Валентина - Майклз Ферн (бесплатные серии книг TXT) 📗
Коварство Беренгарии казалось настолько невероятным, что Валентина не смогла сразу охватить весь ужас того положения, в котором она очутилась. Что теперь с нею будет? Не вечно же ей жить среди воинов Саладина! Как скоро они поймут, что она не только не мусульманка, но и принадлежит к стану их врагов-христиан? Одно лишь умение объясняться на арабском не станет ей достаточно надежной защитой от разоблачения. Валентина не знала ни обычаев мусульман, ни их привычек в быту. Любая мелочь могла подсказать им, кто она на самом деле.
Надо как-то постараться вернуться в Акру к своим единоверцам! Придворная дама английской королевы представляла, как будет бесноваться Беренгария, узнав, что ее жертва осталась в живых, выскочив из ловушки, и, представив, даже испытала некоторое удовольствие.
Застонав от боли, она поднялась на ноги и уже собиралась выйти из шатра, как вошла Розалан.
– Бедная голубка! – воскликнула бедуинка, протягивая руку, чтобы поддержать зашатавшуюся христианку. – Не надо было тебе вставать!
Голова у Валентины раскалывалась от боли, и подступала тошнота. Она уцепилась за руку Розалан и позволила отвести себя обратно к тюфяку. Девушка легла и закрыла глаза, пытаясь унять подступающую тошноту.
– Ты права, Розалан. Вряд ли я смогу сейчас сделать даже пару шагов.
– Бедная голубка! Скоро тебе станет лучше. Я уже не раз видела такое за то время, что следую за войском Саладина. От удара ты получила сотрясение головы. Несколько дней покоя, и снова почувствуешь себя хорошо! Не волнуйся!
Валентина вопросительно глянула на бедуинку. Сама она, дочь придворного врача короля Санчо, должна была бы распознать все признаки сотрясения!
Когда девушка улеглась, ей захотелось снова стать маленькой девочкой и жить вместе с отцом и иногда беседовать с двумя его помощниками, Хасаном и Меджулом – они учили ее не только искусству врачевания, но и своему родному языку.
Розалан принялась сворачивать свой тюфяк, а затем вышла из шатра и вернулась с чашей свежей воды и какими-то широкими одеждами.
– Ты почувствуешь себя гораздо лучше, когда мы смоем с тебя грязь и пыль. Бедная голубка! – приговаривала бедуинка, совсем как старая Сина.
Сина! Старуха знала: Беренгария замышляет что-то недоброе против давней подруги! А ведь у их старой няньки странно блестели глаза, когда она говорила о сарацине! Паксон! Он вступил в сговор с Синой, пообещав приехать за Валентиной, чтобы спасти ее от Беренгарии!
Ах, почему же она не послушалась старую женщину и не уехала с сарацином! Темные выразительные глаза султана в последнее время смотрели на нее с таким восхищением, что Валентина чувствовала себя красавицей, а его настойчивость и объятия всегда вызывали у нее в душе такие странные чувства!..
Омовение тела теплой водой уменьшило боль. Розалан ласково и умело помогала Валентине освободиться от одежды и осторожно обмыть израненное тело. Проворно ухаживая за больной, бедуинка болтала непрерывно.
– Я не могу все время называть тебя бедной голубкой! Наверное, у тебя есть имя! Как же тебя зовут?
– Валентина.
– Валентина! Никогда не слышала такого имени! Откуда ты? Где твой дом?
Девушка не знала, как ответить, чтобы не оказаться сразу же разоблаченной.
Розалан заглянула растерявшейся Валентине в глаза.
– Можешь рассказать мне правду! Обещаю, что не выдам тебя. Думаю, я уже угадала, в чем дело!
Порывшись в складках серого одеяния, бедуинка вытащила тонкую золотую цепочку с крестиком. Валентина вскрикнула, ее рука непроизвольно метнулась к шее.
– Я сняла это с тебя прошлой ночью, когда ты спала. Если б воины Малика эн-Насра увидели на тебе крест, то сразу же убили бы! Я знаю, ты христианка.
Валентина устало объяснила, как оказалась возле тюрьмы и по случайности избежала участи, уготованной для нее вероломной королевой. Розалан печально смотрела на девушку. Смуглое миловидное лицо выражало такую жалость, что Валентина с тоской отвела взгляд.
– Откуда же ты знаешь наш язык? – спросила Розалан, заканчивая омовение.
– Мой отец был врачом при наваррском короле Санчо. В молодости он совершил путешествие в Святую землю и подружился с двумя мусульманами, Хасаном и Меджулом. Оба они были приговорены к смерти Старцем Гор за их сочувствие египетскому эмиру. Отец помог им бежать, и они уехали в Наварру, где стали жить под покровительством моего отца. Хасан и Меджул были молодыми людьми, когда им пришлось бежать, и оба оказались совсем одни в совершенно незнакомой стране. Полностью доверяя им, отец позволял мне проводить с ними много времени. Хасан и Меджул присматривали за мной. Они тоже занимались врачеванием: исцелением больных и раненых. Вот так я и научилась вашему языку.
– Значит, такова была воля Аллаха, Валентина! Судьбу изменить нельзя, но ты оказалась подготовлена к неизбежному. Не бойся! Твой секрет умрет вместе со мною! Дай-ка мне взглянуть на твою спину! Видно, тебе пришлось познакомиться очень близко с христианским правосудием – поркой!
Валентина непроизвольно сжалась, поворачиваясь спиной к Розалан.
– То было не христианское правосудие, а месть ревнивой женщины!
Глаза Розалан загорелись любопытством.
– Королева обнаружила, что ты спишь с ее мужем?
Потрясенная предположением бедуинки, Валентина воскликнула:
– Нет! Это случилось всего лишь из-за ее подозрений! Я бы никогда не позволила себе…
– При удачном стечении обстоятельств ты вполне могла бы себе это позволить, бедная голубка! – рассмеялась Розалан.
Смущение Валентины подсказало ей, что эта странная христианка все еще девственна.
– Ты уже достаточно взрослая, чтобы не защищать столь упорно свою невинность! Женщины пустыни познают первого в своей жизни мужчину к тому времени, как им исполняется двенадцать!
– Что же, по-твоему, я должна делать? – зардевшись, еле слышно спросила Валентина дрожащим голосом.
– Спать с мужчинами, конечно! – рассмеялась Розалан. – Как же иначе, ты думаешь, я добыла воду, чтобы омыть твое тело? И еду тоже? Я их заработала! Я откликаюсь на нужды солдат в женской ласке, а они дают мне воду и пищу. Это же так просто! Многие женщины этим здесь занимаются. Некоторые из нас вдовы, потерявшие мужей в битвах. Таким образом они содержат свои семьи.
Валентина бросила взгляд на тюфяк, принадлежавший бедуинке.
– Нет, бедная голубка, этой ночью в шатре я никого не принимала. Иначе, думаешь, ты спала бы под моими одеялами? Нет, Валентина, я не настолько великодушна! Укрыла я тебя ими лишь потому, что сама провела ночь с одним храбрым воином. Он согревал меня, не давая замерзнуть.
Розалан неправильно истолковала вопрошающий взгляд Валентины.
– Я никогда не оставила бы тебя, но у меня только что кончились месячные, и уже неделю я получала еду и питье в долг. Но ты была в безопасности. Я не сняла с шатра красную тряпку, что означало: у тебя месячные. Мусульманские мужчины не ищут благосклонности женщин, когда те считаются нечистыми.
Валентина покраснела еще сильнее. Ну вот! Всем объявили, что у нее месячные! Господи, что она делает здесь, в неприятельском лагере в одном шатре со шлюхой?
– Мы, женщины, знаем, как добыть еду и воду, но на двоих нам может и не хватить. Хорошо бы забеременеть! – мечтательно добавила Розалан. – Тогда я могла бы не беспокоиться о месячных, а воины считают, что если переспят с женщиной, ожидающей ребенка, то им будет сопутствовать удача, и в таких случаях они более щедры.
Валентина не верила своим ушам. Но кто она такая, чтобы осуждать этих женщин пустыни? Королевская сводня! По крайней мере, эти женщины честны – так они поступают, чтобы выжить.
Девушка глянула на Розалан: бедуинка мылась оставшейся водой. Кожа цвета обожженной глины, казалось, излучала здоровье. Розалан ростом была гораздо ниже Валентины, но все же превосходно сложена.
Бедуинка надела свежее платье из грубой коричневой материи и обвязала голову куском ткани. В той же воде, в какой купалась, она выстирала одежду и вывесила для просушки. Выходя, Розалан оставила полог поднятым, и со своего тюфяка Валентина могла видеть других женщин и слышать, как они расспрашивают свою подругу о здоровье той, что появилась в лагере недавно.
