Чаровница - Брук Кристина (чтение книг .TXT) 📗

Рэнд был готов биться об заклад, что Фредди, скорее всего, спит в объятиях какой-нибудь красотки или в доме одного из своих приятелей. Если ему стукнула в голову другая блажь, то Фредди мог отправиться в свое имение в Кенте или заключить пари, что он пешком дойдет до Брайтона, да мало ли какое сумасбродство могло прийти в голову этому вертопраху?

Но тогда почему, вопреки всем своим заверениям, Ашборн бродил по злачным местам Лондона, разыскивая этого непутевого мальчишку? Ему было непонятно, что двигало им, но тяжелое гнетущее ощущение никак не отпускало Рэнда, оно не позволяло ему успокоиться и забыть о беспутном Фредди.

Расспросы в конце концов привели Рэнда в трактир, пользующийся дурной репутацией, но где в любое время дня и ночи можно было достать выпивку. Если мальчишку занесло сюда, то отсюда он вряд ли ушел на своих двоих без чьей-то дружеской поддержки.

Да, юный джентльмен здесь побывал, и не один, а в компании с другим джентльменом, постарше и поопытнее. Однако никто из посетителей трактира не мог точно описать спутника Фредди. На рассвете они оба, опираясь друг на друга, покинули заведение.

В который раз Рэнд взглянул на часы – время летело стрелой! Уже было более одиннадцати часов, а ведь еще надо было вернуться домой, чтобы переодеться и поехать на бал к Сесили!

В отчаянии Ашборн опять повернул к дому Фредди на Халф-Мун-стрит.

– Фредди! – сердито закричал Рэнд, изо всех сил барабаня по двери. Как знать, если после столь обильных возлияний Фредди вернулся домой и завалился спать, то вполне возможно, что он не слышал стука, когда Ашборн приходил к нему несколькими часами ранее.

Отбарабанив очередную порцию ударов, Рэнд замер, с надеждой прислушиваясь – нет ли какого-нибудь шума внутри дома. И – о радость! Кто-то что-то бормоча не шел, а скорее медленно полз к дверям. Двери распахнулись, и на пороге появился Фредди собственной персоной. Радость сменило раздражение – Рэнда даже взяло зло: он, как набитый дурак, бегал в поисках этого болвана по всему городу, в то время как тот преспокойно дрых после попойки у себя в кровати.

Бледное до синевы, оплывшее лицо Фредди исказилось от глупой ухмылки.

– А-а? О-о! Это вы, Ашборн. Заходите. Хотел бы и-и… – Фредди икнул, в горле у него что-то пискнуло, затем прохрипело, он схватился рукой за голову и поморщился от боли, – …и-извиниться.

Но у Рэнда не было времени на то, чтобы выслушивать невнятное и бессмысленное бормотание. Выхватив чековую книжку, он выписал чек на сумму в одну тысячу фунтов и сунул его в руку Фредди.

– Вот тебе чек. Можешь заплатить свой чертов долг.

Глупая полупьяная улыбка на лице Фредди от радости стала выглядеть еще глупее.

– В последний раз выручаю тебя, Фредди, – прорычал Рэнд. – Если опять влезешь в долги, я лично отведу твоих породистых кляч на торги и продам.

Хлопая глазами, Фредди смотрел на чек, пытаясь понять, что ему говорит Ашборн. Вид у юноши был настолько жалкий, что Рэнду стало больно и обидно, все-таки Фредди был его наследником. Резко повернувшись, Рэнд пошел прочь.

Вскоре под напором более приятных мыслей его тревога за будущее Фредди отступила на задний план. От радости, что вскоре увидит Сесили, кровь забурлила в его жилах, и он невольно ускорил шаги.

Черт бы побрал этого молокососа! По его вине он пропустил почти половину бала! Сесили, должно быть, перестала его ждать. Хорошая прелюдия для того, что он намеревался сделать, – предложить ей руку и сердце.

На миг он задумался, а стоит ли торопиться? Предложение можно сделать и позже. Но нет. Теперь, когда он смотрел на леди Сесили как на свою будущую невесту, нельзя было откладывать дело в долгий ящик.

Рэндом овладело нетерпение, и вместе с этим хорошее предчувствие: если он правильно разыграет партию, то к концу бала леди Сесили будет принадлежать ему.

Глава 8

Танцуя вместе с кузеном Бертрамом, Сесили чувствовала неприятный холодок внутри и никак не могла избавиться от странного нелепого предчувствия чего-то неотвратимо надвигающегося на нее. Ей даже стало смешно: разве не она сама с таким упорством, с такой настойчивостью шла к намеченной цели – к официальной помолвке с Норландом.

Сегодня решится ее судьба. Помолвка будет заключена, а завтра лучшие лондонские юристы будут заниматься составлением брачного соглашения.

Незадолго до дня, на который был назначен бал, Сесили сочла своим долгом присутствовать на совещании Монфора с юристами, где обсуждались предварительные условия ее будущего положения после заключения брака с Норландом.

Все шло как по маслу, вскоре она должна будет стать герцогиней Норланд. Как только будет сделано объявление, ее судьба будет решена.

Казалось, она должна была быть на седьмом небе от счастья. Но тогда почему она то и дело оглядывается через плечо, посматривая на вход в бальную залу? Герцога Ашборна нигде не было видно. Так почему осознание его отсутствия так сильно действует на нее?

И вообще, чего она хочет? На что надеется? Что он въедет в зал на белом коне и спасет ее? Но она не хотела, чтобы ее спасали. Если бы она захотела разорвать помолвку, то давно сама сделала бы это, причем без всякой помощи Ашборна. Ее опекун, герцог Монфор, с радостью – Сесили догадывалась об этом – пошел бы навстречу ее желанию.

Сесили со вздохом взглянула на своего партнера. Бертрам был приятным мужчиной, так по крайней мере считали многие дамы. Но Сесили была с ними не согласна. Пусть он обладает хорошими манерами, приятной внешностью, но его характер портил создаваемое им впечатление.

Будь Бертрам более приятным в общении, Сесили, возможно, относилась бы к нему как к брату. Но общество Бертрама никак нельзя было назвать приятным. Чванливый, самодовольный щеголь, жадный до невозможности. Сесили уже перестала скрывать свою неприязнь – так он ей опротивел.

– Итак, моя маленькая кузина, ваш выход в свет состоялся. Герцог, как всегда, выступил в своем стиле, – в присущей ему насмешливой манере произнес Бертрам. – По всей видимости, этот бал стоил уйму деньжищ. Спрашивается, к чему надо было столько тратить, когда ваша помолвка – дело давно решенное и обговоренное. Лучше бы он вложил эти деньги во что-нибудь более толковое.

– Какая трогательная забота о кошельке моего опекуна. Надо бы рассказать об этом герцогу, он, вероятно, будет очень тронут.

– Никогда не понимал, почему герцог так носится с детьми своих родственников, берет их под свое крыло, – недоумевал Бертрам, в то время когда он и Сесили кружились вокруг друг друга.

– Где уж вам понять, – чуть слышно буркнула себе под нос Сесили. Нет, она не знала о побудительных причинах, которые двигали Монфором, но, в отличие от Бертрама, повсюду видевшего корысть, не подвергала его порядочность и честность сомнению. Она подозревала, что герцог старательно прячет от всех свою альтруистическую натуру, но даже у нее, при всей самонадеянности, не хватало смелости спросить его напрямую об этом. У ее смелости были свои границы.

Иногда Сесили спрашивала себя, известно ли самому герцогу, что им движет?

Впрочем, для главы рода Уэструдеров такое поведение было вполне естественным: кто, кроме него, должен был брать на себя заботу об осиротевших детях. Хотя он с такой же легкостью мог бы отдать сирот на попечение другим родственникам, а не сам возиться с ними, воспитывать, выводить в свет. Насколько же это было хлопотно, просто невообразимо! Фактически он спас Джейн от рабства, Ксавье и Розамунду – от дурного влияния их порочной матери, а Сесили – от занудливых и противных Бертрама и Лавинии, жизнь с которыми наверняка стала бы для нее настоящей пыткой.

Вдруг что-то на другом конце залы привлекло внимание Бертрама. Он настолько разозлился, что, забывшись, тихо выругался себе под нос.

Краем глаза Сесили заметила, как Лавиния, взяв под руку лорда Перси, вышла вместе с ним на наружную террасу.

Побагровевший Бертрам наконец опомнился и постарался придать себе как можно более равнодушный вид. Пытаясь поддерживать прежний легкомысленный разговор, он, тем не менее, танцуя, все время вертел головой, устремляя свой взор в сторону террасы.