Волшебная ночь - Бэлоу Мэри (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Но зато теперь не нужно спускаться в шахту, не нужно таскать тележку, подумала Шерон, закидывая голову и подставляя лицо дождю. Не нужно. Никогда. Слава Богу, ей больше не нужно спускаться в шахту.
И да простит ее Господь за эту радость.
Глава 8
Дождь лил два дня кряду, но к утру воскресенья тучи наконец стали редеть, обещая солнечный день.
Шерон под руку с бабушкой с утра отправилась в церковь. Их соседка миссис Бивэн шла с ними, а дедушка и мистер Бивэн чуть приотстали. Эмрис, как всегда, остался дома.
Шерон всегда любила воскресенье. Шахта в этот день закрыта, с утра — служба и хор и проповедь отца Ллевелина, а после полудня занятия в воскресной школе. А потом вся семья и Оуэн соберутся за большим столом и будут пить чай. И отдых — благословенный отдых.
Правда, это воскресенье несколько отличалось от других. Оуэн сказал, что не придет к чаю. Сегодня у него дома собираются мужчины. Шерон поежилась при этой мысли. Предупреждения графа Крэйла еще звучали у нее в ушах.
И еще одно отличие было в настроении сегодняшнего дня. Ее отсутствие на работе не осталось незамеченным, слух о том, что она уходит с шахты, уже разнесся по Кембрану, и люди приставали к ней с расспросами. Она, разумеется, рассказала о своем решении домашним и семье Гуина. Ее дед опять заявил, что лучше бы она сидела дома и занималась хозяйством. Бабушка ахнула и расплакалась, повторяя, что нельзя верить англичанам, что все они как один развратники. Она никак не могла забыть о судьбе своей несчастной Марджет. Эмрис рычал и грозился сделать из графа отбивную, если тот позволит себе положить глаз на Шерон. Родители Гуина были немногословны. Мэри порадовалась за нее, а Йестин был просто в восторге. «Это то, что тебе нужно, Шерон, — сказал он с искренней убежденностью. — Ты ведь прирожденная учительница. Я ужасно рад за тебя. Жаль только, что у графа всего одна дочь». Хью, однако, отругал Шерон, назвав ее дурой. Он сказал, что, будь Гуин жив, он ни за что не допустил бы этого.
Сегодня люди украдкой посматривали в ее сторону. В их взглядах было любопытство и что-то еще. И Шерон вновь чувствовала себя одинокой и чужой среди своих земляков. Она ненавидела это чувство. Но как ни трудно ей было, она не могла не признаться себе, что готова стерпеть его — такими приятными были эти три дня, когда ей не нужно было спускаться в шахту.
— Значит, Шерон, — обратилась к ней миссис Бивэн, — тебе улыбнулась удача?
— Вы имеете в виду мою новую работу? — уточнила Шерон. — Да, я очень рада ей.
— Я не сомневаюсь, ты справишься, — сказала миссис Бивэн. — Все дети воскресной школы хотят учиться в твоем классе, и наш Гуин, и Вилли. Хорошо, что твой папа помог тебе получить образование.
Как странно слышать, что кто-то называет сэра Джона Фаулера ее папой, подумала про себя Шерон. Бабушка поджала губы.
— Миссис Бивэн, даже не говорите при мне об этом человеке, — сказала она. — Мой Хьюэлл — вот кто стал настоящим отцом для Шерон. А что до учености, то она может оказаться на руку дьяволу. Мне остается только молиться Богу за мою девочку.
— Ох, бабушка, — вздохнула Шерон, и досадуя, и забавляясь ее словами.
Жители Кембрана не привыкли опаздывать на воскресную службу. Хотя до ее начала оставалось пятнадцать минут, почти все скамьи были заняты. Бывало так, что к началу службы вовсе не оставалось свободных мест. Иногда опоздавшие — те, кто приходил всего за пять минут до начала, — вынуждены были отправляться на хоры, к органисту, или пристраивались на стульях, выставленных в проходе. Люди приходили сюда, чтобы пением вознести хвалу Господу, чтобы послушать горячую проповедь своего пастыря — и, конечно, ради общения.
Шерон всегда сидела в двух рядах от задней стены церкви вместе с дедом и бабушкой, Оуэн — на скамье за ней, Джонсы — через проход от нее. Но этим утром, едва она ступила в проход между рядами следом за бабушкой, как кто-то, сидевший в последнем ряду, поймал ее за рукав.
— Миссис Джонс, — услышала Шерон громкий детский шепот. Она обернулась и с удивлением увидела озорные глаза Верити Хит. — Папа сказал, что вы будете учить меня. И мы с ним решили пойти в церковь.
Шерон посмотрела поверх детской головки и, как и ожидала, увидела графа. Он сидел рядом с дочерью, светловолосый, красивый и элегантный — и крайне неуместный здесь, среди этих людей, столь же неуместный, как кошка в собачьей конуре. Похоже было, что он и сам чувствовал себя неловко. Он поклонился ей.
— Садитесь с нами, — горячо прошептала Верити. Она продолжала цепко держаться за рукав Шерон.
Момент был из тех, когда просто нет времени, чтобы принять разумное решение. Лучше было бы, как потом говорила себе Шерон, вежливо улыбнуться ребенку и сказать, что обычно она сидит вместе с дедом и бабушкой, и утешить малышку тем, что они встретятся с ней завтра. И она двинулась бы дальше по проходу, и никто из присутствующих не заметил бы этой заминки на входе. Но у нее не было времени, чтобы подумать. Она чувствовала, что их встреча не прошла незамеченной. Она спиной ощущала на себе любопытные взгляды — и знала, что чувство не обманывает ее. Она улыбнулась и опустилась на скамью рядом с Верити Хит.
Верити тут же обвила своими ручонками ее локоть и обрадованно заулыбалась.
— Я так рада, что вы будете моей гувернанткой, — шептала она. — Я не могу дождаться, когда наступит завтра. Вот еще осталось ночь поспать — и будет завтра.
— Тише, Верити, — прошептал граф, наклонившись к дочери. — Ты же знаешь, что в церкви нужно вести себя очень тихо.
— Но это ведь совсем не такая церковь, папа, — прошептала она в ответ. — В нашей церкви в прошлое воскресенье было всего семь человек, миссис Джонс, вместе со мной и папой. Было так скучно. — Она сморщила нос.
— Тс-с…
Верити как будто испугалась и смолкла, но тут же вновь повернулась к Шерон и, заговорщически улыбаясь, пожала плечами.
Шерон понимала, что для девочки это посещение валлийской церкви могло стать радостным событием на целую неделю. И она вспомнила себя в детстве, те воскресные дни, когда она, прильнув к окошку, смотрела, как жители Пенибонта идут на службу. Иногда мать брала ее с собой в англиканскую церковь. Шерон как сейчас помнила скуку тех дней и свою зависть к детям, которые радостно бежали на занятия в воскресную школу. Бессознательно она сжала ручонку Верити в своей ладони.
Оглядевшись по сторонам, Шерон убедилась в том, что Оуэн сидит на своем обычном месте. Интересно, что он подумает, когда обнаружит, что она сидит с графом и его дочерью? И что подумают об этом люди? Под сводами церкви установилась непривычная тишина, неловкая тишина. Казалось, все ощущали присутствие графа Крэйла. Обычно до начала службы церковь была наполнена тихим гулом голосов: люди обсуждали события недели и сплетничали, пока на кафедре не появлялся отец Ллевелин.
«Господи, зачем я не прошла на свое место? Зачем села с ними?» Смущение и беспокойство одолевали Шерон.
Только пение развеяло охватившую ее скованность. Все прихожане под руководством отца Ллевелина воодушевленно повели первый псалом, гармонично и с энтузиазмом. Шерон прекрасно слышала это, потому что со своего места она пела одна; мужчина, сидевший по другую сторону Верити, был тих и задумчив. Он держал в руках открытый псалтырь, но не пел. Конечно, он не может петь, неожиданно поняла Шерон. Ведь они поют на валлийском языке. И служба будет на валлийском. Верити наверняка заскучает — заскучает еще сильнее, чем на прошлой неделе. Пока пелись псалмы, девочка сидела, во все глаза глядя на Шерон, все так же крепко держась за ее руку.
Священник, пока звучало пение, успел разглядеть новых посетителей церкви. Когда хор смолк, он поприветствовал свою паству на ломаном английском языке, и вот тут-то взгляды всех присутствующих оказались обращены на них. Всех, и Оуэна в том числе. Шерон встретилась с ним глазами прежде, чем он успел отвернуться.
Он ничего не рассказал ей о разговоре в Гленридском замке. «Черт бы побрал этого проклятого графа Крэйла!» — только и ответил он на ее расспросы. Хорошо, что деда не было поблизости, он бы обязательно отчитал его. «Это хитрая лиса, Шерон. И опасная. Он еще хуже, чем Барнс. Держись от него подальше. Держись ребенка».
