Фиора и Папа Римский - Бенцони Жюльетта (мир книг .TXT) 📗

Внезапный неизъяснимый страх заставил ее проснуться и сесть на кровати, сердце ее колотилось. Лоб покрылся испариной. Комната была погружена во мрак, поднявшийся ветер хлопал по стене створкой окна. Фьора сбросила простыню, собираясь встать и закрыть окно. Молодая женщина не успела коснуться ногами пола: на нее накинули одеяло, и она почувствовала, как кто-то обхватил ее и удерживал, пока ей связывали руки.

Она отбивалась, прикладывая неимоверные усилия, и громко кричала:

— На помощь!.. Помогите!.. На помощь!

Отыскав на ощупь ее горло, чьи-то пальцы слегка сжали его, приглушив крики, но они, будто эхом, были подхвачены другими голосами. Фьора услышала, как истошно завопила Марселина, а потом и Леонарда, умолявшая разбойника или разбойников отпустить Фьору. Послышался шум борьбы и вслед за тем стоны раненого, потом чей-то злобный голос:

— Сидите смирно, или я зарежу мальчишку, как цыпленка!

— Нет! — вскричала Леонарда. — Только не ребенка, только не ребенка… богом заклинаю!

— Оставьте бога в покое и передайте вашему человеку, чтобы он запер собак, если не хочет, чтобы их перерезали. Его проводят, чтобы он не заблудился…

Сквозь плотное одеяло Фьора услышала также пронзительный голос Перонеллы, что-то бессвязно кричавшей, и, почувствовав, что хватка ослабела, попыталась освободиться.

Она собиралась опять закричать, но при первых же звуках ее голоса пальцы с новой силой сжали ее горло, подавив крик.

Фьора задохнулась, а глаза ее застлала красная пелена. С внезапным отчаянием она подумала, что вот-вот умрет, задушенная каким-то бандитом неизвестно за что. Правда, ей показалось, когда он выкрикивал угрозы, что она уже где-то слышала этот голос с легким иностранным акцентом. Нет, это был бы слишком нелепый конец! И прежде чем впасть в бессознательное состояние, Фьора успела издать последний крик, больше, однако, похожий на стон.

Она очнулась от того, что ее обдали холодной водой, которую плеснули ей прямо в лицо. Она закашлялась и хотела поднести руки к шее, которая вся горела, но они были связаны. С трудом приоткрыв глаза, Фьора увидела, что находится в небольшой комнатке, напоминавшей скорее ящик. На бочке чадила и плавилась свеча, распространяя вокруг неприятный запах, а в одной из стен было прорезано квадратное окошко, обеспечивающее слабый приток свежего воздуха. Она обнаружила, что лежит на соломенном тюфяке в той самой ночной рубашке, в которой накануне легла спать, завернутая в одеяло, вероятно, то самое, которое на нее накинули в момент похищения.

Вода стекала по ее щекам и шее, намочила волосы. Она повернула голову, чтобы увидеть, кто это сделал, и испуганно вскрикнула, когда это произошло: у человека, стоявшего рядом с ней, не было лица, а вместо этого — длинный белый клюв и огромные круглые отверстия для глаз, окруженные широкой красной полосой…

— Кто вы? Что вам нужно?

— Поболтать, моя красавица, просто поболтать. Нам предстоит долгое путешествие. И в зависимости от твоего выбора оно может оказаться очень приятным или очень трудным. В любом случае тебя будут тщательно охранять, и тебе не удастся выскользнуть отсюда.

— Кто вы, куда вы меня везете? — повторила свой вопрос Фьора. — Мы находимся в лодке?

В самом деле деревянная койка с соломенным тюфяком слегка покачивалась, а снаружи доносились тихие всплески воды, как будто волна билась о корпус судна.

— В самую точку! Мы действительно находимся на барже, идущей вниз по Луаре. Это обычная торговая баржа, никому и в голову не придет искать нас здесь, особенно если допустить, что за нами снарядили погоню!

Саркастический тон человека-птицы действовал Фьоре на нервы, и без того натянутые, как если бы по ним водили скребком:

— Мои домашние? Что вы с ними сделали? Мой ребенок не..?

— Убит? Да за кого вы меня принимаете? А что до ваших домашних, как вы изволили их называть, то, за исключением этого одержимого белобрысого юнца, которого мои люди немного образумили, все остальные чувствуют себя вполне сносно, если только можно так сказать о связанных людях. Надеюсь, днем кто-нибудь освободит их.

— Флоран ранен? Это опасно?

— Не задавайте слишком много вопросов! — раздраженно произнес похититель. — Я ничего не знаю. А вам советую забыть всех этих людей. Пройдет еще очень много времени, прежде чем вы сможете снова их увидеть… если вообще когда-нибудь это случится.

Фьора извивалась, пытаясь высвободить руку, но она мало преуспела в этом. Человек в маске, так как это была всего лишь маска, которую лекари надевают на себя во время чумы, наклонился к ней.

— Если вы обещаете вести себя смирно, я развяжу вам руки.

Между прочим, я уже сказал вам, что вы будете находиться под непрестанным надзором, так что не вздумайте бежать, — предупредил он.

— Тогда зачем же меня связали?

— А чтобы вы лучше уяснили себе, чем рискуете!

Приподняв одной рукой одеяло, укрывавшее молодую женщину, другой рукой похититель вытащил кинжал и разрезал сорочку сверху донизу. Шелковистая материя соскользнула и оставила Фьору совершенно обнаженной. Инстинктивно она закрыла глаза и крепко сжала веки, чтобы ничего не видеть. Она и вправду ничего не видела, но это, однако, не мешало ей чувствовать…

Она ощутила грубое прикосновение его пальцев к своей груди, потом они скользнули по животу и еще ниже, предаваясь нескромным исследованиям. Она извивалась, пытаясь избавиться от этих хищных рук.

— Оставьте меня! — кричала Фьора. — Не смейте прикасаться ко мне!

— Замолчи, иначе я сам заткну твой рот! Ты девка красивая, я в этом уже убедился, и мне следует привезти тебя по возможности в хорошем состоянии. Так вот что я решил: если ты выкажешь послушание и смирение, то проведешь все путешествие всего лишь взаперти в моей каюте, но если ты выведешь меня из терпения, я прикажу на караке 6, который ожидает нас в Нанте, заковать тебя в цепи и каждый вечер буду оставлять тебя наедине с моими людьми. Их десять человек, один из них — татарин, а другой — негр из Судана. Но первым буду я, уж будь уверена… Клянусь всеми чертями, собственно, почему я должен себе в этом отказывать! У меня право первенства!

Он сорвал с себя маску, служившую ему для устрашения обитателей поместья и самой Фьоры. В том, что под маской скрывался незнакомец с улицы Сен-Мартен, которого Флоран видел потом возле их дома, не было почти ничего удивительного.

Фьора уже догадывалась об этом. И если при первой встрече он показался ей просто уродливым, то теперь, когда его обуяла похоть, он и вовсе походил на демона.

Сознавая, что он сейчас изнасилует ее, несмотря на все свои первоначальные обещания, она испустила громкий протяжный крик, который был слышен, наверно, на обоих берегах реки.

Придя в ярость, негодяй грубо заткнул ей рот рукой. Но тут пришла его очередь закричать, потому что она укусила его.

Тогда он со всей силы несколько раз ударил ее по щекам, рассчитывая свои удары так, чтобы как можно меньше навредить ее внешности.

Голова Фьоры моталась из стороны в сторону. Она больше Не кричала, только стонала, горестные слезы катились по ее пылающему лицу. Потом вдруг что-то произошло. В каюту кто-то вошел и схватил ее мучителя за шиворот. Поначалу она не видела ничего, кроме тени, показавшейся ей сквозь слезы гигантской. Эта тень обладала совершенно необычным голосом, глубоким, как море, и густым, как бальзам.

— Хозяин приказал привезти ее живой и в полном здравии!

Никаких ранений и насилия, боже упаси. Если он заметит плохое отношение, то ничего не заплатит. И что я вижу? Ты бьешь ее!

— Эта тварь укусила меня! Она так раскричалась…

— Доминго слышал. Предоставь ему позаботиться о ней и о нашем вознаграждении! За эту женщину дадут много золота.

Иди!

Дверь заскрипела, возвещая, что незнакомец ушел. Тут Фьора разглядела наконец того, кого она принимала за тень.

Это был темнокожий гигант, лицо и руки которого мало чем отличались от его темной одежды. Когда он приблизился к постели, пламя свечи осветило его ослепительной белизны белки больших темно-карих глаз, белоснежные зубы и похожие на две кожаные красные подушечки губы.