Тьма перед рассветом (И никакая сила в мире...) (Другой перевод) - Макбейн Лори (читать бесплатно полные книги TXT) 📗

У него могли бы возникнуть подозрения при виде суденышка контрабандистов, когда оно вдруг бесшумно возникло из темноты, будто нарочно поджидая их. Капер легкой тенью скользнул мимо Стерегущего, а его команда, свесившись через борта, поносила и короля Георга, и всех, кто ему служит. Оскорбления сыпались градом, казалось, капер только того и ждал, чтобы Стерегущий кинулся в погоню.

Решив, что время настало, капитан Стерегущего выкрикнул приказ рулевому изменить курс и следовать за капером. Вскоре судна сблизились настолько, что можно было уже идти на абордаж.

Капитан Стерегущего ликовал, казалось, аромат победы уже витал в воздухе вместе с запахом пороха. Стерегущий успел дать залп по каперскому кораблю. Уже со стороны Бишопс Крик были видны сигнальные огни. Капитан не удивился, что огонь вдруг мигнул четыре раза, это был его собственный сигнал. Они с судьей договорились накануне, что это будет знаком, что контрабандисты на берегу уже схвачены.

Капитан был счастлив. Отрезав каперскому судну выход в открытое море, он запер его в ловушке между входом в бухту и коварными подводными рифами. Капер оказался в невыгодном положении. Стрелять было бесполезно, Стерегущий был вне досягаемости.

Вдруг произошло что-то непонятное. Каперское судно, поймав ветер, сделало резкий поворот. Этот непонятный маневр застал врасплох капитана Стерегущего, ведь в этом случае капер подставлял свой борт под их выстрелы и это было понятно даже полному идиоту! Но прежде, чем он успел отдать рулевому приказ сделать поворот оверштаг [ 5], где-то под ногами раздался оглушительный треск, палуба отчаянно содрогнулась и корабль, наскочив на скалы, замер в неподвижности. Наступила мертвая тишина.

Как будто в насмешку над несчастными солнце в эту минуту осветило мрачный замок на скале. Слишком поздно догадался капитан, что в предрассветной тьме огни маяка предательски заманили их в ловушку. Не в Бухту Епископа вошел его злосчастный корабль, а в проклятую Пещеру Дракона. Никто никогда не отваживался входить туда, кроме одного человека. Только он знал о тайном проходе через зловещую преграду рифов.

Этот узкий проход начинался у самого входа в бухту и шел наискосок через рифы. За его пределами не смог бы уцелеть ни один корабль, там вокруг остроконечных скал кипели и пенились буруны, а темные гребни отмелей были едва заметны в соленых брызгах прибоя.

Оставив беспомощный корабль во власти беспощадного моря, капитан и те из команды, кто мог плыть или хотя бы держаться на воде, уцепившись за обломок доски, бросились в воду, чтобы попытаться добраться до берега. И здесь, на мокром песке капитан лицом к лицу столкнулся с изменником, который, как он считал, был заперт в Вестли Эббот.

Капитану все стало ясно. Он поднял глаза вверх, туда, где на фоне светлеющего неба зловеще высилась темная громада башен Мердрако. Вдруг, к его ужасу и изумлению, из темноты замка появился человек. И первые лучи солнца озарили лицо того самого человека, которому капитан Стерегущего верил как себе. Предательство! — последнее, что успел подумать несчастный капитан, прежде чем отойти в вечность.

Прошло две недели. В маленькой уэльской деревушке на берегу канала, возле простой церкви из серого камня, где лежало обычное деревенское кладбище над свежей могилой, застыла скорбная фигура. Не обращая внимания на дующий с моря пронзительный ветер, человек не мог оторвать взгляда от свежевскопанной земли, а хмурый свет туманного утра с трудом пробивался сквозь тонкие ветви можжевельника, который, как плакальщик, склонился над могилой.

Человек обернулся и бросил взгляд на бушующие волны. Он хорошо знал, что там, за тяжело нависшими на горизонте тучами, был английский берег. Склонив голову над свежей могилой брата, он отер рукой слезы. Потом, бросив на могилу прощальный взгляд и повторив данную здесь клятву, он медленно зашагал прочь.

Никогда в жизни ему не удастся стереть в памяти слова, вырезанные в холодном камне надгробия:

Памяти

Бенджамина Ллойда, капитана Стерегущего, в знак любви, уважения, скорби

Глава 4

Хьюстон Кирби осторожно покашлял, прочищая горло, и заколебался, прежде чем постучать. Даже несмотря на то, что бесчисленные колокола Сити уже на рассвете начинали оглушительный перезвон, он все равно терпеть не мог нарушать покой леди Реи Клер. Может быть, несмотря на эту какофонию, она спит, скривился Кирби. Сам он ненавидел колокольный звон, особенно на рассвете, когда утренний сон особенно сладок. К сожалению, ему непременно нужно отправить оставленное капитаном письмо, ведь сам он вот уже несколько часов как уехал из гостиницы.

Аккуратно расправив букли парика и сдув невидимую пылинку с безукоризненного галстука, коротышка дворецкий уже поднял было руку, чтобы постучать, как вдруг дверь широко распахнулась и он оказался лицом к лицу с самой леди.

— Миледи! — выдохнул Кирби. У него перехватило дыхание от испуга, когда она так неожиданно появилась на пороге. То, как она была одета, удивило старого слугу ничуть не меньше, — О Боже, миледи, нельзя допустить, чтобы кто-нибудь увидел вас в таком виде! Что о вас могут подумать?! — заголосил он, воровато оглядываясь через плечо и встав на цыпочки, чтобы стать хоть на пару дюймов выше и закрыть леди Рею от чьих-нибудь нескромных взглядов.

Рея раздраженно фыркнула, — Думаю, люди будут рады посудачить и позлословить вволю, а потом, скорее всего, постараются разузнать адрес моей портнихи. Она с удовольствием провела ладонью по гладкой, мягкой коже юбки.

— Ох, миледи, пожалуйста, — взмолился Кирби, втайне страшно польщенный. Ведь они оба знали, что именно его ловкие пальцы день за днем терпеливо сшивали мягкие кожаные лоскутки. — Не надо так шутить, особенно в коридоре. Веша репутация может пострадать миледи, если кто-нибудь вдруг увидит вас в таком виде. На борту Морского Дракона это было вполне прилично, ну, а теперь … не дай Бог, кто увидит! — он умоляюще взглянул ей прямо в глаза, надеясь убедить строптивицу.

— Неужели это так неприлично? — мягко улыбнулась леди Рея.

— С вашего позволения, миледи, это так и есть, — Кирби оцепенел, заслышав, как кто-то идет по коридору.

Увидев его перекошенное от ужаса лицо, Рея смилостивилась и впустила его в комнату. Девушка весело расхохоталась, заметив, что он в спешке чуть было не прищемил себе пятки.

— Ну, если вам так не по душе мой наряд, может быть, вы будете столь любезны, чтобы самому выбрать для меня платье, естественно, такое, от которого моя репутация не пострадает, — ехидно попросила она, указывая на два платья, небрежно брошенные на кровать.

— Миледи, я бы никогда не осмелился осуждать вас, — запротестовал Кирби, надеясь отговорить её от этой идеи. — Видит Бог, вы мне всегда нравились в это юбке, но ведь то было, когда мы плыли на корабле в Вест Индию! — воскликнул он и его обычная брюзгливая гримаса сменилась восторженной улыбкой.

Рея все поняла. У неё тоже порой тоскливо щемило в груди при воспоминании о ярком небе, таком же ослепительно синем, как и воды океана, о теплом бризе, который так приятно освежал разгоряченную кожу. Может, именно поэтому её и потянуло нарядиться в ту же самую одежду, что была на ней во время плавания. Странно, ведь она была совершенно уверена, что уже никогда в жизни не наденет её.

— А хорошее было время, не правда ли, Кирби? — мягко спросила она.

— И не говорите, миледи. Даже меня, старика, порой тянет в море. С тех пор, как мы вернулись, мне даже кажется, что я отродясь ничего лучше тех деньков и не видел! — вздохнул он тяжело. Встряхнувшись, чтобы отогнать от себя воспоминания, Кирби совсем забыл о своем аккуратном паричке, а тот съехал на бок и завис под немыслимым углом.

— Ну, — он оживленно потер руки, — конечно, выбор — дело не простое, но думаю, вот то бледно-желтое будет вам очень к лицу, миледи. Не правда ли, совсем как солнечный свет в Вест Индии. Ах, это солнце! Не то, что здесь, день-деньской туман да сырость.