Любовь неукротимая - Сноу Хизер (читать книги онлайн без сокращений txt, fb2) 📗
– Вспышки страсти могут нарушить психическое равновесие, леди Мантон. Это довольно известная причина потери рассудка. Подтверждение тому вы найдете в любом справочнике.
Из-за его ли тона, из-за смысла всей фразы или из-за всего вместе Пенелопа ощутила прилив ярости.
– Да, но в книгах вряд ли можно найти что-то о душевной усталости, возникшей на почве увиденного в ходе долгой войны. А все симптомы недуга лорда Бромвича связаны исключительно с этим, – перевела она тему беседы в более надежное для нее русло.
Габриэль от гнева стиснул зубы и сжал кулаки: его злило, что Пенелопа запретила ему встревать в этот разговор и теперь он никак не может ее защитить от колкостей Аллена. Деннингс насторожился и подошел ближе, пристально осматривая всех беседующих. Сам управляющий сохранял внешнее спокойствие.
Пенелопа же теперь обращалась именно к Габриэлю, так как понимала, что Аллена совершенно не интересуют ее слова:
– Я верю, что все эти симптомы можно значительно смягчить или даже вылечить окончательно, если мы избавимся от ассоциаций, которые связывают их и военное прошлое пациента.
– Что? – спросили в один голос Габриэль и Аллен.
Пенелопа задумалась на несколько секунд, рассуждая, как донести свою мысль более доступно.
– Согласитесь, человеческий разум – вещь очень могущественная и вместе с тем таинственная. Врачи и философы годами спорили, откуда берутся разного рода умственные расстройства и как их лечить. Мне же посчастливилось иметь дело со школой ассоцианизма. Мы полагаем, что все люди рождаются чистыми как белый лист бумаги и каждый случай в нашей жизни оставляет на нем ту или иную запись. А это значит, все пережитое напрямую связано с нашим разумом. Следовательно, любой опыт в человеческом разуме сливается с определенными ассоциациями. И те, в свою очередь, заставляют человека переживать то или иное событие снова и снова при малейшем упоминании чего-либо, будоражащего в памяти событие, с ними связанное.
Оба собеседника удивленно уставились на Пенелопу. Она не могла их за это судить, потому что понимала, как, должно быть, звучало для них ее высказывание: сама она с таким же видом выслушивала химические теории, которыми делилась с нею Лилиан.
– Попробую объяснить на примере, – продолжила она. – Ребенок схватился за горячую печь. Теперь его разум запомнил, что трогать печь – больно, и ребенок больше до нее не дотронется. Конечно, это очень простой пример. Но я хочу, чтоб вы поняли: наш разум хранит в памяти все, что с нами происходит. Иногда ассоциации очевидны. Но иногда разум может найти совершенно нелогичные связи между неизвестными нам вещами и некоторыми пережитыми событиями, такими как травма – душевная или физическая, – пережитая во время войны. И именно эта связь, зародившаяся в нашем разуме, может заставить нас вести себя абсолютно иррационально, при этом мы сами едва ли поймем причину своего поведения.
– Нелепо, – пренебрежительно бросил Аллен, помотав головой.
Однако Габриэль явно заинтересовался. Казалось, он не просто хочет послушать еще, но и готов позволить Пенелопе проверить эту теорию на себе. Но они ни за что не смогут проникнуть в психику бывшего солдата достаточно глубоко, чтобы найти и уничтожить ненужные ассоциации, пока Аллен мешает им своим присутствием.
Будь проклята эта больная нога. Если бы не она, Пенелопа смогла бы отправиться с Габриэлем на прогулку и поговорить наедине, ведь Аллен вряд ли отправился бы с ними. Судя по его нездоровой, бледной коже, он не любит бывать на свежем воздухе.
Однако пока боль в ноге не пройдет, прогулка исключается. Пенелопа могла только надеяться, что Аллену надоест ее слушать и он вернется к своим обычным ежедневным делам.
С того разговора прошло уже четыре дня, и ничто не изменилось.
Пенелопа узнала, что Викеринг-плейс является не только частной клиникой для душевнобольных, но и личной резиденцией Аллена. Леди Мантон сомневалась, есть ли у управляющего официальное разрешение использовать свою усадьбу в качестве больницы. Ведь в любое подобное заведение, согласно Уставу лечебниц для душевнобольных от 1774 года, по крайней мере раз в год должны наведываться для проверки сотрудники Королевского колледжа.
Пенелопа была настолько раздосадована поведением мистера Аллена, что невольно желала ему болезни, не смертельной, конечно. Она хотела, чтобы он прихворнул на несколько дней и оставил в покое ее и Габриэля, чтобы они наконец смогли нормально побеседовать.
Несмотря на свое откровенное пренебрежительное отношение к теориям Пенелопы, мистер Аллен присутствовал при ее встречах с Габриэлем, где бы те ни устраивались. Разумеется, Картер или Деннингс всегда сопровождали его. Причем теперь санитары располагались намного ближе к ней и пациенту, чем раньше, словно и сама леди Мантон по каким-то причинам вызывала у них подозрение. Пенелопа заметила, что Деннингс более бдителен, чем Картер. Но как бы там ни было, до сих пор состояние Габриэля ничуть не улучшилось.
С другой стороны, нога Пен практически зажила, и она вернулась в отель уже пару дней назад. У нее также была возможность прогуляться с Габриэлем, но мать-природа этому активно препятствовала. И теперь Пенелопа ненавидела дожди, хотя раньше относилась к ним совершенно равнодушно.
Ожидая Габриэля возле портика, Пенелопа стряхнула с зонта капли воды. Этим утром, как и прошлым, она вся сжималась от страха: ее не покидало предчувствие, что сегодня мистер Аллен прямо с крыльца попросит ее удалиться.
Он изначально не хотел пропускать ее в клинику, ему пришлось это сделать лишь по настоянию маркизы Бромвич. Но теперь, казалось, неприязнь управляющего к Пенелопе одержала верх над его почтением к влиятельной матери Габриэля. Новоявленной целительнице было очень интересно почему. Так что она решила выяснить это ради своего друга.
Управляющий открыл дверь, скупо кивнув и посторонившись, позволяя гостье войти. С души Пенелопы словно камень свалился. Слуга принял ее плащ и зонт, и Пенелопа повернулась к Аллену, надеясь сегодня найти наконец с ним общий язык.
– Прежде чем мы навестим лорда Бромвича, я хотела бы поговорить с вами наедине, – сказала она.
Темные глаза Аллена сузились, костлявый нос сморщился, но все же он простер руку, приглашая гостью в свой кабинет.
Войдя, управляющий прошел к столу, но садиться не стал – просто встал рядом. Пенелопа последовала его примеру. Она прекрасно понимала, что сейчас сила на стороне Аллена. Если он больше не боялся навлечь гнев семьи Бромвич и потерять некоторый доход, который приносит ему пребывание здесь Габриэля, он мог выставить отсюда Пенелопу в любой момент. Поэтому она старалась осторожно подбирать слова.
– Я ценю, что вы разрешили мне навещать лорда Бромвича. Это очень любезно с вашей стороны, – начала она, стараясь не выдать своих истинных чувств. – Я также понимаю, что вы не поддерживаете моих взглядов относительно лечения Габриэля.
Аллен фыркнул, даже не пытаясь скрыть презрения. В отсутствие Габриэля он не считал нужным церемониться с этой особой.
Пенелопа сжала губы. Почему управляющий так себя ведет? Он думает, что женщине не место в лечебнице, если она, конечно, не пациент? Или же он полагает, что ее теории глупы и принесут больше вреда, чем пользы?
В голову Пенелопы закралась отвратительная мысль. А что, если Аллен просто не хочет лечить Габриэля? В конце концов, как бы грустно это ни звучало, большинство людей верили, что безумцев излечить нельзя, можно лишь поддерживать то, что осталось от их рассудка. А забота о сумасшедшем маркизе – дело престижное и одновременно прибыльное. Имея такую репутацию, Аллену проще убедить зажиточных людей поместить в его лечебницу своих любимых несчастных родственников.
Пенелопа отругала себя за столь низкие мысли. Нет, мистер Аллен просто убежден в неверности ее теорий и неумении обращаться с душевнобольными. Она должна найти способ доказать ему, что он не прав и что он сам убедится в этом, если попробует поработать с ней, а не против нее. Ну или хотя бы не станет мешать ей.
