На сердце без тебя метель... (СИ) - Струк Марина (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
На столике у камина распахнута книга на французском языке, знакомым почерком испещренная пометками особо приглянувшихся мыслей автора. Взгляд Лизы выхватил строчку, возле которой стояла галочка: «Dans toutes les professions chacun affecte une mine et un extérieur pour paraître ce qu'il veut qu'on le croie. Ainsi on peut dire que le monde n'est composé que de mines…»[76]
И после понимания этих строк странное очарование этой комнатой тут же испарилось, словно утренняя дымка тумана. Девушка похолодела. Что означает эта пометка? И галочка ли это? Она пригляделась внимательнее и вдруг явно увидела в знаке латинскую букву “V”. Первую во французском написании фамилии Вдовиных. Или это все же галочка?..
А потом стало казаться, что, трогая эти предметы, принадлежащие графу, она возвращала их не на прежние места, что тот непременно заметит это. Решит, что она преследует его, выискивает что-то. Немудрено сделать такие выводы после встречи в портретной.
Где же она ошиблась? Ладони Лизы стали влажными от волнения, дыхание сбилось. Но заметив, какой ужас отразился на ее лице в стекле часового циферблата, девушка приказала себе немедленно успокоиться. Скоро пробьет шесть пополудни, а после разнесется по дому сигнал к ужину. Ей надо перевести дух до момента, когда она переступит порог столовой. Тем более ей вновь придется предстать перед его внимательным взглядом. Лиза вспомнила слова Александра, несущие в себе скрытый приказ, и обеспокоенно нахмурилась — что за игру начал он с недавних пор? Что происходит? И достанет ли в ней ума и смелости встать против своего соперника, как от нее ожидают?
С этими мыслями Лиза аккуратно вернула книгу на прежнее место. Погрела озябшие ладони у огня камина и, собравшись с духом, смело шагнула к шкафам, стоявшим вдоль стен библиотеки. У второго шкафа она задержалась, привстала на цыпочки, чтобы достать пятую по счету книгу слева, потянула ее на себя, обхватив пальцами плотный корешок. Усмехнулась, когда книга уже лежала в ее ладонях, открыв титульный лист с печатными литерами. «Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов» автора с туманных островов Британии[77]. Странный юмор!
— Что это у вас, дитя? — обратилась к Лизе мадам Вдовина, когда та через некоторое время переступила порог отведенных им покоев.
— Все лишь книги, maman, — девушка аккуратной стопкой положила романы на покрывало, которым были укрыты ноги ее матери. Софья Петровна сидела в постели, обложившись подушками, и откровенно тяготилась своим вынужденным заточением. — Быть может, они скрасят ваши одинокие часы в этой комнате.
— Ах, как же тягостно быть все время одной! — ворчливо согласилась мадам Вдовина, потянувшись к книгам и взяв самую верхнюю из стопки. — Что вы принесли мне? Вы же знаете, на французском я читаю плохо…
— Я могла бы читать вам, это только в радость мне, — тут же сказала Лиза, зная, что мать откажется. Софье Петровне гораздо важнее было, чтобы Лиза как можно чаще находилась на виду у хозяев усадьбы.
— Неужто наш Аид[78] вспомнил о своих обязанностях хозяина и распахнул для нас двери библиотеки? — и Лиза не могла не вздрогнуть, услышав это мрачное прозвище.
Мадам Вдовина никого не обошла в своей забаве. Борис Григорьевич стал у нее Кербером, верным псом, стерегущим врата в царство мертвых. Василь превратился в вечно молодого и всегда готового к пирушкам Диониса.
С недавних пор Софья Петровна всем подбирала меткие прозвища, и Лиза уже привыкла к этому чудачеству матери. Обычно это были слова на французском или названия масок итальянской комедии. Позже в ход пошли античные мифы, книгу которых до неприятного происшествия Лиза читала ей в пути. Новые знания не преминули пригодиться мадам Вдовиной в Заозерном. Отменно запомнив имена обитателей усадьбы, Софья Петровна все же упрямо называла их по прозвищам, каждый раз довольно улыбаясь своему остроумию. Только Лиза всякий раз чувствовала неприятный холодок, когда мать упоминала прозвище Дмитриевского.
Властитель темного царства и множества душ, населяющих его. Суровый и холодный, даже жестокий в своей власти. «Гостеприимный», но неумолимый бог, охотно принимающий в своей обители новые лица, но никогда не выпускающий их обратно на волю.
— Вы позволите мне удалиться и немного отдохнуть перед ужином? — спросила Лиза, проигнорировав вопрос матери. Впрочем, Софья Петровна уже забыла о том, с явным удовольствием открыв книгу стихотворных сочинений на любимом языке прусских и австрийских земель. — Александр Николаевич нынче обещался быть на ужине…
Это было то самое заветное имя, которое позволяло делать Лизе все, что заблагорассудится. Вот и сейчас мать легко отпустила ее, не став расспрашивать о событиях минувшего дня. Правда, напомнила, что в таком случае платье выберет для дочери сама, и попросила быть готовой к одеванию пораньше.
«Как же хорошо иметь отдельную комнату», — впервые подумала Лиза, когда скрылась от цепких глаз мадам Вдовиной в тиши собственной спальни. Она тут же перевернула над кроватью книгу и, ничуть не заботясь о сохранности переплета, потрясла ее за бархатную обложку. Страницы обиженно зашуршали, но все же выпустили из своего тайника меж листами аккуратно сложенную записку. Лиза быстро схватила ее, развернув в такой спешке, что едва не порвала тонкую бумагу.
«Моя дорогая, моя милая Lisette! Ни дня не проходит, ни единой минуты, чтобы я не думал о вас. Быть так близко к вам, но в то же время так далеко — сущая мука для израненного прежней разлукой сердца…»
Нет, Лиза не стала читать далее знакомые до боли слова. Приказала себя не делать этого, чтобы снова не погрузиться в топь чувства, принесшего ей лишь разочарование и боль. Она быстро нашла те строки, которые интересовали ее сейчас более всего.
«…горячо любимая нами обоими персона шлет вам свои нежнейшие пожелания здравия и сердечной радости. Сама она находится в полном здравии и ждет с нетерпением весточки от вас. Письмо от данной персоны я готов передать вам лично в руки при первой же оказии… Будьте милосердны к моим мольбам, мое сердце, моя нежная Lisette! Не откажите во встрече. Понимаю, насколько опасна она нынче для нас с вами, но желание видеть вас, коснуться вашей руки для меня во сто крат сильнее страха пред иной опасностью…»
Пропустив еще один абзац письма, Лиза перескочила сразу к следующим, особо важным для нее, строкам.
«…Он будет звать вас нынче на охоту, что через два дня. Вы согласитесь. При выезде на Афанасьев луг, где три сосны особливо стоят, вы сделаете следующее…»
Из всей записки Лиза после перечитала только абзацы о письме, что ждет ее в будущем, и инструкции, как добраться до места, где ей предстояла встреча с автором послания. Остальное она читать не стала, с трудом держа слово, некогда данное самой себе. Поднесла бумагу к свече и задумчиво наблюдала за ее медленным умиранием, представляя, что сжигает с этими строками и собственное чувство к человеку, писавшему их. И старалась не думать о светлых глазах и о знакомом голосе, молящем ее о милости.
Нет милости в этом мире. Мир жесток и беспощаден к населяющим его, значит, и тем следует ожесточить свои сердца и души. И она не будет милостива. И не станет питать жалости ни к кому во имя единственной цели, что нынче горела для нее маяком в окружавшем ее мраке.
«…Прошу вас, помните, что он не таков, каким кажется на первый взгляд. Он хитер, как лис, и жесток, как лев, пробудившийся для охоты. Будьте осторожны, сердце мое. А я всегда буду рядом, чтобы при нужде защитить вас. Один лишь ваш знак, и я буду рядом…»
Ложь! Все ложь. От первого до последнего слова. Личина, скрывающая истинные цели за сладкими словами, от которых когда-то таяло ее сердце.
Где-то в доме раздался глухой звук, оповещающий, что спустя некоторое время в малой столовой будет сервирован ужин. Лиза медленно поднялась с кровати и высыпала в печь черный пепел, оставшийся от неровных строк, написанных торопливо и в волнении. С минуту постояла, прислонившись лбом к теплым изразцам, тяжело дыша, словно после быстрого бега. Слезы поднялись откуда-то изнутри и встали комком в горле, а проглотить этот комок никак не удавалось. Особенно при воспоминании о непринужденном мужском смехе и удивительной мягкости в темных глазах…
