Гобелены грез - Джеллис Роберта (читать книги бесплатно txt) 📗
— Ты по-прежнему выручаешь меня из беды, — вздохнула Одрис, целуя Бруно в щеку и разжимая объятия. — Мне показалось, я сказала королю нечто крайне ему неприятное. Как он посмел думать, что заставит меня выйти замуж за своего нищего подданного и оттолкнет дядю Оливера? Спасибо святому Бенедикту, что увидела тебя и нашла способ исчезнуть. Теперь, если я только стою у него на пути…
Она замолчала, и при виде Хью глаза ее расширились.
— Единорог! — закричала она, узнав его по огненным волосам.
— Ты знаешь Хью? — удивленно спросил Бруно.
— Нет, — ответила улыбаясь Одрис. — Но я видела из окна его щит и его волосы. Ведь мало у кого такие волосы, как у него.
— Тогда позволь познакомить тебя с Хью Лайкорном, оруженосцем сэра Вальтера.
Одрис опять улыбнулась, а Хью ловко поклонился.
— Я должна поблагодарить вас за то, что благодаря вам в моей голове возник замысел новой картины, — сказала она. — И мне хотелось бы найти способ поблагодарить сэра Вальтера за поддержку моего дяди.
— Сэр Вальтер нам все рассказал: я имею в виду все о северных баронах, — ответил Хью, и румянец заиграл под его обветренной кожей, после того как эти слова сорвались с его языка. — Что же касается возможности поблагодарить его, то здесь не будет никаких затруднений. Я приведу вас к нему, когда захотите. Только не пугайтесь его громкого голоса. Это для него привычный тон, и, я клянусь, вы ничего не услышите, кроме добрых слов.
Одрис с благодарностью тронула его за руку, поняв, что он на ее стороне, но избавившись от страха перед сэром Вальтером, не смогла удержаться от смеха. Хью едва понимал тихое журчание ее слов. Мягкое прикосновение к его руке заставило затаить дыхание, а сердце учащенно забилось. В Одрис, казалось, не было ничего, что могло бы ему нравиться. «Она не отличается красотой», — твердил он себе. Ему доводилось встречать и более красивых женщин, но особого интереса к ним он не проявлял. Одрис была слишком блекла для красавицы: светлые волосы, светлые брови и ресницы, светлые глаза, но именно в глазах, редкостной глубины и яркости, казалось, был сосредоточен источник ее силы.
— Хью, а ты не согласен?
— Прости, — произнес Хью, отводя глаза от лица Одрис и вопросительно глядя на Бруно. — Я не слышал. Согласен с чем?
— С тем, что король добрый и Одрис не должна уйти сразу после церемонии присяги на верность, — повторил Бруно, глядя на своего друга с некоторым удивлением.
— Уйти? — повторил Хью, — куда уйти?
— В свою башню, — сказала Одрис, загадочно улыбаясь. — Я хочу сказать, что должна продолжать заниматься ткачеством.
— Нет, — возразил Хью, беспокойно глядя на нее и забыв, о чем шла речь. — Это вызовет толки о том, что вы заняты своей работой день и ночь. И Бруно прав, я не считаю, что вы должны скрываться. Если вы так сделаете, то Стефан, возможно, заявит, что именно по приказу вашего дяди к вам запрещен доступ, а ваши слова исходят не от души, а заучены из-за страха перед ним. Лучше, чтобы вы безбоязненно затерялись среди гостей.
Теперь, когда Хью оторвал глаза от ее лица, Одрис изучала его, но несколько более скрытно. Она испытывала странное беспокойство под его напряженным испытующим взглядом, который так отличался от страха в глазах суеверной челяди и от оценивающих, но безразличных взглядов тех, кто предлагал ей руку и желал убедиться, не слишком ли уродлива она, чтобы стать матерью их детей. Лицо Хью Лайкорна некоторые назвали бы безобразным: широко расставленные глаза над прямым носом, длинный подбородок, но в этом было и нечто чарующее, а его рот, нежный и выразительный, был почти красивым. Но еще более привлекательными были движения его тела и то, что Одрис прочла в его глазах.
Любой претендент на ее руку сначала с жадностью изучался именно ею, а не дядей, так как тот лишь рассказывал о размерах оцененного состояния.
— Но большинство гостей — это те… те поклонники, которых он привез с собой, готовые широко раскрыть рот на чужое, — заметила Одрис. — Я боюсь, что если скажу хотя бы слово, или кивну головой кому-нибудь из них, тут как тут окажется королевский священник и совершит обряд венчания еще до того, как я успею исчезнуть.
— Нет, Одрис, он не сделает этого, — заверил ее Бруно. — Король Стефан и на самом деле думал, что тебя оставляли в девицах против твоей воли. Он даже намерен предоставить тебе выбор — необычайное снисхождение.
— Не велик выбор, — презрительно отрезала Одрис. — Каждый из них так беден, что, наверное, имел бы дырки на рубахе, не заставь их король поставить латки. Затем ее взгляд и голос смягчились, и она обняла Бруно за талию, снова его поцеловав. — Он был добр к тебе, брат…
— Не называй меня братом, Одрис…
— Уже слишком поздно терзаться по этому поводу, — сказал Хью, — так как Одрис назвала тебя братом перед лицом короля. К тому же ты не должен это отрицать, так как…
— Нет! — воскликнул Бруно негромко, но в голосе его чувствовалась сила. — Моя мать…
— Замолчи, Бруно, — прервала его Одрис. — Я не хочу слушать снова эти глупые оправдания, и думаю, что Хью на моей стороне, а не на твоей.
— Да, а также на стороне Джернейва и всех северных графов. Бруно, ты все же должен согласиться, что для Джернейва будет лучше остаться на попечении твоего дяди, чем если Одрис выдадут за Уорнера де Люзорса или за Генриха из Эссекса, или…
— Да, я согласен, — прорычал Бруно. — Я пытался сказать королю, что его приближенные, которых он привел, — не лучший выбор для владения такой крепостью, как Джернейв. Он понял, что север не похож на юг. Что же касается Джернейва, то, как он, наверное, думает, править им должен северный барон, независимый по отношению к сэру Оливеру. Но все же, я не думаю, что он будет пытаться хитростью и обманом заставить Одрис выйти замуж…
— Ему даже не надо пытаться это сделать, поскольку он считает, что имеет подходящего владельца Джернейва в твоем лице, Бруно. Нет, не перебивай меня. — Хью поднял руку. — Я не имею в виду какую-то подлую угрозу сэру Оливеру, но ты, Бруно, определенно должен понять, что твой дядя… — он отмел инстинктивный вялый протест Бруно отрицательным кивком головы и продолжил, — не молод. Если вдруг его свалит болезнь, а следующий владелец будет не такой честолюбивый, то ты будешь втянут в спор за титул владетеля Джернейва.
— Бруно, перестань качать головой, — настаивала Одрис. — Я тебе и раньше говорила, что скорее передам правление Джернейвом тебе, чем мужу в образе какого-нибудь жадного борова, который отберет его у меня. Но, Хью, уверен ли ты, что король действительно отказался от мысли выдать меня замуж за одного из своих приближенных сегодня вечером или завтра? У Бруно столь добрая душа, что он верит первому встречному.
— Одрис…
— Я не отрицаю, что король не против иметь своего ставленника, осевшего в Джернейве, — ответил Хью на вопрос Одрис, как бы не замечая Бруно. — Но он сразу же прекратил говорить о вашем замужестве, как только вы назвали Бруно братом. Однако очень просто удостовериться, что это не ложь. Бруно и я лишь хотим убедить вас, Одрис: вы не одиноки. Доводы Бруно могут вызвать сомнения, но я не думаю, что меня можно подозревать в желании услужить сэру Оливеру.
— Кстати, о сэре Оливере, Одрис, — заметил Бруно с кривой усмешкой, — сейчас он зверем смотрит на меня. Я думаю, тебе лучше пойти и переодеться.
— Мы пройдем с вами до входа в башню, — предложил Хью, — и подождем внизу, пока вы не выйдете. Вам не следует ни о чем беспокоиться.
Одрис отступила и взяла Хью за руку.
— Спасибо вам, — нежно сказала она, — ваша забота обо мне милосердна и великодушна, незнакомец.
— Для меня вы не чужая, Одрис, — серьезно ответил Хью. — Бруно мой друг, а вы называете его братом. Я обязан заботиться о вас. — Он замялся, затем улыбнулся. — Разве не должен единорог защищать белокурую девушку?
— Единорог, — повторила Одрис, — мой единорог.
Затем она вспомнила про начатый ею гобелен: единорога, приветствовавшего девушку в башне, и слабый холодок пробежал по коже, когда она вспомнила, как сама говорила, что в картине нет ничего, кроме безобидного вымысла. Еще одно предсказание? Она не отпускала руку Хью до ступенек лестницы, ведущей в башню, а когда оглянулась, поднявшись на седьмую ступеньку, то увидела, что он все еще стоит, наблюдая за ней. Она улыбнулась ему, удивляясь яркой красоте его голубых глаз и недоумевая, почему она в самом начале решила, что он безобразен.
