Сокровища сердца - Мейсон Конни (читаем книги .txt) 📗
— Извини, па… Коуди. Я не хотела тебя сердить. — Слезы проложили на ее щеках две блестящие дорожки. — Можешь ругаться сколько тебе хочется, я не… — Окончание фразы потонуло в рыданиях, и Эми выбежала из кухни.
Брэди не сразу последовал за сестрой. Он посмотрел на Коуди таким свирепым взглядом, что у того мороз пробежал по коже.
— Как тебе не стыдно! Да, ты нам не родной отец. Но Эми ни в чем не виновата! Она девочка и не такая сильная, как я. Ты не должен был так на нее кричать.
Брэди с достоинством повернулся и пошел к двери. Коуди смущенно смотрел вслед мальчику. Господи, ну за что ему эти муки?! Что он такого сделал?
— Ох, дерь… — Коуди чуть не откусил язык, чтобы удержаться и не выругаться покрепче, благо остался на кухне один. — Ох, лошадиный хвост! — затравленно оглядевшись, договорил он и печально вздохнул.
Глава 9
Как и было условлено, Реб начал учить Кэсси ездить верхом. Припадая на костыль, размахивая обрубком левой руки, он хрипло давал указания. Лоуренс оказался требовательным учителем. Кэсси удивлялась, откуда городской пьяница так хорошо знает и понимает лошадей, пока не выяснила, что во время войны он служил в кавалерии. День за днем девушка училась ездить на молодой, но довольно послушной кобыле по кличке Леди. Эми и Брэди обычно в это время сидели на заборе и подбадривали ее криками, когда она проезжала мимо них по загону. Довольно быстро Кэсси вполне освоилась и уже могла самостоятельно доезжать до ближайшего пастбища и обратно.
Коуди был доволен: она определенно делала успехи. Раз или два он присутствовал на уроках, но вид округлой попки, подскакивающей при движении в седле, приводил его в такое возбуждение, что он старался поскорее скрыться. На всякий случай Коуди решил держаться подальше от кораля, когда там упражнялась Кэсси. Как только девушка стала вполне сносно держаться в седле, Реб начал учить ее управлять фургоном. К тому времени он уже не нуждался в костыле и, прихрамывая, передвигался на собственных йогах: в последний свой визит на ранчо доктор Страйгл снял лубки и повязки и сообщил, что кости у Реба полностью срослись. А вскоре Кэсси стала учиться стрелять. Для этого на одном из пастбищ было оборудовано импровизированное стрельбище, куда детям сопровождать ее не разрешалось.
Примерно в то же время случилась цепь странных происшествий. Сначала почему-то оказались открытыми ворота одного из загонов, и почти сотня голов скота, предназначенного для продажи, исчезла. Потребовалось три дня, чтобы найти животных и перегнать на старое место. Затем неожиданно загорелся один из амбаров, но, слава Богу, огонь вовремя обнаружили, и он не успел натворить много бед. После очередного случая Коуди пришел к твердому убеждению, что все эти происшествия отнюдь не следствие природных причин или Божьего провидения. На этот раз несчастье чуть было не произошло с детьми.
Они играли в большом сарае, когда из-под потолка обрушилась тяжеленная кипа спрессованной соломы. Если бы мгновением раньше Эми и Брэди не увидели прибежавшего в сарай Черныша и не бросились бы к нему, их бы попросту раздавило: солома упала всего в нескольких дюймах от ребят… Коуди заметил, что с того случая, когда он потерял над собой контроль и обидел Эми, дети стали его избегать. Происшествие в сарае, чуть не стоившее детям жизни, неожиданно сильно подействовало на Картера. Он и сам поразился, почувствовав, насколько дороги ему эти ребятишки. Ему хотелось… Впрочем, он и сам толком не знал, чего ему хотелось, а Эми и Брэди так явно сторонились его, что у Коуди руки опускались. К тому же после случая в сарае дети стали совсем уж тихими и молчаливыми, что было для них совершенно несвойственно.
Несколько дней спустя Кэсси попросила Коуди быть повнимательнее к детям, как-то утешить их.
— Знаешь, я никак не могу прийти в себя после этой жуткой истории в сарае. Бедные ребятишки! Они сейчас так нуждаются в любви, ласке и сочувствии! — начала она и выжидающе посмотрела на Коуди. Был один из тех редких вечеров, когда Кэсси и Коуди вместе сидели после ужина в гостиной; у Картера не было никаких дел, и он никуда не собирался уходить. Эми и Брэди, поужинав, отправились спать. И девушка решила, что сейчас самый благоприятный момент, чтобы поговорить с Коуди о его отношении к детям.
— Что ты хочешь услышать от меня в ответ, Кэсси? — с деланным равнодушием спросил Коуди.
Черт побери, он и сам знал, что им нужна его любовь или хотя бы доброе отношение, но не мог заставить себя дать выход истинным чувствам, которые испытывал сейчас к двум этим маленьким существам. Он, Коуди Картер, — и нянька? Отец? Ну уж дудки!
— Ведь ты же их отец! — моментально вскипев, набросилась на него девушка. — Неужели ты не замечаешь, как странно они себя ведут в последнее время? Они никогда не были такими тихими. Ты что, недавно накричал на них? Да наверняка! То-то я смотрю, когда ты поблизости, они ходят словно пришибленные.
Коуди прекрасно знал, из-за чего дети стали вести себя так необычно, но ни за что бы не признался, что их отчуждение вызывает у него такое же, если не большее, беспокойство, как и у Кэсси.
— Им следовало бы выбрать себе отца, который лучше разбирался бы в воспитании, — кисло проворчал Коуди.
— Какая глупость! Дети не могут выбирать себе отцов! — в полном замешательстве воскликнула Кэсси.
— Эти могут…
Девушка нахмурилась: смысл его слов был ей абсолютно непонятен. Кроме того, она интуитивно почувствовала, что Коуди почему-то очень не по душе эта беседа и он замкнулся в себе.
— Может быть, тебе поговорить с ними? — все же рискнула спросить она, заранее зная, что он снова увильнет от откровенного ответа.
— Лучше я поговорю с тобой.
— О чем нам говорить? И потом ты же сам знаешь — через пять минут мы обязательно вцепимся друг Другу в глотку.
Коуди ничего не ответил. Под обжигающим взглядом его голубых глаз Кэсси затрепетала и покраснела. Неужели так будет всегда?
— Если ты не хочешь разговаривать, то есть гораздо более увлекательные и приятные вещи, которыми мы можем заняться.
Понимая, к чему он клонит, Кэсси резко поднялась.
— Послушай, Коуди… — начала она, и осеклась. Он словно окутывал ее теплом своего крепкого тела, а во взгляде было столько мужской страсти, откровенного призыва, что у нее прервалось дыхание и ослабели ноги.
Кэсси опустилась на стул, не в силах сдвинуться с места.
— Не уходи, — глухо произнес Коуди.
Теперь он смотрел на ее губы, которые уже однажды опьянили его своей мягкостью и чувственностью, готовностью к любви и обещанием жгучего наслаждения.
— Я хочу поцеловать тебя, Кэсси. Я собираюсь тебя сейчас поцеловать. И никакие твои просьбы меня не остановят.
Кэсси молчала, чувствуя себя во власти какой-то неведомой силы, которая жила в ней самой и вот-вот готова была толкнуть в бездну страсти. Почти не сознавая, что делает, Кэсси подняла лицо и, приоткрыв внезапно пересохшие губы, провела по ним языком. Щеки ее горели, тело налилось странной тяжестью. Ох, как же ей хотелось снова испытать прикосновение его дерзких и умелых губ! Почувствовав ее безмолвный призыв, Коуди застонал. Он изо всех сил сдерживался, пытаясь подавить неистовое желание грубо повалить ее на пол, стиснуть в своих объятиях и овладеть ею. Ее бесконечные отказы раздражали его и в то же время разжигали еще большую страсть. А теперь поведение Кэсси ясно говорило о том, что она не будет сопротивляться его поцелую. Это зародило в нем надежду. Его охватила нетерпеливая дрожь, когда он понял, что неожиданная уступчивость девушки означает открытое признание того, что она тоже хочет его. Эти легкие судороги, что пробегали по ее телу, эти нетерпеливые подергивания ее губ и трепет ее груди говорили яснее всяких слов…
— Милая… — выдохнул Коуди, горячими и сильными руками привлекая к себе Кэсси.
Со сдавленным стоном он приник к ее губам — так жаждущий припадает к источнику. Сначала поцелуй его не был нежным: Коуди буквально шел в наступление, мощно прорываясь языком сквозь ее полуоткрытые губы. Когда их языки соприкоснулись, он вздрогнул как от удара током. Губы его стали мягче, напор исчез, уступив место ласке. Кэсси подняла руки, и ее пальцы легонько взъерошили его блестящие длинные волосы. Прерывисто дыша, она прильнула к нему, отвечая на поцелуй со страстью, удивительной для такой невинной девушки.
