Притворщик - Брэдли Селеста (читаемые книги читать .TXT) 📗
– Право же, – пробормотала она, потирая тут же образовавшийся синяк, – у тебя настоящая страсть к театральным эффектам.
Теплая рука закрыла ей рот, и она вздрогнула от неожиданности. Затем она услышала шепот Саймона:
– Помолчи, дорогая, мы здесь не одни!
Саймон осторожно провел ее в темноте туда, где из-под другой двери пробивалась полоска света.
– Смотри! – Он заставил ее опуститься на колени перед замочной скважиной.
Агата приложилась глазом к маленькому кружочку света и поняла, что находится не в кабинете, а кабинет – это следующая комната.
Потом она услышала шуршание, шаги и увидела высокого широкоплечего мужчину, который рассматривал при свете свечи какие-то бумаги.
– Это Этеридж, – еле слышно прошептал Саймон.
Агата еще плотнее прижалась к замочной скважине, человек с явным раздражением разгладил бумаги, после чего повернулся…
Агата вздрогнула от неожиданности и шлепнулась бы на под, если бы ее не удержал Саймон.
– Что? Что ты увидела?
– Лорд Этеридж… – пробормотала Агата, указывая рукой на закрытую дверь, хотя Саймон, конечно, не мог разглядеть в темноте ее жеста.
– Что?
– Лорд Этеридж – это дядюшка Далтон.
– Ты хочешь сказать, что знакома с Этериджем?
Незаметно улизнув из смежной комнаты, они, извинившись за ранний отъезд, вернулись на Кэрридж-сквер, и теперь Агата, сидя на диване, нервно поигрывала кистями лежащей у нее на коленях подушечки, а Саймон в гневе расхаживал перед ней взад-вперед.
– Откуда мне было знать, что он и есть лорд Этеридж! Коллинз называл его дядюшкой Далтоном, а дядюшка Далтон представился как Далтон Монморенси. Ей-богу, Саймон, я ведь не знаю наизусть всю Книгу пэров.
Зато Саймон знал, так же как и все его оперативные сотрудники.
Он сердито взглянул на Агату, как будто она была виновата в том, что не работает вместе с ними. Целая неделя потрачена на ее глупости.
– Значит, ты считаешь, что дядюшка Далтон и есть Грифон? – осторожно спросила Агата.
– Ради всего святого, перестань называть его дядюшкой; он не твой дядя и не старше меня.
– Теоретически ты мог бы быть моим дядюшкой, если бы моя мать была твоей старшей сестрой.
Саймон наклонился и выхватил у нее из рук подушечку с кистями, которыми она все это время не переставала играть.
– Я не твой чертов дядюшка!
Агата вскочила.
– Отлично! Ты не мой чертов дядюшка! Далтон Монморенси не мой чертов дядюшка! – Она стояла подбоченившись и сердито смотрела на него. – Но я спросила тебя, не думаешь ли ты, что Далтон Монморенси является чертовым Грифоном?
– Нет! – рявкнул Саймон, сверля ее сердитым взглядом.
Некоторое время Агата стояла, опустив голову, потом вернулась на диван.
– Зачем я спрашиваю тебя? Я знаю о Грифоне гораздо больше, чем ты.
А вот это уже было обидно. Он, чертов эксперт по этому чертову Грифону, распинается тут перед ней, а она не верит ни единому его слову.
Саймон провел рукой по лицу. В конце концов, какое ему дело до того, верит она ему или нет?
– Послушай, Агги…
– Не называй меня так, это позволено только Джейми. Придется тебе придумать для меня другое ласковое имя.
– Я вообще не хочу называть тебя никакими именами! – взорвался Саймон. – Я хочу высечь их на твоем могильном камне!
Агата взглянула на него с упреком.
– По правде говоря, тебе следовало бы научиться хотя бы немного сдерживать себя. – Она встала и заложила руки за спину, отчего ее великолепная грудь резко выдвинулась вперед под самым его носом.
Чувствуя, что перестает хоть что-нибудь соображать, Агата устало заявила:
– Я иду спать.
Саймон нехотя кивнул:
– Ладно, а я пойду немного прогуляюсь.
Пройдя около сотни ярдов по подъездной дорожке, Саймон вдруг обнаружил, что все еще сжимает в руке украшенную кисточками подушку. От бархата пахло нежным цитрусовым ароматом Агаты. Боже милосердный, неужели ему никогда не освободиться от нее? У него было сильное искушение выбросить эту чертову подушку в сточную канаву, но он сдержал себя. Было бы любопытно узнать, хватится ли этой подушки Пирсон, если он оставит ее у себя…
Глава 13
Голодание дало свои результаты, и теперь Джеймс Каннингтон мыслил настолько отчетливо, насколько это возможно при такой жестокой диете.
Он продолжал неподвижно лежать на тюфяке, и его тюремщики, решив, что пленник совсем ослаб, вообще перестали обращать на него внимание. Видимо, он им надоел.
Каждый день Джеймс выпивал свою порцию воды, но к хлебу не прикасался, хотя и понимал, что едва удерживается на краю голодной смерти.
Тем не менее, он вполне мог рассмотреть план своего побега со всех точек зрения и хладнокровно рассчитать вероятность собственной гибели. К самоубийству он не стремился и, напротив, поставил целью выбраться отсюда живым.
Поразмыслив, Джеймс решил, что нападение на Быка едва ли закончится успешно. Он не смог бы справиться с ним, даже когда был намного сильнее.
Как только он отбросил безумные и неосуществимые планы, оказалось, что наилучший выход – отодрать несколько планок от стены. Если повезет, то он попадет в другой отсек трюма, выход из которого будет не так крепко заперт.
Но как это сделать без шума, который немедленно привлечет внимание охраны? Хотя судно находилось, в плачевном состоянии, но и его состояние было не лучше. Если он не найдет, что использовать в качестве рычага, то ему придется разбирать эту проклятую переборку с помощью ногтей.
В его клетушке из вещей имелись только тюфяк из полусгнившей парусины, набитый еще более гнилой соломой, и ведерко для воды с вмятинами и без ручки. Джеймс присмотрелся к нему внимательнее. А что, если…
Он вылил содержимое ведра на пол и подполз к перегородке, после чего, поддерживая ведро за дно, вставил его край под угол планки, а потом повис на нем, держась трясущимися руками за другой край.
Планка поддалась, но издала при этом громкий протестующий скрип, и Джеймс на мгновение прекратил свой эксперимент.
Поставив на пол ведро, он заметил, что оцарапал ладонь острым краем, и тут же решил, что это знак свыше.
Усевшись на тюфяк спиной к двери, он зажал ведро между коленями и принялся перепиливать острым краем веревку, которой были связаны его руки.
Несколько минут спустя он проверил, что получилось. Несколько прядей толстой веревки разошлись, и хотя результат был не ахти какой, но все же лучше, чем тогда, когда он пытался перекусить веревку зубами.
Сквозь скрипы и скрежеты старого рыбацкого суденышка послышался раскат грома, и Джеймс снова принялся за работу, полагая, что перепилит веревку за несколько часов. Если разразится буря, она отвлечет внимание его тюремщиков.
Когда снова прогремел гром, на этот раз где-то совсем близко, Джеймс мрачно усмехнулся и снова принялся за работу.
Саймой не вернулся домой ночью, и Агата, не дождавшись его, отправилась спать. Правда, она спала с приоткрытой дверью и даже в своем беспокойном сне прислушивалась, не скрипнет ли входная дверь.
Когда она встала, часы уже пробили десять. Торопливо умывшись, Агата оделась и спустилась вниз, но оказалось, что Саймон не появился за столом и вообще еще не возвращался домой. А между тем ей было абсолютно необходимо видеть его, потому что с почтой она получила нечто совершенно особенное: приглашение на ужин в Этеридж-Хаус.
Разумеется, она ответила согласием, хотя тот факт, что приглашение прислано не заблаговременно, заставил ее с раздражением взглянуть на украшенную монограммой бумагу. Далтон Монморенси был весьма самоуверенным человеком, но ведь это свойственно каждому мужчине, не так ли? И тут Агате пришла в голову не слишком приятная мысль. Если завтра вечером обнаружится, что лорд Этеридж является Грифоном и ей каким-то образом удастся убедить его сказать ей, где найти Джейми, то у нее не останется никаких доводов, чтобы заставлять Саймона продолжать выполнять их договоренность.
