Дезире - Зелинко Анна-Мария (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗

— Господи, ты думаешь о дневнике! Это экстравагантно! — устало произнесла она. С глубоким вздохом она упала, не раздеваясь, на мою постель.

Она спала до полудня, и я ее не будила.

Утром я услышала стук молотков. Я спустилась вниз и увидела, что в большом зале делают эстраду. Жозеф был там и по-итальянски давал указания рабочим. Он, наконец, опять говорил на родном языке! Увидев меня, он быстро подошел.

— С этой эстрады мы с Жюли будем смотреть бал.

— Бал? Но сегодня нельзя давать бал!

— Конечно! Нельзя давать бал, если в доме покойник, но мы унесли… гм… труп. Я распорядился положить Дюфо в часовне с соблюдением всех почестей, так как нельзя забывать, что он генерал французской армии. А бал должен состояться. Мы должны доказать, что в Риме царят спокойствие и порядок. Иначе будут говорить, что мы не хозяева положения. Это прискорбный случай, конечно, но это не так важно. Понимаете?

Я кивнула. Генерал Дюфо оставил любовницу и сына, чтобы жениться на мне. Он пытался утихомирить разбушевавшуюся толпу, чтобы выглядеть героем в моих глазах… Генерал застрелен! Это — прискорбный случай, конечно, но это не так важно!..

— Мне совершенно необходимо поговорить с вашим братом, Жозеф.

— С каким? Люсьеном?

— Нет. С Наполеоном.

Жозеф не мог скрыть удивления. Вся семья знает, что до сих пор я отказывалась от встреч с Наполеоном.

— Мне нужно поговорить о семье генерала Дюфо, — коротко пояснила я, выходя из зала. Плотники вновь застучали молотками.

Вернувшись в спальню, я нашла в моей постели рыдающую Жюли. Я подсела к ней, она обвила мою шею руками и всхлипывала, как ребенок.

— Я хочу домой! — говорила она сквозь слезы. — Я не хочу жить в чужих дворцах! Я хочу иметь свой очаг, как все люди! Что мы делаем здесь, на чужой земле, где нас хотят застрелить? И в этих ужасных дворцах, где вечные сквозняки? И в этих комнатах, таких высоких, как в церкви… Что мы здесь делаем? Я хочу домой!

Я прижала ее к себе. Смерть Дюфо была последней каплей. Жюли остро почувствовала, что она несчастна здесь.

Принесли письмо от мамы из Марселя. Мы прижались друг к другу, забравшись с ногами на мою постель, и читали мамины новости, написанные ее аккуратным косым почерком.

Этьен решил переехать с Сюзан в Геную и открыть там филиал дома Клари. Мама не хочет оставаться в Марселе и уезжает в Геную с Этьеном и Сюзан. Она думает, что мне достаточно гостить у Жюли, и надеется, что господь в скором времени пошлет мне хорошего мужа. Но она меня не торопит. Да, Этьен хочет продать наш дом в Марселе… Жюли перестала плакать. Мы испуганно посмотрели друг на друга.

— Значит, у нас не будет дома? — прошептала Жюли. Я проглотила слюну.

— Во всяком случае, ты никогда бы не вернулась в наш дом.

Жюли задумчиво глядела в окно.

— Да, конечно. Но было так приятно вспоминать наш дом и сад, и беседку… Ты знаешь, все это время, что мы переезжали из одного дворца в другой, я вспоминала наш дом в Марселе… Я никогда не вспоминаю дом, который Жозеф купил в Париже, а только папин дом…

В дверь постучали. Вошел Жозеф, и Жюли опять заплакала.

— Хочу домой! — твердила она. Жозеф подсел к нам и обнял ее.

— Да, мы уедем. Сегодня вечером дадим бал, а завтра уедем в Париж. Я сыт Римом. — Он сжал губы. — Я попрошу правительство дать мне другую должность. Ты довольна нашим домом в Париже, Жюли?

— Пусть Дезире едет с нами, — сказала Жюли, все еще всхлипывая.

— Я поеду с вами, — ответила я. — Куда же мне ехать теперь?

Жюли подняла ко мне мокрое от слез лицо.

— Мы будем прекрасно жить в Париже втроем: ты, Жозеф и я. Ты не представляешь, Дезире, как прекрасен Париж! Огромный город! А витрины магазинов! А огни фонарей, которые вечером отражаются в Сене! Нет. Ты там не была и не можешь себе представить!..

Жюли и Жозеф ушли распорядиться отъездом, а я упала на свою постель. Мои веки горели от бессонной ночи, я пыталась вспомнить лицо Наполеона… Но перед моими закрытыми глазами плыло лицо, нарисованное на чашках и табакерках… Потом это лицо сменили огоньки фонарей, плясавшие в темной воде Сены, огоньки, которые я не забуду никогда.

Глава 10

Париж, конец жерминаля, год VI

(Во всем мире, кроме нашей республики — это апрель, 1798)

Я видела его!.. Мы были приглашены к нему на прощальный ужин. Он скоро отплывает в Египет с большой армией и сказал своей матери, что, победив страну пирамид, объединит Запад и Восток и создаст из нашей Республики единую всемирную монархию.

Мадам Летиция выслушала его спокойно, а потом спросила у Жозефа, не скрывают ли от нее, что Наполеон время от времени еще подвержен приступам малярии. Ей казалось, что у ее бедного сына рассудок не совсем в порядке. Но Жозеф подробно объяснил нам — матери, Жюли и, конечно, мне, что таким образом Наполеон хочет смирить англичан. Он начисто уничтожит их колониальное могущество.

Наполеон и Жозефина живут в очень маленьком домике на улице Победы. Дом ранее принадлежал актеру Тальма, и Жозефина купила его у жены актера. Купила еще в те времена, когда она изящной тенью скользила в гостиных м-м Тальен под руку с прекрасной Терезой. Вся разница в том, что тогда эта улица называлась Шантерен. Муниципалитет Парижа после побед Наполеона в Италии переименовал улицу в его честь, и с тех пор она называется улицей Победы.

Трудно вообразить, сколько народу вместилось вчера в этом маленьком скромном домике, где, кроме столовой, имеется всего две крошечных гостиных. Когда я вспоминаю все эти лица и гул голосов, у меня еще и сейчас кружится голова.

Жюли рекомендовала мне сказаться больной и спрашивала с нежной заботливостью:

— Ты взволнована? Ты еще любишь его?

Я вспомнила, что когда он улыбался, он мог делать со мной все, что захочет… Кроме того, меня не покидала мысль, что он и Жозефина до сих пор сердиты на меня за ту сцену, которую я им устроила у м-м Тальен. Он меня терпеть не может, он мне не улыбнется никогда, наверное, он меня просто ненавидит!..

У меня было новое платье, которое я, конечно, надела. Платье было желтое с розовым, и я надевала к нему как пояс — бронзовую цепь, купленную у антиквара в Риме. Кроме того, позавчера я остригла волосы.

Жозефина была первой парижанкой, сделавшей короткую прическу, но теперь все парижские дамы обрезали волосы и носят букли, высоко поднятые надо лбом. У меня слишком тяжелые и густые локоны для такой прически, и я не умею хорошо накрутить их на папильотки, но я тоже сделала из своих остриженных волос высокую прическу и украсила ее шелковым бантом.

Но что бы я ни делала, рядом с Жозефиной я всегда буду иметь вид провинциалки. Большое декольте моего нового платья позволяет видеть, что я уже давно не нуждаюсь в том, чтобы увеличивать бюст с помощью носовых платков, наоборот, я решила есть поменьше сладостей, чтобы не полнеть.

Но мой нос так и остался вздернутым, и так будет, конечно, до моей смерти. Это очень печально, тем более, что после наших побед в Италии в моду вошли «классические профили».

Мы приехали на улицу Победы в коляске и вошли в маленькую гостиную, где уже кишели Бонапарты. Несмотря на то, что м-м Летиция живет теперь в Париже и члены семьи часто видятся, каждая встреча начинается бурными объятиями, поцелуями и шумными проявлениями радости.

Сначала я была прижата к груди м-м Летиции, потом расцелована м-м Леклерк, моей милой маленькой Полетт, которая заявила перед своей свадьбой:

— Леклерк — единственный из окружающих нас офицеров, в которого я ни капли не влюблена.

Но Наполеон, опасаясь, что своими любовными похождениями Полетт скомпрометирует семью, настоял на этом браке.

Леклерк, низенький, толстенький, очень энергичный, никогда не улыбающийся, выглядел гораздо старше Полетт.

Элиза тоже присутствовала, раскрашенная как оловянный солдатик, со своим супругом Бачиокки и распиналась, расписывая блестящие перспективы своего мужа, которого Наполеон обещал устроить в одно из министерств.