Только ты - Лоуэлл Элизабет (первая книга txt) 📗
– Что-то не так? – спросил он.
– Я была неловкой, – поспешно произнесла Ева. – У меня дрогнула рука, и я столкнула стержни.
– Мне вы не показались неловкой, – заметил Калеб.
Рено не сказал ничего. Прищурившись, он просто смотрел на Еву своими зелеными глазами.
– На сей раз я попробую, – заявил Рено.
Ева установила свой стержень и замерла.
– Готова.
Рено стал медленно подносить свой стержень все ближе, пока выемки обоих стержней не соприкоснулись.
И снова таинственный ток пробежал от Рено к Еве.
На сей раз они сумели удержать стержни, но оба задышали часто и тяжело. Казалось бы, эти непроизвольные движения должны были развести иглы.
Этого не произошло.
– На счет «три», – предупредил Рено.
Его голос звучал необычно низко, как-то бархатно. Это было похоже на ласку, неощутимую, но бесспорную, как и легкие токи, бегущие по испанским стержням, сливающие воедино две половины одного загадочного целого.
– Да, – прошептала Ева.
Они дружно сделали шаг вперед.
Переплетенные стержни легко двигались и создавали впечатление слегка намагниченных.
Рено сознательно отдернул руку. Стержни мгновенно разошлись.
– Снова, – сказал он.
Стержни подошли друг к другу, словно живые, как будто мечтая о неуловимых токах, которые объединяют их.
– Черт побери, – прошептал Рено.
Он оторвал взгляд от загадочно поблескивающих стержней и посмотрел на женщину с золотыми глазами.
И он подумал: уткнуться бы сейчас в Еву, ощутить всем телом ее трепет, как ощущают друг друга блестящие металлические лучики, по которым проходит горячий загадочный ток.
8
Задолго до рассвета Ева проснулась, оделась и тихонько выскользнула из дома. С багажными сумками и спальным мешком она направилась к конюшне. Она рассчитывала, что Рено уже там и готовит к дороге лошадей, поскольку слышала, как Калеб поднялся раньше и вышел из дома. Подходя к конюшне, она уловила приглушенные звуки мужских голосов.
Хотя Ева плохо спала в предыдущую ночь, ей было не по себе и не хотелось оставаться в комнате для гостей ни минутой дольше. Она объяснила это тем, что просто возбуждена началом охоты за золотом, которым владели, но которое так и не смогли заполучить многие поколения Леонов.
Однако не золотые миражи преследовали Еву во сне. Из ума не выходили волшебные стержни, которые стремились навстречу друг другу и по которым пробегал таинственный, ошеломляющий ток.
Дверь конюшни была открыта. Снаружи двое высоких мужчин хлопотали около четырех лошадей. Подвешенный на столбе фонарь тускло горел в редеющей ночной мгле.
Бесшумно приблизившись, Ева услышала голос Калеба и разобрала его слова:
–…спускаются с высокогорья. Большинству из них не до зимних лагерей, они рыщут повсюду.
Рено что-то процедил сквозь зубы.
– И из этого следует все остальное, – заключил Калеб.
– Что остальное?
– Знаешь, как твой зять и друг я должен предупредить тебя, что может случиться, когда мужчина берет с собой хорошенькую девушку в дикую страну, – медленно произнес Калеб.
– Не набирай столько воздуха, – сказал Рено. Затем пояснил: – Да не ты, а Любимица… Если будешь набирать много воздуха, получишь пинка в живот.
Ева улыбнулась. За время путешествия она узнала, что лошадь Рено регулярно пускалась на хитрость: набирала слишком много воздуха перед тем, как он затягивал на ней подпругу, а потом выдыхала его. Если бы Рено не знал об этом маленьком трюке, у него был бы весомый шанс полететь кувырком.
Кожа зашуршала о кожу. Рено туго затянул подпругу. Лошадь заржала и с неудовольствием забила копытом.
В предрассветной тиши каждый звук был чистым и отчетливым.
– Ведь и я в свое время взялся охранять хорошенькую девчонку, которая отправилась в Сан-Хуан на розыски своего брата, а закончилось это женитьбой.
Слышно было, как Рено размеренными, энергичными движениями закреплял подпругу.
– Виллоу – это одно дело, – проговорил наконец Рено. – А Ева – лошадка совершенно другой масти.
– Не так уж и другой… Ее волосы, правда, чуть потемнее, чем у Виллоу, и глаза не карие, а золотые, но…
– Я не об этом, – перебил его Рено.
– Ты напоминаешь мне мустанга, который впервые за всю свою дикую жизнь почувствовал аркан, – заявил Калеб.
Рено хотел было что-то сказать, но только махнул рукой.
Засмеявшись, Калеб начал укреплять вьючное седло на небольшой жилистой гнедой лошади. Ее густая грива спадала на плечи, хвост был такой длины, что оставлял отметки на пыльной почве.
Рядом стоял еще один гнедой мустанг. Это были близнецы. Поскольку их трудно было различить, их называли Длинногривый Первый и Длинногривый Второй, в зависимости от того, кто из них был ближе к говорящему в данный момент. Мерины были неразлучны. Куда шел один, туда следовал и другой.
Второй Длинногривый был уже нагружен. Помимо обычного снаряжения были приторочены пустые канистры и два больших бочонка черного пороха по обе стороны седла.
– Точно как только что пойманный жеребец, – гнул свое Калеб. – Вулф вел себя поначалу так же. А потом осмотрелся и одумался. Умные мужчины нутром чувствуют хорошее.
Рено продолжал вести себя так, словно ничего не слышал.
– Помяни мое слово, – твердо предрек ему Калеб. – То, чем ты сейчас, в твоем понимании, владеешь, не стоит и свечки против солнца, которое тебе подарит хорошая женщина.
Рено шлепнул мустанга по теплой ляжке.
– Стой на своих ногах, Любимица, – пробормотал он.
– Она и готовить умеет, – напомнил Калеб. – Яблочный пирог был просто объеденье.
– Нет, – лаконично ответил Рено.
– Упрямый бык!..
Рено ругнулся про себя. Он прошел, пригнувшись под шеей Любимицы, к последней лошади – серой кобыле с черными носками, черными гривой и хвостом и с черной полосой вдоль спины.
Теперь оба мужчины работали совсем рядом друг от друга, и Рено стало трудно притворяться, что он не слышит негромкий спокойный голос Калеба. Действуя быстро, словно торопясь отправиться как можно скорее в путь, Рено начал энергично чистить мышастую щеткой.
Едва Ева подумала, что надо бы подойти к ним, как Калеб снова заговорил.
– Ева пришлась по душе Виллоу. Этан сразу потянулся к ней, а он незнакомых не жалует.
Щетка замерла возле бочонка на спине мышастой. Кобыла заржала и ткнулась в хозяина мордой, требуя, чтобы он возобновил чистку.
– Она умная и энергичная, – сказал Калеб и негромко засмеялся. – С нею не соскучишься, это верно.
– С мышастой? Так, может, я использую ее в качестве вьючной лошади, а одного Длинногривого отдам Еве?
На лице Калеба вспыхнула улыбка.
– Она даст сто очков вперед многим мужчинам, но тебе она хорошая пара.
– Я больше люблю свою Любимицу.
Калеб хмыкнул.
– Я тоже думал, что две мои лошади – мои наилучшие друзья. Но с появлением Виллоу я понял, что…
– Ева не Виллоу, – холодно перебил Рено.
– Вот-вот, парень, ты все продолжаешь сопротивляться этому шелковому аркану.
Рено приглушенно сказал что-то не очень благочестивое.
– Сопротивление не приведет к добру, – возразил Калеб, – но мужчина ничего не стоит, если он сдается без борьбы.
Прошипев проклятье, Рено повернулся лицом к Калебу.
– Меня нужно выпороть за то, что я привел Еву в дом сестры, – резко произнес он.
По спине Евы пробежал холодок. Она знала, что Рено после этого скажет. Она не желала этого слышать.
Но еще меньше Еве хотелось, чтобы ее уличили в том, что она подслушивает. Она стала медленно отступать назад, молясь о том, чтобы каким-нибудь неосторожным звуком не выдать себя.
– Ты спрашивал меня, как я встретил Еву… Я уклонился от ответа, – начал Рено. – Сейчас я не буду уклоняться.
– Рад это слышать.
– Так вот: я встретил ее в салуне Каньон-Сити.
Улыбка у Калеба исчезла.
– Что?
– То, что слышал… Она сдавала карты в «Золотой пыли». За столом были Слейтер и головорез по имени Рейли Кинг.
