Сквозь все преграды - Спенсер Мэри (библиотека книг TXT) 📗
Мариетта бросила на него изумленный взгляд:
— Разве ты с ним недавно разговаривал?
— Мы встретились с Берти вчера, поздно ночью. Он сказал Куинну, что заметил медвежьи следы, и пошел проверить, нет ли поблизости зверя, — Мэтью рассмеялся. — Какие у этих парней были лица! Берти чуть язык себе не откусил, чтобы не расхохотаться. Ему хотелось спрятаться в кустах да напугать их как следует, но Куинн слишком хорошо стреляет.
— О… — Улыбка на лине Мариетты погасла. — Да, я слышала, что он отличный стрелок.
— Берти говорит, что в меткости и быстроте с Куинном никто не сравнится. Он пускает в ход не только свои глаза, но и уши. Этот талант смертельно опасен. Поэтому завтра, когда мы будем готовы схватить Куинна, ты, Этта Колл, будешь точно исполнять все, что я тебе скажу. Мне нужно доказать, что он покушался на твою жизнь. Тогда этих парней легко будет убрать.
Мариетта опустила глаза. Нельзя же сказать Мэтью, что если завтра все закончится благополучно, то Дрю Куинн до суда не доживет.
— А Эллиот Чемберс? — Мариетта посмотрела на Мэтью.
— Даже если только половина того, что написано в дневнике, окажется правдой, Чемберсу не удастся избежать правосудия.
— Значит, Дэвид и Джосайя погибли не напрасно, — прошептала Мариетта.
— Смерть есть смерть, Этти! — резко ответил Мэтью. — Не стоит придавать ей какой-то особый смысл и ценность. Ни твой муж, ни Джосайя Андерсон не должны были умереть! — В его голосе звучала злость. — Если профессор Колл был уж таким умным, почему же он не рассказал обо всем полиции? Почему позволил выследить себя и убить?
Его слова поразили Мариетту прямо в сердце, и в глазах ее закипели слезы.
— Черт! — пробормотал Мэтью и вылил в костер остатки кофе, вложив в это движение всю свою ярость. — Опять наговорил лишнего. И почему я такой? Будь мама жива, она отодрала бы меня за уши. — Потом, немного смягчившись, добавил: — Прости, Этти. Мне не следовало говорить так о твоем… о профессоре Колле.
— Ничего, — прошептала Мариетта. — После его смерти я тоже сотни раз задавала себе этот вопрос. От него трудно было ожидать подобных действий. Он вел спокойный, замкнутый образ жизни. Наверное, я никогда не пойму, почему Дэвид решил самостоятельно устроить крестовый поход против Эллиота Чемберса. Зря он это сделал.
— Несомненно, — тихо отозвался Мэтью. — Ты, конечно, очень по нему скучаешь?
— Да.
— Понятно, — сказал он, вздохнув.
Они помолчали, слушая, как потрескивает огонь в костре.
— Почему ты не женат, Мэтью? — вдруг спросила Мариетта.
Он опустил голову, стараясь не показывать, как ему приятно слышать из ее уст свое имя. В последнее время Мариетта уже несколько раз обращалась к нему так, и было что-то такое в ее голосе, что его очень волновало.
— Я давно поклялся себе, что не женюсь, потому что тогда мне пришлось бы сдать значок, а мне этого делать не хочется.
— Сдать значок? Не понимаю почему?
— Какую жизнь я могу предложить женщине? — начат объяснять Мэтью. — Быть женой полицейского — это ужасно! Она редко будет меня видеть, а это нехорошо для брака. Я не хочу жениться на какой-нибудь девчушке, а потом оставить ее вдовой, да еще с детьми. Вот поэтому я и решил быть один.
— Звучит печально, — грустно заметила Мариетта. Уж она-то знала, что такое одиночество.
Мэтью пожал плечами.
— Все не так плохо. У свободного человека есть масса преимуществ. Я могу делать что хочу и когда хочу, идти куда вздумается. Никто мной не командует. Кроме Элизабет, — добавил он с улыбкой. — Это моя золовка. Она постоянно нападает на меня, но я живу с ними недели две-три, не больше. Можно и потерпеть.
— Все это, конечно, так, — согласилась Мариетта, — но, с другой стороны, никто не разделит твои радости и горести.
— И белье не постирает, — добавил Мэтью. — Вот этого мне действительно не хватает.
Мариетта залилась смехом, как ребенок, приведя Мэтью в состояние полного блаженства. Кажется, ей очень нравятся шутки. Неужели раньше с ней никто так не разговаривал? Она смеется, словно удивляясь, что способна на это. Прекраснее ее смеха нет ничего на свете. Вот если бы можно было каким-то образом сохранить его, закупорить в бутылку, а потом слушать, когда захочется.
— А что ты об этом думаешь? — спросил он, сразу посерьезнев. — Я имею в виду замужество?
— О, это было очень мило!
— Мило?
— Да, мне понравилось.
— Господи, Этти!.. Ты как будто говоришь об экскурсии в музей.
Мариетта лукаво улыбнулась:
— Вовсе нет. Просто мы с Дэвидом жили тихо, во всяком случае, не напивались и не палили из револьверов.
Мэтью удивленно сказал:
— Ты же знаешь, я имел в виду совсем не это. Ты сейчас говорила, что надо, мол, делить друг с другом радости и беды, но непохоже, что замужество тебе очень понравилось.
— О… — Мариетта сразу погрустнела. — Вероятно, наш с Дэвидом брак нельзя было назвать идеальным. Дело в том, что мы поженились не по любви или великой страсти. Мы были просто друзьями, уважали друг друга, и нам было хорошо вместе.
— Звучит убедительно, — сухо прокомментировал Мэтью.
Будь Мариетта его женой, она никогда бы так не сказала. И не сказала бы «мило» о тех вещах, которыми занимаются в браке.
— Да, ничего особенного, — призналась Мариетта. — Но с Дэвидом я была счастлива. После смерти мамы мне пришлось жить с отцом… — Она замолчала, словно взвешивая слова.
— Давай, Этти, — подбодрил ее Мэтью. — Рассказывай.
Мариетта завернула руки в юбку, пытаясь согреться.
— Просто… я никогда не могла понять, зачем она вышла за отца замуж. Я имею в виду маму. Такая очаровательная женщина! Когда она умерла, мне было только семь лет, но я очень хорошо ее помню. Мама родилась в Массачусетсе и говорила с таким милым акцентом. Она была нежная, любящая, добрая, а мой отец… — она замялась, — он трудный человек.
В ее голосе слышалась боль.
— Этти!.. — прошептал Мэтью. Его рука преодолела небольшое расстояние, разделявшее их, и сжала ее пальчики.
— Он не был жесток, совсем нет, но интересовался только своей карьерой. Политика стала его любовницей. — Мариетта замолчала, погрузившись в задумчивость. — Я появилась на свет в Сакраменто. Папа к тому времени был членом ассамблеи. В детстве политика заменяла мне сказки и песни. — Она грустно усмехнулась, и Мэтью сжал ее руку сильнее.
— После смерти мамы мы остались вдвоем, и папе пришлось уделять мне больше внимания, потому что смотреть за мной было некому! Наверное, он чувствовал себя виноватым за то, что столько лет пренебрегал мной, поэтому и решил вовлечь меня в свою жизнь.
— Он любил тебя, дорогая, — тихо сказал Мэтью.
— Да, мне тоже так кажется. Однажды, когда я еще была маленькая и упала с лошади, отец сидел около моей кроватки и плакал.
— А как же иначе, — ласково согласился Мэтью. — Ведь он твой отец, и, конечно, он очень испугался за тебя.
— Я часто вспоминаю о том, как он смотрел на меня, когда я очнулась и открыла глаза, как поцеловал, как разговаривал со мной. Я жила этим в Вашингтоне: там мы виделись редко. Потом он потерял ко мне интерес — так же, как и к маме в свое время. Я стала играть роль хозяйки, когда в дом приглашались власть имущие. Вот и все.
— Этти…
— Это правда. Папа часто говорил, как он рад, что я некрасива и вряд ли выйду замуж. Ведь тогда о нем некому будет позаботиться.
Мэтью тихонько выругался, но Мариетга сделала вид, что не заметила.
— Дэвид избавил меня от одиночества. Он знал, как я несчастна, и предложил мне путь к спасению, пожертвовав собой ради меня. Я отказывалась, но он убедил меня, и за это я ему была потом очень благодарна. Я старалась стать ему хорошей женой — такой, какая ему была нужна, и, по-моему, Дэвид никогда не жалел о том, что женился на мне. По крайней мере мне так кажется, — закончила она, глядя на языки пламени.
— Этти Колл, жениться на тебе и сожалеть об этом может только круглый дурак.
