Мой любимый принц - Маршалл Паола (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
— Я буду скучать по тебе, — откликнулась Дина, а затем, с мучительной застенчивостью, не свойственной ей в последние дни, добавила: — Мне будет плохо без тебя.
— Если бы я мог, я бы поехал с тобой, — сказал Коби, а затем, нарушив все правила этикета, склонился к ней и нежно поцеловал ее в губы. — Счастливого пути.
Дина села у окна, чтобы видеть платформу. Коби взмахнул рукой, и у нее на глазах выступили слезы, но она не могла позволить себе разрыдаться перед Гортензией и Пирсон.
Северный Оксфорд тоже показался ей чужим. Экипаж Па дожидался ее на станции, и старый Симмондс радостно поприветствовал ее, пока грузчики укладывали ее пожитки, а затем подал руку и помог сесть. Миссис Руддл, экономка, вышла ей навстречу, а когда Дина впорхнула в дом, снимая на ходу высокую шляпу с пером, украшенную шелковыми маргаритками и подсолнухами, внутри ее ждал Па, такой же как всегда, добрый и радушный.
Дине хотелось броситься ему на шею как в детстве, но теперь она была замужней женщиной. Поэтому она чмокнула его в щеку, выразила восхищение теплой сентябрьской погодой — короче говоря, вела себя как Виолетта, а не как леди Дина Фревилль.
И все-таки Па изменился — он выглядел каким-то смущенным. Он улыбнулся, взял ее за руку и сказал:
— Я счастлив видеть тебя, Дина. Ты так очаровательна, так не похожа на печальную девочку, какой была раньше. Замужество пошло тебе на пользу.
— Это Коби Грант пошел мне на пользу, — искренне ответила Дина.
Что бы она ни думала о своих взаимоотношениях с мужем, нельзя забывать, что даже не любя ее, он прилагал все усилия, чтобы сделать ее счастливой.
— А теперь, дорогая Дина, я не стану ходить вокруг да около. Здесь человек, с которым, я думаю, ты должна встретиться как можно скорее.
Па взял ее за руку и повел к задней двери, затем, через маленькую оранжерею вывел на лужайку, где на белой скамье под кедром сидела какая-то женщина.
Дина разинула рот от удивления.
— Мама! — воскликнула она. — Что ты здесь делаешь?
Снова почувствовав себя маленькой девочкой, она набросилась на маму с объятиями.
— Ой, мама, я совершенно не ожидала увидеть тебя здесь.
— Правда, радость моя? Мы так и думали, что ты удивишься. Папа хотел написать тебе в письме, но я сказала: «Нет, представь только, какой замечательный выйдет сюрприз».
— Но почему? — растерянно спросила Дина. Она вдруг вспомнила горькое прошлое своих родителей. Ее мать, нелюбимая жена покойного лорда Рейнсборо, сбежала с учителем своего сына, Луисом Фабианом, и забеременела от него. Лорд Рейнсборо отказался дать ей развод и пригрозил отомстить ее любовнику, если она не вернется в семью. Когда она подчинилась, он признал Дину, но отправил их обеих в изгнание.
— Почему? — повторил отец. — Мы встретились снова, случайно, в доме одного из друзей, и поняли… что же мы поняли, моя дорогая?
— Мы поняли, почему у нас такая красивая дочь, и вспомнили наше былое счастье, — сказала мама, целуя ее. — Да, ты очаровательна, радость моя. Я знала, еще тогда, когда познакомилась с твоим мужем в Лондоне, что он позаботится о тебе.
— Да, — с улыбкой добавил отец, поцеловав мамину руку, — и мы подумали о том, что преграды между нами исчезли, и ничто не препятствует нашему счастью. Я просил руки твоей матери, Дина, и она согласилась. Мы поженимся по специальному разрешению через два дня, и ты будешь свидетельницей.
— Ой, Па, — воскликнула Дина и разрыдалась. Она сама не знала, были ли это слезы радости, или сожаления о тех годах, которые ее родители провели в разлуке. И позже, попивая шампанское в саду, Дина не была уверена в собственных чувствах.
Будем ли мы вместе, я и Коби, когда нам исполнится столько же лет, сколько им? Станем ли мы пить шампанское за наше прошлое и будущее?
Седьмая глава
Коби скучал по ней. Он чувствовал себя одиноким. Сначала он и сам не понимал, что с ним творится. До отъезда на юго-запад он был общительным юношей, предпочитающим всегда находиться среди людей, но затем превратился в одиночку, человека себе на уме, у которого много знакомых, но очень мало друзей. Честно говоря, единственным его другом был Хендрик Ван Дьюзен, он же Шульц, он же Профессор.
Коби пытался бороться со своими чувствами, но потерпел поражение. Мысли о ней приходили в самые неподходящие моменты: в конторе в Сити и дома по вечерам. Он привык ужинать с ней наедине, а после ужина они беседовали или читали. Когда Дина вышивала, Коби играл для нее на пианино или на гитаре. А время от времени доставал свое банджо и исполнял негритянские духовные гимны или песни Стивена Фостера.
И постель без нее была слишком холодной. В первое время Дина дичилась: скромность и застенчивость мешали ей выразить свои чувства, но со временем она стала искренней и страстной любовницей.
Коби с нетерпением ждал ее писем. Первое удивило его и обрадовало, а затем и расстроило. Оно пришло через несколько дней после Дининого отъезда, и в нем Дина описывала свадьбу своих родителей. «Я хотела вернуться домой, — писала она. — Я думала, что им захочется побыть наедине после долгой разлуки, но они упросили меня остаться. Так что я, наверное, задержусь здесь подольше. Может, хоть на короткое время почувствую себя членом семьи, а не посторонней».
Именно последние слова и расстроили Коби. Впервые он задумался о том, какие чувства испытывает к нему Дина. И это странно. Ему всегда было плевать на то, что думают о нем окружающие, будь то женщины или мужчины. Кроме того, письмо напомнило ему о собственных родителях. Что они чувствуют к нему после того, как он с такой легкостью выбросил их из своей жизни?
Это походило на пробуждение после долгого сна. К Коби возвращались нормальные человеческие чувства. Неожиданно он ощутил острое желание увидеть своих родителей. Никогда уже ему не стать таким, как прежде, но может быть…
Коби моргнул. О чем это он размечтался?
Неужели Дина и с ним чувствует себя посторонней? Наверное, потому, что он не рассказал ей о бриллиантах и о причине своей ненависти к сэру Рэтклиффу Хиниджу?
Но разве мог он поступить иначе? Коби хотел уберечь ее от опасности, но в результате они снова начали отдаляться друг от друга.
* * *
Через несколько дней слух о происшествии в Маркендейле распространился по всем клубам и гостиным Лондона. На Оксфорд-стрит Коби встретился с приятелем. Это был Белленджер Ходсон, живо интересующийся всеми светскими сплетнями.
— Скажите, Грант, правда ли, что вы заставили сэра Рэтлкиффа признаться в жульничестве и поклясться никогда больше не играть в карты?
— Где вы это услышали? — поинтересовался Коби.
— Об этом говорит весь Лондон.
— Вы меня удивляете, — сухо сказал Коби. Он не думал, что новости распространяются так быстро.
— Значит, вы не отрицаете?
— Не подтверждаю, но и не отрицаю. Сами понимаете, положение обязывает.
— Ничего я не понимаю, Грант. Но этот сэр Рэтклифф всегда казался мне скользким типом.
— Полагаю, скоро правда будет известна всем, — ответил Коби. Он поклялся молчать и не собирался нарушать свою клятву… хотя кто-то ее нарушил. Вероятно, Рейни. Странно, что его вообще пригласили в число свидетелей. Неужели его выбрали нарочно… как человека, который наверняка проболтается? Возможно, Бьючампу и его хозяевам выгодны эти слухи.
Коби с самого начала считал этот замысел довольно рискованным, и убедился в этом, когда столкнулся лицом к лицу с сэром Рэтлклиффом в Реформ-клубе. После того, как события в Маркендейле стали достоянием гласности, пошли слухи, что его собираются изгнать и из клубов, и из парламента.
Они встретились на широкой площадке между двумя лестничными пролетами. Коби холодно кивнул. Сэр Рэтклифф окинул его гневным взглядом.
— Полагаю, это вы в ответе за слухи, которые ходят по Лондону. Не смогли сдержать слово, Грант?
— Уверяю вас, вы ошибаетесь, Хинидж. Я никому ничего не говорил.
