлость князь Беневентский вообще может испытывать чувство вины. Он слишком практичен.
Натаниэль выслушал графиню и решил обдумать ее рассказ позднее.
– А что случилось дальше? – спросил он.
– Связи Талейрана перенесли меня из Парижа в Бретань – на английскую рыбацкую шхуну. Меня доставил к дому де Вейнов одним ранним утром какой-то французский беженец. И де Вейны приняли в дом молчаливого, напуганного ребенка. Они оставили меня в покое и не тревожили, ожидая, пока я приду в себя. И в один прекрасный день я как будто очнулась от страшного сна. Я жила у них до восемнадцати лет. Они моя семья, их интересы – мои интересы. – Габриэль слегка улыбнулась. – У меня нет слов, чтобы описать, что они для меня сделали, – продолжала она свой рассказ. – Во время обеда я пыталась рассказать тебе об их большой, дружной и шумной семье.
– Да, помню, – промолвил Натаниэль, со стыдом припоминая свои односложные, резкие реплики во время ее повествования. – Со мной было нелегко разговаривать?
– Можно сказать и так, – ответила Габриэль, широко улыбаясь. – Но, как выяснилось, у тебя неплохое чувство юмора… и что из этого? – неожиданно добавила она с обычной насмешливой улыбкой.
Натаниэль удрученно покачал головой.
– Майлз и Саймон нередко сетуют на мой скверный характер.
– Но отчего у тебя такой нрав? – спросила графиня, поставив пустой стакан на пол возле своего стула. И, меняя тему, добавила: – А теперь, мне кажется, ты должен ответить откровенностью на откровенность. Расскажи что-нибудь о себе.
Габриэль еще не успела договорить до конца, как пожалела, что завела разговор на эту тему. Ей не хотелось знать секретов лорда Прайда. Но было поздно: вопрос был задан.
Натаниэль широко развел руками.
– Ты в моем доме, в моей жизни. В этом месте можно прочесть всю мою историю.
– Но, возможно, я не умею читать на этом языке, – проговорила Габриэль без улыбки.
Прайд недоверчиво покачал головой:
– Сомневаюсь в этом, мадам. Я абсолютно убежден в ваших способностях полиглота. Вернемся-ка лучше в постель.
С этими словами он направился к двери. Габриэль не подала виду, что она рада его уходу.
– Иди наверх, – промолвила она. – Мне не хочется спать. Посижу еще немного у огня. Я лягу в своей спальне, поэтому не потревожу тебя, когда приду.
Натаниэль, придержав задвижку двери, повернулся спиной к графине. Потом он обернулся и окинул Габриэль взглядом. Его лицо было спокойным, глаза – доброжелательными.
– Если ты уверена, что хочешь именно этого, – произнес он.
– Абсолютно уверена. И я уже совершенно спокойна. Этой ночью мой сон не повторится.
Он еще некоторое время смотрел на нее, а затем согласно кивнул:
– Только не сиди слишком долго.
– Спокойного сна, Натаниэль.
– Доброй ночи, Габриэль.
Дверь за ним тихо закрылась.
Габриэль еще некоторое время смотрела на огонь, грея ноги у каминной решетки. Напольные часы пробили три. Прислуга спала, и ее не будет еще часа два. Прайд скоро тоже уснет. Графиня намеревалась исследовать сейф этой ночью, но порыв страсти нарушил ее планы. Впрочем, похоже, ночной кошмар помог ей и у нее появился еще один шанс.
Не раздумывая более, она поднялась и направилась к двери, бесшумно ступая босыми ногами по каменному полу. Некоторое время девушка постояла в узеньком коридорчике, ведущем в главный зал. Габриэль напряженно вслушивалась в тишину. Вдруг что-то дотронулось до ее ног. Девушка вздрогнула, но, опустив глаза, улыбнулась: кот, направляясь на ночную охоту за мышами, задел ее. Он принюхивался, прижав уши и высоко подняв хвост.
Дом был полон ночных звуков – потрескиваний, шорохов, скрипов. Девушка слышала даже стук своего сердца. Конечно, для того, чтобы лазить по стенам и брать высокие препятствия, требовалась храбрость, но совсем не такая, как сейчас, когда надо было влезть в чужие вещи.
Впрочем, Габриэль никогда не испытывала недостатка смелости, работая с Гийомом, и не собиралась изменять себе и сейчас.
