Приют любви - Майклс Тереза (электронные книги без регистрации .txt) 📗
– Я вернулся, чтобы служить родине, но я хочу заставить замолчать высоколобых идеалистов, утверждающих, что защищать безнадежную позицию прекрасно и благородно. Они никогда не вступали в бой с превосходящими силами противника. Меня тошнит от мысли о людях, которые за собственные идеалы заставляют расплачиваться других.
Колтер бессознательно сжал ей руку, погрузившись мыслями в страшные воспоминания, и ей оставалось только догадываться, что мучает его.
– Никто не знает точно, сколько человек уже дезертировали. Закон о воинской повинности позволяет богатым уклоняться от призыва, обрекая на смерть лишь бедняков. Дезертиров расстреливают, и никому нет до этого дела. О Господи, – процедил полковник сквозь стиснутые зубы. – Как можем мы убивать своих за то, что они бегут с войны, в которой не могут победить? Как можно мириться со своей совестью, если ты вылавливаешь людей, которые днем прячутся в лесу, а ночью работают на фермах, чтобы их семьи не умерли с голоду?
Неужели он говорит о себе? Но сомнения тут же покинули ее: Колтер никогда не смог бы выдать такого человека. Подняв голову, она прислушалась к его дыханию и отвела волосы с его лба.
– Спи, любимый, – прошептала она, страстно желая утешить и успокоить его, как могла бы утешить свою малышку.
– Янки грозят вытоптать каждый метр нашей земли, и у нас чертовски мало шансов остановить их.
Рука ее замерла, столько муки было в его слабом голосе.
– Я хочу, мне просто необходимо верить, что, несмотря на все беды, у нас остается надежда. Но генерал Ли, да и большинство из нас знают, что шансов нет. И пока все это, так или иначе, не закончится, мы будем вынуждены смотреть, как умирают...
Его голос замер, и сквозь набежавшие на глаза слезы она увидела, что он, наконец, уснул. Элизабет охватило жгучее желание уберечь и защитить человека, которого она любит.
Она никак не могла отвлечься от его последних слов: смотреть, как умирают...
Но не ты, мой любимый, только не ты! – молилась про себя молодая женщина, с горечью сознавая, что он не смог и, наверно, никогда не сможет до конца поведать о кошмарах, преследующих его. Так же как и она, никогда до конца не сможет раскрыть секреты своего прошлого, в котором уже ничего нельзя исправить.
Положив голову ему на грудь, она ощутила тепло его тела. Пальцы снова и снова гладили обнаженный торс, наслаждаясь каждым мускулом, а в голове все вертелись его последние слова.
Смотреть, как умирают. С острым чувством вины Элизабет спросила себя, не такая ли участь постигла и Джеймса. Если бы только знать... если б только...
Наконец сон пришел и к ней. Когда Николь прибежала будить ее, Колтера уже не было, а на кровати лежали яблоки.
Глава двенадцатая
Праздник Благодарения прошел тихо, все ждали, чтобы скорее наступила зима и сделала невозможным передвижение армий. В первый день декабря задул холодный ветер, и появилась надежда, что молитвы услышаны.
Однако несколько дней спустя ночи опять стали теплее, и Фредериксберг оказался под вражеским огнем. Янки переправились через реку. В душах людей поселился страх, город наполнился слухами: одни говорили, что сражение выиграно, другие – что проиграно, кто-то праздновал победу, кто-то оплакивал поражение.
Колтер больше не появлялся. Иногда по утрам они находили посылки: деревянный волчок со шнурком – для Николь, томик стихотворений Теннисона в кожаном переплете – для Эмили. Она так проникновенно прочитала «Никто не умрет», что их сердца наполнились надеждой.
Элизабет с радостью замечала улыбку Рут, находившей то пакетик корицы, то отрез ситца. В другой раз появился настоящий кофе, и даже подарок для Джоша – искусно сделанный нож. В одно прекрасное утро Элизабет получила коричневый бархатный бант для волос и так необходимые ей черные лайковые перчатки с вышитыми шелком коричневыми и желтыми цветами.
Конечно, ее радовало, что он помнит и заботится о них, но как же ей хотелось просто увидеть его! Да и страх за жизнь любимого становился тем сильнее, чем теплее становилась погода.
Придя на работу в понедельник утром, Элизабет узнала, что в бою погибли генерал Кобб и бесчисленное множество солдат. Генерал Худ тяжело ранен, но янки отброшены.
В городе появились раненые, и женщин попросили оказать помощь в госпитале. Элизабет хотела вызваться, но Эмили категорически возражала.
– А если тебя узнают? Неужели ты готова так рисковать?
Понимая, что она права, Элизабет выдумала какую-то причину и отказалась, но у нее осталось ощущение, что она потеряла уважение работавших вместе с нею женщин.
Пришло известие от генерала Ли, что Бернсайд отброшен в горы за Раппаханнок. Наступившая, наконец, зима принесла желанную передышку.
Элизабет с нетерпением ждала, что теперь Колтер вернется. Ее чувства по отношению к Дженни начали граничить с недоверием. Уже дважды жена Хьюго сообщала новости, которые она явно не могла почерпнуть из газет или разговоров офицеров-южан. Но интуиция подсказывала ей, что нельзя выдавать своих подозрений.
Все разговоры вертелись вокруг выборов в конгресс, которые прошли в октябре и ноябре; представительство демократов увеличилось с сорока четырех депутатов до семидесяти пяти, но республиканское большинство все равно сохранилось за счет Новой Англии и запада Миссисипи. Через несколько дней после сражения под Фредериксбергом Дженни упомянула, что сенатор Самнер на заседании республиканской партии в конгрессе предложил создать комитет из семи радикалов, которые потребуют у президента Линкольна отставки государственного секретаря Вильяма Севарда, близкого друга Макклеллана.
Если бы Дженни повторяла только слухи, это не насторожило бы Элизабет. Но та продолжала со знанием дела обсуждать соперничество между Севардом и Салмоном Чейзом, министром финансов. Когда Дженни заявила о намерениях Чейза баллотироваться на пост президента и вскользь упомянула, что сенатор Браунинг, близкий друг президента Линкольна, предложил ему возглавить кабинет радикалов, Элизабет не смогла сдержаться.
– Вы хорошо знаете этих людей? Дружите семьями? – спросила Элизабет, внимательно наблюдая за соседкой. Улыбка Дженни была холодной, так же как и взгляд, брошенный в ответ.
– Нет. Я просто повторяю сплетни.
– Служба безопасности, должно быть, очень плохо работает в правительстве янки, раз позволяет распространение таких слухов. Мне всегда казалось, что в каждой сплетне есть доля правды.
Метнув на нее быстрый взгляд, Дженни пробормотала:
– Возможно, вы и правы.
Это был первый случай. Второй – бессовестная ложь личного плана. Элизабет знала, что Линкольн, используя президентские полномочия и не дожидаясь одобрения конгресса, объявил блокаду и приостановил действие закона о суде в Мэриленде. Во время краткого перерыва миссис Гэлоуэй, как это часто бывало, читала вслух. Заметка о таком нарушении гражданских прав вызвала бурю негодования. Судья, осмелившийся оспорить незаконные действия правительства, был атакован солдатами прямо во время заседания суда, избит и посажен в тюрьму. Это известие возмутило всех женщин.
– Боже, помоги нам, если янки возьмут Ричмонд! – воскликнула одна из них.
– Ждать милосердия от Линкольна, этого рвущегося к власти разжигателя войны, не приходится, – подхватила другая.
– Глупости, – тихо заметила Дженни. – Таким образом он сможет арестовать и посадить в тюрьму тех, кто симпатизирует южанам.
– Дженни! Неужели вы поддерживаете его действия?! – Элизабет была просто вне себя.
– Вы неправильно меня поняли. Это же война. Каждая сторона по-своему права. Глупо осуждать то, что мы не в силах изменить.
Элизабет уронила промокашку как раз в тот момент, когда Дженни нагнулась, чтобы поднять свой ридикюль. Их руки столкнулись, и содержимое сумочки Дженни выпало на пол. Пока она наклонялась, чтобы собрать вещи, Элизабет увидела кусок записки, написанной размашистым мужским почерком и датированной прошлым воскресеньем: «Моя дорогая Дженни, встречай меня...»
