Самый короткий путь (СИ) - "Elle D." (книги полностью .txt) 📗
странно, он не ощущал отвращения, к которому так долго себя готовил. Чужое дыхание
было тёплым, чужие губы – мягкими и неожиданно осторожными. Что-то влажное
скользнуло по его верхней губе, приподнимая её – Уилл не сразу понял, что это язык. От
изумления и ещё какого-то странного, незнакомого чувства он приоткрыл рот – и снова
задохнулся, когда всё тот же язык проник в него и прошёлся внутри, жарко и
требовательно, проникая всё глубже. Уилл стиснул ручки кресла с такой силой, словно
собирался их отломить. Он яростно молил бога, чтобы это поскорее кончилось… и в то же
время отчего-то не хотел, чтобы это закончилось слишком быстро.
Когда Риверте отпустил его, Уилл ещё несколько мгновений сидел с закрытыми глазам.
Потом чуть-чуть приподнял ресницы, не осмеливаясь прямо смотреть в лицо человека,
которого намеревался убить.
– Вы восхитительны в своей целомудренности, – сказал Фернан Риверте, вынимая платок и
оттирая чернильное пятно с пальца. – Но не мне срывать этот цветок. Вижу, как вас
корёжит от одного моего прикосновения. Уж и не знаю, что вам наговорили обо мне ваши
богобоязненные родичи, однако спешу развеять ваши страхи. Я, молодой человек, никого
и никогда не брал силой. Так что можете спать совершенно спокойно и не изводить моих
слуг расспросами. – Он на секунду умолк, потом небрежно добавил: – У вас чернило на
щеке. Я вас измазал, простите.
Уилл машинально коснулся пальцами подбородка. Он не мог выдавить ни слова. Риверте
отвернулся от него и бросил платок на стол, в кипу бумаг.
– Я вас более не задерживаю, – сказал он.
Уилл поднялся и, не чуя под собой ног, вышел, даже не сумел придумать какой-нибудь
вежливой формальности на прощанье. Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней
спиной и сполз на пол.
«Я не смогу, – подумал он. – О, бог мой… брат Эсмонт… Роберт… я не смогу! Он всё понял.
И каким же я был идиотом, если решил, что сумею его провести…»
До самого вечера у него горели губы.
Уилл старательно – и весьма успешно – избегал общества хозяина Даккара в течение всего
этого, показавшегося ему бесконечно долгим, и следующего дня. Он понимал, что
поступает неправильно, что нельзя прятаться, если он в самом деле собирается сделать то,
в чём поклялся Роберту… Но не мог же он просто войти к Риверте в спальню и сказать…
сказать… он даже не мог придумать, что можно сказать в такой ситуации. После сцены в
кабинете мысль об этом стала для него ещё невыносимее.
Поэтому он решил, что, может быть, будет не так уж плохо, если он действительно просто
дождётся, пока Риверте покинет Даккар – и тогда у него просто не останется возможности
выполнить задуманное, что радовало Уилла намного больше, чем тревожило. Однако
Риверте словно забыл о своих словах. После отъезда его гостей прошла неделя, а он не
подавал виду, будто собирается уезжать. Может быть, он чего-то ждал – Уиллу трудно
было судить, потому он и не строил догадок.
В эти дни он снова засел за книги – теперь отдавая предпочтение Руадам, в которых
надеялся найти объяснение всем мучавшим его ощущениям. Он смутно понимал, что
было что-то запретное, что-то необычайное и в то же время недопустимое в том, что он
чувствовал, когда мужская рука властно, хотя и не больно сжимала его лицо, и мужские
губы сминали его губы, мужской язык проникал в его рот… От этих воспоминаний он
ощущал одновременно стыд и жар. И отвращение тоже, но… из всех чувств отвращение
было, пожалуй, самым слабым.
Риверте, казалось, совершенно забыл о нём. Он по-прежнему часто отлучался,
возвращаясь к полуночи, теперь уже один, и за стеной до самого утра было тихо. Это
было до того непривычно, что мешало Уиллу уснуть – оказывается, он привык к
постоянному скрипу и стонам за стеной. Впрочем, он вовсе не сожалел об их отсутствии.
В один из дней, листая труд Святого Иакка, Уилл наткнулся на отсылку к трактату мэтра
Альбиана, с которым Святой Иакк настоятельно советовал ознакомиться прежде, чем
приступать к чтению. Уилл вспомнил, что видел эту книгу в библиотеке Даккара, в самый
свой первый день здесь. Риверте не было в замке, он уехал утром вместе с Гальяной, и
Уилл мог без опаски совершить вылазку.
Он без приключений добрался до библиотеки и какое-то время искал нужную ему книгу –
в прошлый раз он вытащил её наугад, и теперь, когда она и вправду была ему нужна,
никак не мог вспомнить, где она стояла. Он провозился дольше, чем следовало, и так
углубился в поиски – он всегда погружался в то, чем был занят, с самозабвением,
достойным скорее порицания, чем похвалы – что не услышал вовремя шагов в коридоре.
Лишь когда дверная ручка стала поворачиваться, Уилл понял, что уже не один. Конечно,
это мог быть один из пажей или горничная, зашедшая вытерпеть пыль – но мог быть и
нежданно вернувшийся Риверте, видеться с которым у Уилла желания было меньше, чем
когда-либо. Однако днём Риверте обычно работал в кабинете, а не в библиотеке – там окна
выходили на солнечную сторону и было больше света. Значит, если это и впрямь Риверте,
то скорее всего он зашёл за нужной книгой и не задержится надолго…
Всё это с быстротой молнии мелькнуло в сознании Уилла. Не успев довести мысль до
конца, он метнулся вдоль стеллажей к окну, каким-то чудом ничего не задев и не обрушив
по дороге. Тяжёлые зелёные портьеры свисали с окон к самому полу и были наполовину
задёрнуты – спрятаться за ними не составило труда. Правда, Уилла могли увидеть со
стороны улицы, но окна библиотеки находились на третьем этаже, и Уилл надеялся, что
никто не станет на них глазеть.
Едва он успел шмыгнуть за пропахшую пылью занавеску, как дверь открылась. Уилл
услышал шаги и тут же понял, что это не Риверте – но и не слуга. Шаги были медленные и
тяжёлые, словно вошедший озирался по сторонам – и одновременно никуда не торопился,
чувствуя себя в своей тарелке и намереваясь побездельничать. Кто же это мог быть?..
Уилл стоял, затаив дыхание и слушая, как скрипит паркет под ногами незнакомца. Потом
застонало кресло – человек опустился в него, и был он, похоже, немалого роста и
комплекции, раз заставил кресло так скрипеть. Затем раздалось шуршание бумаг, и на
время всё стихло. Уилл понимал, что глупо прятаться вот так, но как бы теперь он
объяснил, что делал за портьерой? Оставалось надеяться, что незнакомый гость вскоре
уйдёт.
Эта надежда, как и большинство надежд в жизни Уилла, пошла прахом.
Прошло несколько минут, и раздались новые шаги – их Уилл теперь различил бы среди
тысячи других. Резкий, быстрый, упругий шаг. Хлопнула дверь.
– Ну? – раздался грубый голос, от звука которого Уилл невольно вздрогнул. Он сразу
представил себе обладателя этого голоса и тяжёлых шагов: толстого, коренастого увальня
с красным щекастым лицом. – Ты прочёл?
Риверте, видимо, ответил жестом – или не ответил вовсе. Он пошёл вперед, и сердце
Уилла подскочило, когда ему почудилось, что тот направляется к окну – но потом он
остановился и, судя по звуку, тоже сел.
– Что-нибудь интересное? – спросил обладатель грубого голоса.
– Если бы, – ответил Риверте. И когда он только успел вернуться?.. В его голосе сквозило
усталое раздражение – Уилл никогда не слышал в нём ничего подобного.
– Новости, как понимаю, неутешительные.
– Сантьяро, не строй из себя идиота. Да и из меня тоже. Когда из Рувана в последний раз
бывали хорошие новости?
– Ха! Когда его величество Рунальд Первый свернул шею! – воскликнул тот, кого назвали
Сантьяро, и громогласно расхохотался.
– Именно. Но на сей раз, боюсь, свернутой окажется шея кое-кого другого.
– Ты как будто рассержен, Фернан.
