Страсть под луной - Финч Кэрол (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Шш… Шш… Ты разбудишь всю гостиницу, — пробормотал ее достойный учитель. — “Боже, мир, кажется, шатается”, — думал он, глядя на комнату. Или пол качается, или с мозгами у него не все в порядке. Жаль, что он недостаточно трезв, чтобы выяснить причину.
— Мне наплевать, что меня кто-то слышит. — Тори покачнулась, но удержалась на ногах. Ее огромные фиалковые глаза сияли от восторга. — Впервые в жизни я не должна никому ничего объяснять. Нет рядом ни мамы, ни отчима, ни бонн, которые станут мне говорить, как себя вести, укорять меня, что я веду себя не как леди.
Тори вынула из прически шпильки, и ее длинные шелковистые волосы разметались по плечам. Она чувствовала себя свободной, как птица, которая только что покинула клетку и оказалась на бескрайнем воздушном просторе. С радостным смехом Тори бросилась в объятия Дру. Но не успел он что-либо сообразить, как девушка уже вырвалась из его рук. Дру стоял озадаченный, а Тори бросилась к окну, за которым сиял далекий мир звезд.
Одним махом она перескочила через подоконник и выскочила на балкон, который обрамлял гостиницу с восточной стороны и с фасада. Ей хотелось там продолжить свой танец.
— Проклятие… — Дру прошел через комнату и увидел, как Тори, сбросив туфли, забралась на деревянный парапет. Затем, подхватив юбки, она, весело пританцовывая, начала распевать разухабистую песенку.
Сердце замерло у него в груди, когда Тори остановилась на краю перил и подняла руки так, как будто хотела улететь в небо. В долю секунды Дру уже был на балконе, спасая ее от последствий пьяной дерзости.
Шаловливо улыбаясь. Тори поглядела на него.
— Я умею летать, — заявила она совершенно убежденно.
— Слезай отсюда, Чикаго, — потребовал Дру, испытывая все большую тревогу. Если он попытается ее схватить, то, скорее всего, она нарочно ринется вниз и разобьется насмерть. — Ты свернешь шею.
— Чепуха, — запротестовала Тори.
Дру не был уверен, что этот воздушный эльф ведает, что творит. Но он-то уж точно напугался до смерти. Боже правый, она там что-то вытанцовывает на парапете, а у него сердце чуть не разрывается всякий раз, когда он видит, что она того и гляди свалится вниз.
Стоило Тори зазеваться, как Дру одним прыжком кинулся к ней, схватил за талию и стащил с парапета, выслушивая недовольную брань.
— Черт побери, Чикаго, ты меня до смерти перепугала. Если уж тебе так хочется поплясать — пляши на полу.
Дру втолкнул Тори через окно обратно в комнату, и, едва ее ножки коснулись пола, она вновь запорхала, словно балерина. Скинув рубаху, Дру улегся на кровать, устало вздохнув, взбил подушку и положил ее под голову. Как загипнотизированный, он наблюдал за дивными пируэтами Тори. Она была сама поэзия, переведенная на язык движений. Даже алкоголь не лишил ее грациозности сильфиды. Она знала, кажется, все существующие танцевальные па. Дру восхищался ею.
"О Боже, в комнате жарко, словно в печи”, — думала Тори, кружась на цыпочках. Она остановилась, чтобы скинуть нижние юбки и продемонстрировать еще несколько грациозных движений, которым ее научил педагог в Чикаго, но которые ей так и не позволили исполнить на публике.
Снятые юбки Тори швырнула Дру, и он запутался в пене кружев. В глазах его блестели смешинки, — он с удовольствием наблюдал, как танцует перед ним подвыпившая девчушка. Может быть, Гвен и подрезала однажды ей крылья, но теперь уже Тори никогда не будет прежней. Она нетерпелива и безрассудна и пытается полнокровно прожить каждый миг своей жизни Мысли его смешались, когда Тори сорвала с себя платье и бросила его на кровать. Дру не мог оторвать глаз от фигурки в нижней рубашке, которая едва прикрывала грудь и заманчивый изгиб бедер. Боже правый, если она сейчас же не прекратит клоунаду, его хватит удар. Соблазнительный наряд Тори и ее чувственные движения производили на Дру такое впечатление, что он боялся потерять над собой контроль. Трудно было не понять, какое огромное наслаждение они могли бы получить друг от друга, если бы Тори не была дочерью Калеба и невестой Хуберта. Черт, ну почему же, почему он должен вести себя сдержанно именно с той женщиной, которой жаждет обладать больше всего на свете?
— Может быть, ты совсем разденешься? — хрипло проговорил он, когда Тори остановилась, чтобы поправить сползшую с плеча бретельку.
Восхитительная, слегка порочная улыбка появилась у нее на губах:
— Я готова голышом пробежать по улицам, — шаловливо заверила она его. — И даже вы не остановите меня.
— Но ты же не леди Годива! — ответил Дру, терзаясь мыслями о недоступной близости Тори.
— Не надо болтать ерунду, — поддразнивала она его, приближаясь к постели. — Сегодня ночью я сама себе хозяйка и поступлю так, как пожелаю.
Когда она наклонилась над ним, рубашка сползла с ее плеч, открывая прелестную грудь. Ему страстно захотелось коснуться этого чуда, но он сдержался.
— Я предупреждаю тебя, Чикаго, — сопротивлялся он из последних сил. — Мы оба утонем.
Любопытство вспыхнуло в глазах Тори, когда Дру попытался отпрянуть от нее.
— Вы боитесь меня, — догадалась она.
— Нет, — возразил Дру, глядя ей в лицо, но глаза выдавали его истинное состояние.
— Нет? Тогда почему же вы так на меня смотрите, словно ждете нападения каждую минуту.
Ее изящные пальчики пробежали по широкой груди Дру, наслаждаясь его совершенным телом, его силой. Лишь однажды Тори решилась так смело ласкать его. Теперь же под воздействием алкоголя, не в силах устоять перед искушением, она вновь позволила себе эту дерзость. Этот могучий мужчина привлекал ее. Ей не терпелось узнать, куда же ведут эти желания, она хотела вновь и вновь ласкать напрягающиеся от ее прикосновения мышцы.
Дру поймал ее за руку и вздохнул:
— Не делай этого. Ты стала слишком смелой, это не доведет до добра.
— Вы и на самом деле боитесь меня, — проговорила она, и во взгляде ее появилась печаль.
Его глаза в упор смотрели на нее — ив этих бездонных озерах не было радости.
— Нет, Чикаго, — говорил он ей низким сдавленным голосом:
— Я боюсь, что поддамся твоим чарам.
Тори не могла спокойно смотреть на этого великана, ощущать его силу. Запах его мужественного тела тревожил ее обоняние, вкус поцелуев требовал, чтобы она испытала до конца те минуты страсти, которых еще не знало ее девственное тело.
Тори медленно придвинулась к нему, захваченная предвкушением чуда. Ей хотелось, чтобы он обнял ее, чтобы фантазии, преследовавшие ее с их первой встречи, стали явью.
Мужчины ухаживали за ней, пытались ей угодить, но ни один еще ни разу по-настоящему не любил ее. Может быть, и Дру не любит ее. Но это не так уж важно — пускай, он научит ее испытывать удовольствие, которое получают друг от друга мужчина и женщина. Она хотела подчиниться желаниям своего сердца и открыть тайны страсти.
Дру застонал от муки, когда мягкие, как лепестки, губы стали нашептывать что-то ему на ухо. Он мог найти массу причин, чтобы отшатнуться в сторону, но тело его ему не подчинялось, безуспешно пытаясь побороть желание. Она была слишком близка, слишком соблазнительна, и его сопротивление пало, как стены Иерихона.
— Дру дал волю своей страсти: его жадные губы припали к губам Тори. Она же полностью подчинилась ему. Ее руки ласкали его обнаженное тело, она тонула в неудержимом потоке новых ощущений, но никак не могла вплотную приблизиться к тому огню, который пожирал ее.
Чувственность распустилась в ней, как удивительный цветок, дождавшийся солнца. Она, казалось, грезила, погруженная в ощущения, рождавшиеся в ее теле от волшебного прикосновения его рук. Тори бесстыдно изгибалась, требуя все новых ласк, которые стали ей нужны, как воздух.
Его губы скользнули по ее шее, к плечу, и сердце ее застучало в ответ. Когда он языком стал ласкать ее соски, она закрыла глаза, чтобы отгородиться от окружающего мира и остаться наедине лишь с невероятными, неописуемыми ощущениями.
Дрожь возбуждения прошла по ее телу, когда он, лаская и щекоча ей живот, спустился к самой чувствительной части бедер. Не раз и не два повторяла его рука восхитительный путь от лобка по животу к соскам, и снова вниз. Прикосновение его было подобно прибою, когда волна накатывает на берег и откатывается назад. Все прошлое уносилось прочь. Наслаждение становилось все невероятнее, стремление к полной близости — все настойчивее.
