Римский карнавал - Холт Виктория (читаем книги онлайн txt) 📗
— Чезаре, — спросила Лукреция брата, — случилось что-то, что рассердило тебя?
Он обхватил пальцами ее шею, откинул голову сестры назад и нежно поцеловал ее в губы.
— Эти прекрасные глазки видят слишком много, — пробормотал он. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной кататься верхом.
— Хорошо, Чезаре, с превеликим удовольствием. Куда мы отправимся?
— Пожалуй, вдоль реки. Через город. Пусть люди видят нас вместе. Им доставляет удовольствие смотреть на нас. А почему бы и нет? Мы достаточно приятны для этого.
— А ты самый красивый мужчина в Италии. Он засмеялся.
— Неужели!
В моей одежде священнослужителя!
— На тебе она смотрится с достоинством. Ни один священник не выглядит, как ты.
— Факт, который заставляет всех епископов и кардиналов сильно завидовать.
Он в хорошем настроении, подумала девушка, я ошибалась.
Когда они выехали на прогулку, к ним присоединился еще один всадник. Это была миловидная рыжеволосая девушка, роскошно одетая, даже, лучше сказать, разодетая, сиявшая драгоценностями, волосы свободно спускались на плечи.
— Фьяметта хорошо тебя знает, сестра, — сказал Чезаре, переводя взгляд с куртизанки на золотистую головку невинной Лукреции. — Она заявила, что я слишком часто произношу твое имя, когда бываю с ней.
— Мы очень преданны друг другу, — объяснила Лукреция девушке.
— Наверняка, — заметила Фьяметта. — Весь Рим говорит о вашей взаимной преданности, так что даже трудно сказать, кто любит донну Лукрецию сильнее — ее братья или отец.
— Так приятно быть любимой, — просто сказала Лукреция.
— Поехали, — скомандовал Чезаре, — погуляем вместе.
Он ехал между девушками, на губах его играла сардоническая улыбка, когда они следовали по улицам. Люди проходили мимо них, опустив глаза, но стоило им проехать, как прохожие долго глядели им вслед.
У Чезаре уже была такая репутация, что никто не осмеливался бросить ему враждебный или насмешливый взгляд, который он мог бы заметить. Но римляне просто не могли не смотреть ему вслед, увидев его вместе с сестрой и другой женщиной.
Чезаре прекрасно знал, какое впечатление производит на горожан, проезжая при свете дня в обществе самой скандально известной куртизанки Рима и с собственной сестрой; он знал, что о его поведении сразу же доложат отцу и что тот будет им очень недоволен. Этого-то и добивался Чезаре. Пусть люди смотрят, пусть сплетничают.
Фьяметте очень нравилась их прогулка. Она была в восторге от того, что теперь люди узнают, кто ее последний возлюбленный это сын папы. Очень неплохо для ее репутации! Чем больше она будет его любовницей, тем лучше, наверняка, все примут это как доказательство ее превосходства над подругами по профессии.
Они отправились к древнему Колизею, который ничуть не очаровал Лукрецию, а только наполнил ее ужасом, когда она вспомнила о христианах, брошенных на съедение диким зверям и погибшим за веру.
— О! — воскликнула она. — Как прекрасен Колизей и как… тревожит. Говорят, что если прийти сюда ночью, то услышишь стоны мучеников и рев диких животных.
Фьяметта рассмеялась.
— Сказки!
Лукреция вопросительно посмотрела на брата.
— Фьяметта права, — сказал он. — Единственное, что ты наверняка здесь услышишь — это как уносят мрамор и камни желающие построить себе дом. А сказки сочиняют и рассказывают, чтобы удерживать подальше от Колизея тех, кто может помешать вору.
— Наверное, так и есть. Я больше не боюсь.
— Но умоляю тебя, сестра, не вздумай прийти сюда ночью. Тебе нечего здесь делать.
— А ты бы пришла сюда ночью? — спросила Лукреция Фьяметту.
За девушку ответил Чезаре:
— Ночью Колизей становится притоном воров и проституток.
Фьяметта слегка покраснела, но она уже научилась скрывать свой гнев перед Чезаре.
Лукреция, видя смущение девушки и понимая его причину — поскольку она поняла, представительницей какой профессии та является, — быстро проговорила:
— Папа Павел построил из этих камней себе дворец. Разве не чудесно размышлять о том, что хотя все эти камни, весь этот мрамор свое отслужили и построившие Колизей давно умерли, все же спустя четыреста лет еще можно построить новые дома из того же самого материала?
— Ну разве она не очаровательна, моя сестренка? — сказал Чезаре и стал ее целовать.
Некоторое время они скакали через развалины, затем повернули лошадей ко дворцу Санта Мария в Портико.
Чезаре сказал Фьяметте, что навестит ее сегодня же вечером, и пошел во дворец вместе с сестрой.
— Ну, — начал он, когда они остались одни, — ведь когда бы Чезаре ни приходил к Лукреции, служанки знали, что он хочет остаться с ней наедине. — Теперь признайся, что ты немного шокирована.
— Люди смотрели нам вслед, Чезаре.
— А как тебе понравилась бедняжка Фьяметта?
— Хорошая девушка. Она очень красива… Но она куртизанка, правда ведь? И разве ей подобает прогуливаться вместе с нами по улицам?
— Почему бы нет?
— Хотя бы потому, что ты архиепископ. Чезаре с силой ударил себя кулаком по бедру с детства привычным жестом.
— Именно потому, что я архиепископ, я еду по улицам с рыжеволосой проституткой.
— Наш отец говорит…
— Я знаю, что говорит наш отец. Имей своих любовниц — десять, двадцать, сто, если надо. Развлекайся, как хочешь… наедине. А на людях не забывай, никогда не забывай, что ты сын святой церкви. Клянусь всеми святыми, что я избавлюсь от необходимости служить церкви, я стану вести себя так, что отцу придется освободить меня.
— Но ты сделаешь его несчастным.
— А как насчет того, что он сделал меня несчастным?
— Это ведь для твоего продвижения.
— Ты слушаешь его, а не меня. Я вижу это, сестренка.
— О нет, Чезаре, нет. Если бы я знала, что могу тебе чем-то помочь, я бы охотно сделала для тебя все.
— И все-таки ты печалишься об отце. Ты с таким сочувствием произнесла: «Его сделает это несчастным». И ни слова о том, как несчастлив я.
— Я понимаю, что ты несчастлив, дорогой мой брат, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы положить конец этому несчастью.
— Правда? Правда, Лукреция?
— Все… все возможное.
Он обнял ее за плечи и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
— В один прекрасный день я могу попросить тебя выполнить свое обещание.
— Я буду ждать. Я буду готова, Чезаре. Он горячо поцеловал сестру.
— Ты успокаиваешь меня, — сказал он. — Разве ты не всегда делала это? Любимая моя сестра, никого на земле я не люблю так, как люблю тебя.
— И я люблю тебя, Чезаре. Разве этого недостаточно, чтобы чувствовать себя счастливыми, несмотря на все испытания и трудности?
— Нет, — крикнул он, глаза его пылали. — Я знаю, для чего я рожден. Я должен быть королем. Завоевателем! Разве ты сомневаешься в этом?
— Нет, не сомневаюсь. Я всегда вижу тебя королем и завоевателем.
— Дорогая Лукреция, когда мы прогуливались вместе с Фьяметтой верхом, ты смотрела на развалины и размышляла о прошлом. В нашей истории один великий человек. Он покорил многие страны. Он жил до того, как был построен Колизей, он один из великих, чья родина — Рим. Ты понимаешь, о ком я говорю.
— О Юлии Цезаре, — ответила девушка.
— Великий римлянин, великий завоеватель. Я представляю его пересекающим Рубикон, знающим, что вся Италия лежит перед ним. Это происходило за сорок пять лет до рождения Христа, и с тех самых пор нет ни одною похожего на него. Ты знаешь, какой у него был девиз? Aut Caesar, aut nihil!. Лукреция, с этого момента я принимаю этот девиз. — От сознания собственного мнимого величия у него горели глаза. Он был уверен в нем, заставляя поверить в свое величие и свою сестру. — И послушай, ведь не зря меня назвали Чезаре. Был только один великий Цезарь. Я стану следующим.
— Конечно! — воскликнула Лукреция. — Я в этом уверена. Пройдут годы, и люди станут говорить о тебе, как сейчас говорят о великом Юлии. Ты будешь великим полководцем…
Лицо его неузнаваемо изменилось.
