Заговор красавиц - Картленд Барбара (список книг .TXT) 📗
Она вновь, как и вчера, ощутила, что готова слиться с ним, и он потянулся к ней, и они сделались единым целым.
Несколько долгих мгновений они просто стояли и смотрели друг на друга, пока Лине не начало казаться, что в мире не осталось ничего, кроме темных глаз герцога.
Он медленно, очень медленно обнял ее. И ей и впрямь показалось, что он возносит се в некий рай, предназначенный лишь для них двоих. Лина более не страшилась, не чувствовала себя одинокой. Она принадлежала ему. Любовь наполнила ее мысли, ее тело и душу.
– Я люблю тебя!
Лина произнесла это одними губами, но ей самой показалось, что она выкрикнула их во весь голос с вершины высокой горы.
– Прощай, моя драгоценная! – прошептал герцог потухшим голосом.
И его губы коснулись ее уст.
Поцелуй герцога даровал Лине весь восторг и блаженство, которых она ожидала, но в действительности это было куда лучше.
Да, все, что он говорил о блаженстве и упоении любви, было правдой.
Он все теснее и теснее прижимал ее к себе, и губы его становились все настойчивей и требовательней. И Лина все яснее понимала, что герцог был прав: они. были созданы друг для друга.
И еще она убедилась в том, что герцог не лгал, говоря, что подобных чувств он не испытывал еще ни к одной женщине.
То была любовь двоих, которые нашли друг друга перед лицом вечности. В этой любви не было места ни притворству, ни неискренности.
Это было совершенное, божественное чувство, и все фальшивые и нечистые помыслы были очищены пламенем этой страсти.
Пока длился этот поцелуй, Лина осознала, что до этого мгновения она еще не жила и что герцог даровал ей жизнь своим поцелуем.
Она не была более человеком, она забыла, кто она и что она, она, как и он, сделалась частью светлого духа любви, и в них изливалась некая божественная субстанция, и на миг они стали богами…
Герцог поднял голову – медленно, очень медленно. Он молчал, но Лина и без того знала, что все кончено.
Сердце у нее бешено колотилось, все ее тело еще трепетало от неземного блаженства – она, казалось, не стояла на земле, а парила в пространстве, окутанная небесным светом.
Но, хотя герцог не сказал ни слова, Лина чувствовала, что он уже уходит от нее, оставляет ее. Еще несколько мгновений – и он исчезнет, и она останется одна, одна на всю жизнь…
Ей хотелось расплакаться – так это было жестоко! Ей хотелось вцепиться в него, удержать, но она осталась на месте, а он уже опустил руки и отступил назад.
Она поняла, что сейчас они вернутся во дворец в гондоле, так же, как прибыли сюда, – рядом, но не вместе.
Терять навеки только что обретенную, впервые испытанную любовь было столь мучительно, что Лина, вся дрожа, потянулась к нему, но тут лиственный занавес откинулся.
Кто-то вошел в беседку.
Лина еще не вернулась к реальности и не сразу поняла, кто это. Потом она увидела, что это женщина – графиня де ла Тур.
– Я так и знала! – воскликнула она, и ее резкий голос разрушил очарование цветочной беседки и отдаленных звуков музыки. – Я знала, что вы здесь!
– Что вам нужно, Ивонна? – спросил герцог.
– А как вы думаете? – резко ответила графиня. – Мне нужны вы! И больше никто!
– Здесь не место устраивать сцены… – начал герцог.
– Ах, сцены? – перебила его графиня. – Вот как вы со мной разговариваете? Все, Фабиан, довольно! Я устала от ваших бесконечных романов, от вереницы ваших женщин! Я пришла сюда, намереваясь убить это несчастное создание, которое вы пытаетесь соблазнить. Но теперь я передумала. Я убью вас!
Графиня вскинула руку, которую до того прятала в складках своего бального туалета, и в полумраке беседки сверкнул перламутром маленький револьвер.
– Ивонна, будьте благоразумны! – мягко сказал герцог. – Не время и не место устраивать истерики!
Графиня в ответ прицелилась в него.
– Это не истерики, Фабиан! Это любовь! И с вашей смертью мои страдания окончатся!
В этот миг Лина отчетливо поняла, что несчастная женщина безумна. Она еще утром, когда графиня набросилась на нее в библиотеке, подумала, что Ивонна не в себе. Теперь же она убедилась, что француженка сошла с ума, и, если она говорит, что убьет Фабиана, она это сделает.
Не медля, не тратя времени на размышления, Лина рванулась вперед и заслонила собой герцога в тот самый миг, когда графиня взвизгнула каким-то нечеловеческим голосом:
– Умри, Фабиан! Надеюсь, поцелуй смерти придется тебе по душе! – и нажала на спусковой крючок.
Раздался грохот – Лина думала, что она оглохнет.
Девушку пронзила невыносимая, жгучая боль. Лина вскрикнула – и темнота накрыла ее.
Глава 7
Лина пришла в сознание – словно вырвалась из бесконечного темного тоннеля.
В первые минуты она не могла думать ни о чем, кроме того, что жива и может дышать. Это казалось странным, ведь, помнится, с ней произошло что-то ужасное…
А потом она снова провалилась куда-то во тьму.
Когда Лина вновь пришла в себя, первым, что она услышала, было пение птиц. Рядом кто-то ходил – она слышала шорох одежд и мягкие шаги.
Лина медленно, боясь возвращения боли, открыла глаза.
Комната, в которой она находилась, была ей незнакома. В ней царил полумрак. Лина сперва подумала, что сейчас ночь, но потом сообразила, что темно оттого, что на окнах опущены шторы.
Кто-то наклонился над ней, бережно приподнял ее голову и поднес к губам стакан с питьем. Только теперь Лина заметила, что ей хочется пить и во рту все пересохло.
– Dormez, ma petite ! – сказал добрый, ласковый голос.
Лина восприняла это как приказ, закрыла глаза и снова провалилась в забытье.
Прошло много времени – несколько дней или даже недель, – прежде чем к Лине вернулась способность думать и чувствовать. Ей показалось, что кто-то сильно стиснул ее левую руку. Она попыталась шевельнуть ею и застонала от боли.
Тотчас кто-то очутился возле ее кровати, и тот самый голос, который она слышала, лежа в забытьи, произнес:
– Вы проснулись, мадам? Лина подняла глаза и увидела добродушное лицо, обрамленное монашеским убором.
Как бы отвечая на незаданный вопрос, монахиня сказала:
– Все в порядке. Вам нечего бояться. Опасность миновала.
«Опасность?»– удивилась Лина.
И тут она вспомнила!
Ужасная картина снова встала у нее перед глазами: графиня целится в герцога и визжит: «Умри, Фабиан! Надеюсь, поцелуй смерти придется тебе по душе!»
Потом грохот – и боль…
– Она… она стреляла в меня! – в ужасе прошептала Лина.
– Да, она стреляла в вас, – мягко сказала монахиня, – но, по милосердию Божию, рана оказалась куда менее опасной, чем могла бы быть.
Лина медленно повернула голову, пытаясь разглядеть свое левое плечо. Оно было скрыто под тугой повязкой.
– А… а рука цела? – с испугом спросила она.
Монахиня улыбнулась:
– Цела, цела! Кость не задета. Но пуля засела в мышце, ее пришлось вынимать, так что рана заживет не так быстро, как хотелось бы. Но вы молоды и сильны, и мы молимся за вас…
– Спасибо… – сказала Лина. Монахиня отошла к столу и принесла стакан с питьем. Питье пахло медом и лимоном.
Она напоила Лину, потом спросила:
– Не уложить ли вас повыше, мадам?
– Да, пожалуйста! – сказала Лина.
Монахиня очень бережно приподняла ее и подсунула ей под голову еще одну подушку. Потом подошла к окну и слегка отодвинула штору. В комнате стало чуть светлее.
Лина огляделась.
Она находилась в большой красиво убранной комнате со стенами, обитыми парчой, на которых были развешаны очень милые пейзажи.
Подняв глаза к потолку, Лина обнаружила, что он расписан нимфами и купидонами.
Она лежала в широкой кровати под золотым балдахином, с занавесями из кружева и шелка.
Она уже поняла, где находится, но все же спросила:
– Где я?
– Вы в доме герцога Савернского, мадам, – ответила монахиня. – В том самом, где был бал.
