Гобелен - Рэнни Карен (библиотека книг TXT) 📗
Лаура взяла дядюшек под руки, и они повели ее к алтарю, где уже ждал Алекс. Увидев его, Лаура, удивленная, заморгала. Маска – граф надел другую – закрывала лишь верхнюю часть лица, так что видны были красиво очерченные чувственные губы и волевой подбородок. Граф улыбнулся, и Лаура, судорожно сглотнув, заставила себя сделать еще один шаг.
Она оказалась выше, чем он ожидал. «Впрочем, ничего удивительного, – тут же напомнил себе Алекс. – Ведь в последний раз я видел ее четырнадцатилетней девочкой». Она была прекрасно сложена и не выглядела полной, хотя грудь ее в изумрудно-кремовых кружевах казалась довольно пышной. Пальцы же ее были холодны как лед, и руки немного дрожали.
Но как не дрожать при виде жутковатого жениха в кожаной маске и с изувеченной рукой в перчатке? Разумеется, она будет дрожать, его малютка Лаура.
А она мечтала лишь о том, чтобы все поскорее закончилось.
Отвечая на ритуальные вопросы священника, она почти не слышала свой голос. И так же, словно сквозь сон, слышала ответы Алекса.
И вот священник произнес слова, связавшие их навеки, и граф надел ей на палец массивное кольцо с эмблемой Кардиффов. Она опустила глаза – кольцо сквозь густую пелену кружевной фаты виделось как в дымке.
Скоро, совсем скоро ее заветное желание сбудется.
Сейчас мужчина, которого она любила с детства, откинет фату с ее лица и наконец-то разглядит свою жену.
Она вздрогнула и отступила, когда его единственный немигающий глаз уставился на нее.
Он отметил ее бледность и испуг в широко раскрытых зеленых глазах. Что ж, неудивительно, что она напугана.
– Приветствую, Джейн, – проговорил граф хрипловатым шепотом и на глазах у ошеломленных свидетелей церемонии, резко развернувшись, направился к выходу.
Глава 17
Он искал ее два месяца.
В округе не оказалось ни одного нищего пастора, обремененного многочисленным потомством. Не было в округе и весьма образованной девушки по имени Джейн, девушки с рыжевато-каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами.
После двух месяцев безуспешных поисков даже ему, с его надеждой и верой, стало ясно: его Джейн не существовало в природе.
В какой– то момент он даже решил, что она -плод его воображения, фантазия, порожденная одиночеством. И граф, дабы убедиться, что не повредился рассудком, стал расспрашивать о ней Симонса и вечно чем-нибудь недовольную миссис Седдон.
Дворецкий сообщил ему, что она отказалась с ним разговаривать и ушла, даже не потребовав платы.
И вот он снова увидел ее. Бледная, как приведение, с огромными зелеными глазами, полными ужаса, она возникла перед ним…
Теперь уже – в качестве его жены.
Он сыграл роль простака, он – жалкий персонаж в ее маленькой драме.
Граф стремительно поднимался наверх, в Орлиную башню. Перепуганные слуги смотрели ему вслед – они так и не успели произнести заготовленные заранее поздравительные речи. Хлопнув напоследок дверью, хозяин заперся у себя.
Он не был готов общаться с ней. Пока не был готов.
Долгие дни Алекс сидел за письменным столом, пытаясь заставить свой единственный глаз сфокусироваться на документах, но ему так ничего и не удалось. Он не хотел расставаться с Джейн, но волею обстоятельств был вынужден это сделать. Однако он так и не смог нанять нового секретаря, дух Джейн, казалось, продолжал жить в его кабинете.
Открыв потайной ящик стола, он извлек оттуда шесть шпилек – сокровище, которое бережно хранил. Сколько раз он держал их на ладони в ожидании чуда – создать Джейн из этой горстки металла. На одной из шпилек еще оставался каштановый волос, отсвечивающий золотом. Роскошный золотой водопад, струящийся по ее плечам, – он навеки остался в его памяти.
Он подошел к окну. В часовне все так же горели свечи. А ветер за окном усиливался – вот-вот должна была разразиться буря. Фонари раскачивались на ветру, некоторые из них потухли. Вот так же теряли яркость и цвет воспоминания, до сих пор казавшиеся единственным светлым пятном на мрачном фоне последних лет.
Хеддон– Холл перестал быть ему убежищем. Здесь стало небезопасно. Она поселится с ним под одной крышей.
Как, должно быть, она смеялась, его маленькая актриса. Она решила испытать его, решила проверить, достаточно ли он подготовлен к тому, чтобы стать ее супругом – удостоиться такой чести. Маленькая наследница с полными сундуками золота и камнем вместо сердца. Он искренне удивился, узнав, насколько она богата. И даже был немного раздосадован тем, что она, как выяснилось, богаче его.
Она оказалась прирожденной актрисой, с этим он не мог не согласиться. И каждая роль ей давалась без труда – с одинаковой убедительностью она сыграла сначала простушку, потом – невинную влюбленную девушку. Теперь граф уже задавался вопросом: не разыграла ли она и девственность?
С каждым днем он все больше себя ненавидел. Ненавидел с той яростью, на какую только был способен. Он испытывал отвращение к себе – отвращение столь острое, что жизнь становилась невыносимой. И еще он презирал себя за то, что не сумел достойным образом ответить Элайн.
А Лаура… Интересно, что бы сделала эта обманщица, если бы он, презрев понятия чести, стал умолять ее остаться с ним в роли любовницы? Вот уж трудно бы ей пришлось!
Неожиданно дверь распахнулась, и перед графом предстала его жена. Фата ее сбилась на бок, и она нервно теребила подол.
Граф тяжко вздохнул. Она снова преследовала его – как тогда, когда была маленькой девочкой.
– Убирайся, – сказал он с угрозой в голосе, и Лаура ас поняла: муж в ярости.
– Алекс… – пробормотала она.
– Не смей обращаться ко мне, – перебил граф. – Не говори со мной. Избавь меня от своего присутствия и сама найди себе место, где будешь скрываться. Я не желаю ни видеть тебя, ни слышать.
– Прошу тебя, Алекс… – Она протянула к нему руки.
– Просишь меня, – усмехнулся граф. – О чем же? О том, чтобы я тебе поверил? С чего бы? Чтобы я проявил милосердие? Тоже – с чего бы? О чем ты можешь меня просить, моя хорошенькая маленькая лгунья?
Лаура потупилась. В комнате царил полумрак, но она все же заметила, что граф в ярости сжимает кулаки. Отступив на шаг, она едва не упала, наступив на шлейф. Алекс невольно рассмеялся.
– Если не хочешь пострадать от последствий собственных действий, убирайся, Лаура… Или Джейн – как тебе в данный момент будет угодно!
Она была в отчаянии. Как объяснить ему? Как объяснить, что все начиналось с невинного желания достучаться до него, убедить его в своей любви. Ведь она стала жертвой собственного обмана!
– От каких последствий я могу пострадать, Алекс? Я и так уже столько страдала… Ты выбросишь меня из своей жизни? Что ж, однажды ты уже сделал это. Ты откажешься говорить со мной? Годы проходили, а от тебя – ни одного письма. Да, я обманула тебя и умоляю простить меня. Алекс, я поступила так, потому что люблю тебя.
Он снова засмеялся, и этот смех едва не разбил ей сердце. Так и не закрыв за собой дверь, она подошла к столу. Она не заметила того, что волосы ее растрепались на сквозь. Еще миг, и фата, сорванная ветром, упала на пол.
Он внимательно посмотрел на нее. Затем, не торопясь, зажег стоявшую на столе свечу. Пламя трепетало, однако не гасло.
– Ты сказала, что любишь меня, – проговорил граф, усаживаясь на стул. – Значит, благородная леди Блейк… о, простите, леди Уэстон… Так, значит, любишь меня? Думаю, что нет, дорогая. Я думаю, ты просто захотела узнать, что получаешь. Решила сыграть роль жены, дабы выяснить, соответствует ли будущий муж твоим требованиям. Ведь Лаура всегда получает только то, чего хочет, не так ли? Испорченная и избалованная мисс, любимица дядюшек, которой всегда во всем потакали!… Что же касается меня… Вероятно, ты не могла спать спокойно, пока не заполучила этот экземпляр для своей коллекции.
– Неужели ты все видишь в таком свете?
– Нет, миледи, это еще очень деликатное изложение того, что я думаю о вас. Полагаю, что вы – весьма капризная дама, думающая исключительно о себе, не способная на подлинные чувства. Тебе хотелось сладенького – ты получила, что хотела. Ты, не задумываясь, прибегаешь ко лжи для осуществления своих целей. Вот каково мое представление о вас, леди Уэстон. Вы лгунья и прирожденная развратница.
