Звезда для Наполеона - Бенцони Жюльетта (читать книги онлайн без .txt) 📗
Два зала, следовавшие за большой комнатой, были в таком же состоянии запущенности и обветшания: голые стены с видневшимися остатками фресок, на которых немощные фигуры блуждали по выщипанным полям, камины с обвалившейся лепкой, полное отсутствие мебели и изобилие паутины, такой густой, что она образовала, спускаясь с потолка, дымчато-серые занавеси. Марианна подумала было, не поместил ли ее Морван в совершенно заброшенный дом, но вдруг через полуоткрытую дверь до нее донеслись звуки голосов. Она направилась в ту сторону, толкнула дверь.
Открывшееся перед ней помещение могло быть как столовой замка, из-за стоявшего посередине громадного стола, так и залом монастырского капитула, благодаря высокому сводчатому потолку и висевшему на стене величественному распятию черного дерева, или же просто амбаром, столько всевозможных ящиков и тюков лежало повсюду вокруг старых кожаных, обитых гвоздями, кресел и многочисленных табуретов. Большинство тюков было вспорото, открывая взору тюки полотна и шелка, кипы хлопка, пачки чая и кофе, дубленую кожу и множество других вещей – плоды недавней или имевшей место чуть раньше деятельности береговых пиратов. Но внимание Марианны не задержалось на окружающем, так как в центре этого беспорядка вели отчаянную перебранку предводитель разбойников и довольно привлекательная девушка в костюме, похожем на тот, что надела Марианна, только платье было из алого атласа, а шаль – шелковой, китайской, с вышитыми цветами яблони.
Только повышенный тон указывал на то, что собеседники ведут спор, ибо они говорили по-бретонски, и новоприбывшая не могла понять ни единого слова. Она отметила только, что девушка была брюнетка, как и она, может быть, чуть светлее, что у нее прекрасный цвет кожи и что ее глаза, цвета лесного ореха, могут становиться невероятно суровыми. Кроме того, она, к своему величайшему удивлению, констатировала, что Морван хотя и снял большую круглую шляпу, но остался в маске. Вдруг девушка обернулась к двери, словно ожидая кого-то, и, заметив Марианну, обратила против нее свой гнев.
– Мое платье! – отчаянно закричала она, на этот раз на превосходном французском. – Ты посмел дать ей мое платье… и мои туфли, и мою красивую ирландскую шаль!
– Я действительно посмел, – раздался в ответ холодный голос Морвана, даже не потрудившегося хотя бы повысить тон. – И я посмею еще кое-что сделать, если ты не прекратишь этот крик. Я не выношу, когда кричат…
Полулежа в одном из кресел, закинув ногу на подлокотник, он поигрывал хлыстом с золотой рукояткой, имевшим совершенно новый вид.
– Я буду кричать, если это мне нравится! – быстро ответила девушка. – А платье мое, и я запрещаю тебе отдавать его.
– Прежде чем стать твоим, оно было моим. Ведь это я обарахлил тебя с ног до головы. Ты была почти голой, когда я подобрал тебя около тюрьмы в Бресте, где ты поджидала, скоро ли повесят твоего хахаля, такого же воришку, как и ты… Все, что на тебе, дано мною, моя красотка. Это и это… и это тоже!
Кончиком хлыста Морван с таким пренебрежением поднимал то золотое ожерелье, висевшее на шее бретонки, то кружева на рукавах, что Гвен задрожала от гнева. Резким движением она оправила юбку, которую начал приподнимать хлыст, и закричала:
– Ты мне ничего не давал, Морван! Все, что я имею, я честно заработала. Здесь и моя доля добычи… и цена ночей, которые я провела с тобой. Что же касается этой…
Она снова повернулась к Марианне, возможно, чтобы отобрать свою собственность, но девушка остановила ее порыв, заявив спокойно:
– Поверьте, что я сожалею, мадемуазель, позаимствовав у вас, впрочем, и не ведая об этом, одежду, но примите во внимание, что не могла же я появиться перед господином (она кивнула в сторону разбойника) в одном его плаще. Если вы найдете мне другую, я охотно верну эту.
Миролюбивые слова подействовали на Гвен как холодный душ. Гнев уступил в ее глазах место удивлению. Она по-новому внимательно посмотрела на Марианну, немного помолчала, затем с явной неохотой вымолвила:
– Ладно! Раз у вас ничего нет, пока попользуйтесь. Только постарайтесь ничего не испортить.
– Я буду очень осторожна, – улыбнулась Марианна.
Эта девушка, должна быть, была крестьянка, сбившаяся с пути истинного из-за нищеты, и стала любовницей вора, но, странное дело, Марианну охватила внезапная волна симпатии к ней. С некоторых пор она сама познала, что такое страх, страдание и физическая слабость. На набережной Плимута она была готова согласиться на что угодно, чтобы спасти свою жизнь и ускользнуть от Язона Бофора. К тому же Морван решительно не внушал ей доверия. Он разговаривал с этой Гвен в такой манере, что из простой женской солидарности Марианна стала на ее сторону. Возможно, что и разбойник это почувствовал, потому что, повернувшись в кресле, он указал своей подруге на дверь:
– А теперь уйди! У меня серьезный разговор с этой девушкой. Увидимся позже.
Гвен послушалась беспрекословно. Покачивая бедрами под китайской шалью, она направилась к двери, но, проходя мимо Марианны, не удержалась:
– В самом деле? Не слишком ли она сочная штучка для этого? Я тебя знаю, Морван. Когда смазливая мордашка переступает твой порог, ты не можешь удержать руки в карманах. Только помни: если после того, как ты расщедрился на мою одежду, ты отдашь ей и мое место в постели, получше охраняй ее здоровье… и свое тоже. Счастливо развлекаться!..
Она скорчила гримасу Марианне, сразу почувствовавшей, как тает «волна симпатии», которую вызвала в ней бретонка, и вышла с видом оскорбленной королевы. Но эта интермедия по крайней мере позволила Марианне обрести уверенность. И теперь она без малейшего страха смотрела на предводителя бандитов. В конце концов это был только мужчина, и Марианна справедливо решила, что мужчины не смогут ее больше обмануть. Поцелуй Язона Бофора, как и сделанное им неприличное предложение, затем последние слова Франсиса Кранмера перед смертью, наконец, взгляды и жесты Жана Ледрю постепенно открыли ей силу ее женского очарования и его власть над мужчинами… Даже девушка, которая только что вышла, даже эта Гвен, на свой вульгарный лад засвидетельствовала ее красоту. Она сказала, что Марианна «слишком сочная штучка». Девушка не совсем поняла смысл этих слов, но ясно было, что это комплимент.
Поскольку Морван по-прежнему оставался в кресле, теребя свои странные косички и не предлагая ей сесть, она сама взяла стул, устроилась на нем, со строгим видом скрестила руки на переднике и заявила:
– Раз мы должны серьезно поговорить, давайте говорить серьезно! Но о чем?
– О вас, обо мне, о наших делах, наконец… Я думаю, что у вас должно быть сообщение для меня?
– Сообщение для вас? И от кого? Вы разве забыли, что это море выбросило меня сюда. Сюда, куда я вовсе не собиралась? Не представляя себе, что я смогу иметь честь встретиться с вами. Трудно предположить, кто мог бы дать мне какое-либо поручение к вам.
Вместо ответа Морван вытащил из кармана медальон и заставил его плясать на кончиках пальцев.
– Та, кто дала вам, не могла послать вас сюда с единственной целью посетить Бретань зимой.
– А кто вам сказал, что она послала меня и что я направляюсь в Бретань? В ночную бурю высаживаются там, где удастся! Это же, – она указала на медальон, – напоминание о самопожертвовании моих родителей. Кстати, будьте столь любезны вернуть его мне… так же, как жемчуг моей матери. Им нечего делать в ваших карманах!..
– Мы поговорим об этом позже! – отрезал Морван с улыбкой, от которой его маска показалась еще более зловещей. – В данный момент я хотел бы услышать ваш ответ. Ради чего предприняли вы в худшую пору года эту опасную переправу? Девушка с вашим именем и вашими манерами отправилась бы в подобный путь, только будучи по меньшей мере одной из амазонок Короля… и имея поручение!
По мере того как Морван говорил, Марианна напряженно размышляла. Она ясно представляла себе, что окутывающая ее тайна является лучшей защитой. Рассказать Морвану о событиях, сокрушивших ее мир и ее мечты, было бы последней глупостью. Пока он будет считать ее своей единомышленницей, он оставит ее на свободе. Эта идея с загадочным поручением оказалась удачной. К несчастью, Марианна никогда не была близка с изгнанной королевской семьей, и из эмигрантов она встречалась только с монсеньором Талейран-Перигором и, к сожалению, с герцогом д'Авари. Конечно, оставался еще ее крестный, но явных доказательств, что аббат де Шазей ездил по делам законного короля, не было. Один Бог знал, чем он занимается.
