Эти синие глаза - Кэбот Патриция (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
Господи! Землю? И что это может быть? Может быть, некое помешательство на почве геологии? Да что в самом деле творится с этой женщиной?
Стоя на коленях в круге света от фонаря, Бренна Доннегал что-то царапала карандашом в тетради, которую достала из-под плаща. В такой позе и за таким занятием она и впрямь не выглядела вполне вменяемым существом.
Секундой позже папка исчезла в складках ее одежды, и она оглянулась, по-видимому, в поисках своей собаки, которая, обнаружив графа и доктора, лукаво поглядывала на них через кладбищенскую стену и дружелюбно виляла хвостом.
— Уходи, — зашипел граф на собаку, — ступай прочь! Уходи!
Собака, не обращая ни малейшего внимания на графа, подпрыгнула, опираясь передними лапами о стену, и лизнула Рейли в лицо.
— Убирайся! — не унимался Гленденинг, пытаясь увернуться от нее. — Вон! Уходи прочь!
Но вот под ногой Бренны хрустнула ветка, и стало очевидно, что хозяйка уходит. Сорча рванулась и помчалась вслед за удаляющейся фигурой, бесшумно прыгая по снегу.
Гленденинг испустил вздох облегчения.
— Ну, — сказал он нормальным голосом, когда и собака и ее владелица скрылись из глаз, — я же говорил вам. Теперь она некоторое время будет бродить по деревне, а потом вернется домой. Она совершенно не в себе.
— Я уверен, — сказал Рейли, отряхивая с плаща снег и мелкие ветки, — что есть вполне разумное объяснение ее поведению.
— Правильно, — согласился лорд Гленденинг. — И оно в том, что она одержимая.
Рейли прошел через кладбище и остановился возле могилы, где прежде стояла на коленях Бренна. Эта могила была помечена всего лишь доской, на которой было написано с полдюжины имен. По-видимому, все погребенные здесь люди умерли в один день — 4 августа 1846 года.
Указывая на имена на доске, Рейли спросил графа:
— Вы знали этих людей?
Гленденинг задумчиво крякнул.
— Одного или двух, — ответил он. — Похоже, там пострелята, дети и, возможно, старики, те, кто пострадал. Я имею в виду холеру. К концу эпидемии у нас по столько людей в день умирало, что мы стали хоронить их в общих могилах — по пять-шесть человек. У нас был выбор хоронить их так или в неосвященной земле. И все сочли, что лучше хоронить в братской могиле. Беднягам даже не досталось такого ничтожного блага, как гроб. Гробовщик тоже умер, и нам пришлось заворачивать их в простыни, на которых они умирали. Только приходилось закапывать поглубже, чтобы до них не добрались собаки. Мы очень спешили, чтобы они не начали разлагаться до похорон…
— Господи! — выдохнул Рейли.
Конечно, ему это было знакомо. В Лондоне дело обстояло так же скверно. Когда прошлым летом свирепствовала холера, он не отваживался бывать среди скопления народа, где царил мор…
Насколько ему было известно, никто из его собратьев тоже не отваживался на это. А уж если им приходилось это делать, то они всегда повязывали лица шелковыми платками, чтобы не вдыхать гнусных миазмов, распространяемых ужасной болезнью.
Хотя ему доводилось слышать рассказы о братских могилах и о массовых захоронениях, когда холера убивала целые семьи в полном составе, самому ему никогда не доводилось этого видеть.
Внезапно ощутив укол совести, он вспомнил упрек Бренны в адрес Королевского медицинского колледжа, кишащего людьми, ничуть не заинтересованными в лечении болезни, а пекущимися только о собственной карьере. И осознал, что упрек этот был справедлив. Никто из его коллег, и менее всего он сам, и не подумал о том, что эпидемия свирепствует в беднейших кварталах Лондона. И совсем иначе обстояло бы дело, если бы холера затронула кого-нибудь из его собственных пациентов.
— Мы, — повторил Рейли. — Что вы имеете в виду, говоря «мы»? Вы хотите сказать, что помогли с похоронами?
Ему было трудно поверить, что граф, этот граф, опустился бы до столь низкого занятия.
— Да, — последовал удививший его ответ Гленденинга, — мы все принимали в этом участие. Даже мать Бренны, миссис Доннегал, а она очень хрупкая женщина.
Господи! Ведь Бренна убеждала его, что лорд Гленденинг не был похож ни на кого из известных ей дворян, и теперь, как ни претило ему это, он был вынужден признать, что и у этого человека были свои положительные качества: лорд Гленденинг больше пекся о своих людях, чем большинство господ, заседавших в палате лордов, главной заботой которых и должно было стать попечение о людях.
Рейли покачал головой. Вокруг были и другие доски на могилах. Их было множество. И сколько же жителей Лайминга, почивших в бозе, было брошено в безвестные могилы? Это показалось ему несправедливым.
Конечно, это никак не объясняло странное поведение Бренны, свидетелем которого он оказался нынче ночью.
— Ну и что вы думаете обо всем этом? — спросил Гленденинг.
Рейли, мысли которого были прерваны этим вопросом, посмотрел на него.
— Что я думаю — о чем?
— Я имею в виду девушку.
Даже в тусклом лунном свете Рейли мог заметить нетерпение на лице графа.
— Как вы думаете, почему она записывает имена на могильных плитах и собирает в деревне комки глины и грязи?
Рейли мог дать лишь один ответ:
— Не могу сказать зачем.
Гленденинг обжег его взглядом:
— Что вы хотите этим сказать? Мне кажется, это ясно без слов. Эта женщина безумна.
Рейли попытался собраться с мыслями. Это было нелегко, учитывая его утомление, а также количество поглощенного им алкоголя и донимавший его холод. Все же он сделал попытку, но вывод, к которому он пришел, ему не понравился.
Дело было не только в том, что эта женщина глубокой ночью стояла посреди кладбища и записывала в тетрадь имена умерших. И не в том, что она бродила ночью по деревне в тот же час, собирая глину. Его беспокоило что-то еще. Было нечто, обнаруженное им в деревенской амбулатории. Оттуда исчезло медицинское оборудование. От некогда стоявшего там микроскопа осталась только подставка, покрытая пылью, а предметные стекла были разбиты. С полок исчезли пробирки и флаконы.
Но самым странным Рейли показалось то, что он нигде не обнаружил историй болезни. Что могло случиться со всем этим? Все это похитили воры? Возможно. Однако Рейли не обнаружил следов взлома, а Гленденинг клятвенно заверил его, что существовал единственный ключ от амбулатории и ключ этот был у него. И зачем ворам истории болезней? Теперь ему придется завести новые.
Микроскоп можно легко заменить, во всяком случае, Рейли мог это сделать. Ему достаточно было заказать новый и отправить в банк деньги за него. Предметные стекла и химические реактивы тоже можно было получить без затруднений.
Но его тревожил вопрос, зачем все это было украдено. Ради какой цели? Почему он заподозрил, что исчезновение всего этого не было невинной шалостью?
Потому что был уверен, что знает вора. И его пугало даже не это, а причина, почему все это было похищено.
Обычно женщин такие вещи не интересовали.
— Вы, кажется, что-то говорили о том, что в коттедже мисс Доннегал есть постоянно запертая комната. Почему?
— Да, — ответил Гленденинг. — На острове ни в одной двери не было замка, кроме как в двери амбулатории и в двери комнаты, которую она называет кабинетом своего отца. А почему?
— Для этого нет причины, — задумчиво сказал Рейли.
Гленденинг схватил Рейли за плечи и повернул его лицом к себе.
— Вы не можете скрывать это от меня, чем бы это ни было. По вашему молчанию я могу заключить, что вы о чем-то догадываетесь. Она действительно… сошла с ума? Да?
Рейли, посмотрев графу прямо в глаза, бесстрастно произнес:
— Пустите меня.
Гленденинг отпустил его плечи и отошел от него на несколько шагов. Когда секундой позже он вернулся, то Рейли увидел в лунном свете лицо графа, потемневшее от ярости.
— Лучше вам сказать мне прямо сейчас! Вы что-то знаете, знаете гораздо больше, чем сказали мне! Лучше вам открыть рот, а иначе, друг мой, вместо слов вам придется выплюнуть собственные зубы.
Рейли мог вынести многое. Он мог примириться с тем, что единственная любовь его жизни бросила его, потому что считала его бездельником, не желавшим принять полагавшийся ему титул. Он готов был потерять все, отказаться от всего, что умел и знал, и начать все сначала в таком захолустном городишке, как Лайминг, чтобы доказать ей ее неправоту.
