Анжелика в Новом Свете - Голон Анн (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Все еще не веря тому, что она жива, Анжелика благополучно добралась до раскинувшегося у ограды форта шумного индейского лагеря. Она чуть было не крикнула: «К оружию! Ирокезы!..» — но удержалась. Ее снова охватили сомнения, может быть, ей все это только почудилось… Нет, индеец все-таки стоял между деревьями, и это был не гурон… Слишком давно гуроны живут рядом с французами, идут по их следам, участвуют в их войнах, разбивают свои лагеря возле их городов, кормятся их объедками, молятся их богу… Это шакалы, привыкшие жить стаями. Они не бродят так, в одиночку, по лесу, словно кровожадные волки.
Индейцы танцевали, взмахивая бубнами, перья на головах у них колыхались, бляхи позвякивали, несколько грязных рук потянулись к ней, когда она проходила мимо, чтобы коснуться ее плаща. Она вошла в ворота, миновала двор, добралась до флигеля и наконец закрыла за собой дверь.
Этот сумасшедший бег, таинственная встреча в лесу, полная притаившихся теней настороженная тишина, нарушаемая лишь порывами ветра и непонятными шорохами, — все походило на страшный кошмар. Анжелика испытывала мучительное состояние человека, мечущегося в жутком сне. Она помнила, что сперва она куда-то бежала в наступившей ночи, словно ей угрожала смертельная опасность, потом ей показалось, что она наконец обрела покой, сорвав несколько листьев дикой мяты, но тут она взглянула на дерево и поняла, что это не дерево, а индеец, и, глядя на этого индейца, вдруг осознала, что это не просто живой человек, а воплощение ненависти, но теперь она уже не знала, было ли все это на самом деле. Огонь в очаге догорал. Она была одна. Ее не покидало ощущение нереальности происходившего, и на какое-то мгновение она даже позабыла, где она. Непонятный свист, который то становился громче, то затихал, вывел ее из забытья. Она вздрогнула. И не сразу поняла, что это за звук. Наконец догадалась — в соседней комнате храпел мэтр Жонас.
Анжелика глубоко вздохнула и улыбнулась. Ее друзья улеглись пораньше, наслаждаясь немудреным комфортом, который они вполне заслужили после стольких недель пути. Все, в том числе и Онорина, спали крепким сном. Вымытые миски на столе напоминали о том, что в доме поселились протестантки, всегда прибирающие дом, прежде чем лечь спать. Ушат, в котором они мылись, сушился в углу. Пол был подтерт, стол выскоблен добела.
На столе в подсвечнике стояла свеча, и рядом лежали огниво и трут. Анжелика высекла огонь и, взяв в руки подсвечник, направилась к двери в комнату, которую она покинула всего несколько часов назад. Комната была пуста. Кто-то, вероятно Эльвира, убрал ее сапоги и дорожный костюм, отодвинул полог кровати и откинул льняное покрывало, будто желая ей спокойной ночи. Анжелика с благодарностью подумала о молодой женщине и опустилась на колени перед затухавшим очагом.
Ее привыкшие к любой работе ловкие руки машинально ломали ветки и подбрасывали их в очаг. Пламя ожило и весело затрещало.
Анжелика думала о человеке, которого она встретила в лесу, о французах, пришедших с Севера, с берегов Святого Лаврентия, чтобы следить за каждым их шагом, а может быть, и уничтожить их, о своих взрослых сыновьях, которые выросли без нее. Она думала об Онорине… и боялась, что какая-то невидимая, непреодолимая преграда всегда будет отделять ее от дочери. Она думала о муже и то страстно желала его прихода, то хотела, чтобы он не приходил. Тоска продолжала сжимать ее сердце. Ей было непонятно, чем она вызвана. И Анжелика старалась думать о чем-то близком и понятном: об огне в очаге, о дикой мяте.
Дверь с шумом распахнулась, и, увидев на пороге высокую фигуру Жоффрея де Пейрака, Анжелика, охваченная радостью и пьянящим желанием, от которого отчаянно заколотилось сердце, подумала: «Он вернулся… Он не покинет меня… Он знает, что нужен мне. И я нужна ему тоже… Как хорошо, что желания наши так согласны…»
Глава 13
Когда де Пейрак подошел к флигелю, им вдруг овладела страшная тревога: а что если Анжелика не вернулась домой? Она так стремительно убежала от него… Он хотел броситься за ней, но потом решил, что это только подольет масла в огонь.
К тому же было необходимо немедленно расставить часовых на ночь — своих часовых, которые будут следить за часовыми французскими. К каждой группе дозорных французов или индейцев он добавил по одному своему человеку. Кантор будет всю ночь бренчать на гитаре и петь солдатам народные песни.
Ласточка, милая ласточка, Я перья тебе ощиплю…
Знать бы, кто кому ощиплет перья? Флоримон сменит брата на заре и, если солдаты наконец угомонятся и лягут спать, последует их примеру, но будет держаться начеку. Таковы были распоряжения графа де Пейрака.
Октав Малапрад возьмет на себя офицеров. Когда же они отойдут ко сну, на смену ему явится Жан Ле Куеннек и будет зорко следить за ними, даже спящими.
Всю ночь Перро и Мопертюи с сыном будут переходить из вигвама в вигвам, сидеть среди алгонкинов, гуронов и абенаков, вести беседу с их вождями, курить и вспоминать старое доброе время. Ведь это все их верные друзья… Только куда спокойнее ни на минуту не выпускать их из поля зрения.
Наконец граф де Пейрак мог отправиться к Анжелике, и тут-то его и пронзила мысль: а что если он не найдет ее дома!
Столько долгих дней, столько лет прожил он без нее, столько лет, словно ноющая рана, разлука с ней терзала его грудь. Теперь, когда они наконец встретились, ему порой начинало казаться, что все это происходит во сне. На самом деле ее попрежнему нет. Она снова исчезла. Снова превратилась в тень, в воспоминание, горькое, мучительное воспоминание тех дней, когда он представлял ее в объятиях других или считал погибшей.
Он со страхом увидел, что в первой комнате никого нет. Но тут же заметил, что дверь в комнату Анжелики закрыта неплотно, оттуда струится слабый свет и слышно, как потрескивают в очаге дрова. Он рванулся к двери и толкнул ее. Анжелика была там. Она стояла на коленях перед очагом, ее волосы рассыпались по плечам, и она смотрела на него своими удивительными зелеными глазами.
Тогда он тихо прикрыл дверь и повернул в замке большой, грубо выкованный ключ. Потом медленно подошел к очагу и прислонился к нему.
«Ничто не может нас разлучить, — одновременно подумали они, — пока при одном взгляде друг на друга нас охватывает неистовое желание любви».
В голове Анжелики пронеслось, что за одну только радость чувствовать его здесь, рядом, живым, сильным, твердо стоящим на ногах она отдала бы все на свете.
И де Пейрак знал, что за право заключить ее в свои объятия, прижаться губами к ее губам, ласкать ее полное, гибкое тело он простил бы ей все.
Она смотрела на него снизу и видела, что глаза его улыбаются.
— Мне кажется, что от выпитого сегодня вечером вина у меня помутился рассудок, — сказала она тихо, с искренним смущением. — Простите мне все, что я наговорила вам сгоряча. Вы не убили Волли?
— Нет… Поверьте, я не хотел причинить вам столько волнений. Хотя по-прежнему считаю, что это животное очень опасно, и не могу заставить себя забыть, какому риску вы из-за нее подвергались. Но я признаю, что совершил грубейшую оплошность, приняв это решение, не посоветовавшись с вами. Подобная ошибка недостойна человека, который в Отеле Веселой Науки наставлял когда-то в искусстве любви и галантного обхождения с женщиной. Простите и вы меня… За эти годы я отвык относиться к женщине с тем почтением, какое сам я проповедовал во времена Тулузы. Средиземное море — плохая школа в этом смысле. Когда имеешь дело только с покорными и глупыми одалисками, перестаешь видеть в женщине мыслящее существо. Одалиска всего лишь игрушка, предмет удовольствия, и волей-неволей к ней относишься с легким презрением… Скажите, куда вы так стремительно бросились от меня?
— Наверх… На холм… Я нашла там ручей, у которого растет дикая мята.
— Будьте осторожны… Это крайне неосмотрительно — так далеко уходить от форта. Опасность кругом… Я никому не доверяю… Обещайте мне не повторять подобного.
