Шотландец в Америке - Поттер Патриция (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
Габриэль явственно сглотнула и тихо сказала:
— Я о нем прочитала в газете. В статье говорилось, что Кингсли нужны рабочие руки, и я подумала, что лучшего места для того, чтобы скрыться, не найдешь.
Девушка нервно переплела пальцы. На руках вспухли волдыри, а ведь всего неделю назад эти ладошки наверняка были гладкие и ухоженные. И все же Дрю ни разу не слышал от нее ни единой жалобы — ни на долгом пути к Уиллоу-Спрингс, ни в изматывающей обратной дороге.
Большинство женщин, которых он знал, пали бы духом через полдня такой работы.
Черт возьми! Дрю же никогда сам не подчинялся общепринятым правилам, наоборот, с удовольствием их нарушал. С какой же стати он будет уважать правило, не допускающее женщин на перегоны скота? Нет, он не может отказать в помощи такому же нарушителю правил, как он сам.
Кроме того, Дрю Камерон уважал мужество и предприимчивость. «Нахальство» — как это здесь называется. И у Габриэль такого «нахальства» хоть отбавляй.
— Ну ладно, пока… ничего не скажу, — ответил он и мысленно поклялся, что будет смотреть в оба за этой чертовкой.
Габриэль на секунду прикрыла глаза, и на лице ее отразилось огромное облегчение. Открыв глаза, она прямо встретила его взгляд.
— Спасибо, — тихо сказала она. Дрю коротко рассмеялся.
— Пока еще рано меня благодарить. Я уважаю инстинкт самосохранения и восхищаюсь твоей, скажем так, предприимчивостью. Но, — и он предупреждающе выгнул бровь, — хоть я и согласился поверить твоему объяснению, по крайней мере частично, я не люблю, когда мне врут. Ложь меня оскорбляет, а ты — лгунья хоть куда.
Девушка хотела что-то возразить, но он перебил ее:
— Точно так же я не люблю, когда люди нарушают верность слову, а ты меня поставила в положение очень близкое к этому, — добавил Дрю мрачно. Теперь ему все происходящее казалось совсем не забавным. — И если в какой-то момент я вдруг почувствую, что Керби должен узнать о тебе правду, я обязательно ему все расскажу.
Опять она сцепила пальцы. Хотелось бы понять, что таится за этой обманчивой улыбкой, но Габриэль очень хорошо умеет скрывать свои чувства. Слишком хорошо, подумал Дрю. И во всем этом что-то не так. Он уверен, просто-напросто убежден в этом.
Однако было совершенно ясно: она влечет его так, как прежде не влекла ни одна женщина. Хорошо бы увидеть, как она выглядит в красивом платье, с чисто вымытыми и уложенными в прическу волосами! Впрочем, вряд ли Габриэль окажется привлекательнее, чем сейчас, в его чересчур просторной рубашке, с короткими, еще влажными кудрями и с этой искусительнейшей улыбкой на губах…
Почти бездумно Дрю протянул руку и ласково коснулся пальцами ее щеки. Габриэль оцепенела, в глазах мелькнула тревога… и еще что-то. Девушка задрожала — и причиной тому были не холод и не страх.
— Это преступление — прятать под грубой одеждой такую красоту, — негромко проговорил он.
Габриэль хотела что-то ответить, но Дрю наклонился и легонько тронул губами ее губы — совсем легонько, чтобы девушка могла увернуться, если пожелает. Дыхание ее замерло, губы неуверенно дрогнули под его губами… и вдруг стали мягкими и податливыми.
Дрю не собирался заходить далеко, но это благоразумное намерение в один миг вылетело у него из головы. Его охватила жгучая, ни с чем не сравнимая жажда.* * * В тот самый миг, когда губы шотландца коснулись ее губ, Габриэль поняла, что жизнь ее переменилась раз и навсегда. О, ее и прежде целовали, и не один раз, — но еще никогда она не испытывала того, что ощущала сейчас. Это было волшебство… словно она всю жизнь спала и только сейчас проснулась.
Дрю обнял ее, и Габриэль показалось, что его руки, словно солнечные лучи в летний день, облекли всю ее томительным теплом. То было новое, таинственное ощущение, которому невозможно было сопротивляться. Дрю касался ее губ легкими дразнящими поцелуями, и она вдруг поняла, что отвечает ему, совсем потеряв самообладание. Волны желания захлестнули ее с головой. Дрю напрягся, руки его, гладившие волосы и плечи Габриэль, дрожали, и она поняла, что причиной тому — едва сдерживаемая страсть.
Повинуясь новому, непривычному порыву, Габриэль тоже обняла его. Хриплый гортанный стон сорвался с его губ, и Дрю прильнул поцелуем к ее полуоткрытым губам. Габриэль дрогнула, словно ее поразила молния. Губы Дрю стали жесткими и требовательными… и внезапно ее охватил всеподавляющий страх… страх и смятение, возникшие в сокровенных глубинах ее тела. Вместе с тем она изнывала от нестерпимого желания познать нечто новое, неизведанное… и это желание еще больше напугало ее.
Негромко вскрикнув, девушка отпрянула, чтобы перевести дыхание и взять себя в руки. Дрю немедленно отпустил ее, только рука его задержалась у нее на плече, пальцы поигрывали короткими завитками волос.
— Габриэль, ты девственница?
Она порадовалась тому, что в темноте Дрю не видит на ее лице румянец. Габриэль пылала от страсти… и от стыда. Как она могла быть так несдержанна, настолько забыть о всяких приличиях!
Приняв ее молчание за утвердительный ответ, он тихонько выругался. Габриэль еще ни разу не слышала, чтобы Дрю бранился. Немного успокоившись, он вздохнул:
— Ах, девушка, неужели никто никогда не предупреждал тебя, что играть с огнем опасно?
Надо бы ответить какой-нибудь дерзостью — но она ничего не могла придумать. Ей хотелось только одного — снова дотронуться до шотландца. В знак благодарности. Ведь она чувствует к нему только благодарность, и ничего больше. Просто он сегодня спас ей жизнь.
И, во всяком случае, стыд ее не был отягощен сознанием того, что она целовалась с убийцей отца. Дрю Камерон никак не мог быть убийцей. Будь это так, он бы уже узнал Габриэль, ведь по всему Сан-Антонио были расклеены афиши с ее портретом. И он бы не сидел здесь, целуя ее, и уж, во всяком случае, не стал бы ее спасать. Наоборот, дал бы ей утонуть. Нет, он не убийца!
Но он — друг Керби Кингсли.
И Габриэль вздрогнула, вспомнив, что говорил Дрю о верности в дружбе. Эта мысль внушала ей беспокойство.
— Габриэль?
Она посмотрела на Дрю. Невольно. Ей не хотелось увидеть его презрительный взгляд. Наверняка он ее презирает, ведь она вела себя неприлично, недостойно для честной девушки. И все же она подняла глаза: Габриэль всегда была мужественной и не искала себе оправданий.
Губы Дрю были сурово сжаты, золотистые глаза сверкали, как у дикой кошки. А затем он снова удивил ее.
— Я поступил непростительно. Извини.
И, к вящему удивлению Габриэль, встал и ушел от костра в темноту.
Потрясенная девушка подтянула колени, обхватила их руками и стала смотреть на огонь. Все тело у нее еще пылало, охваченное непонятным желанием. Внезапно она почувствовала себя еще более одинокой и несчастной, чем всегда.
Дрю долго не появлялся. Ей показалось, что бесконечно долго.
Им нужен еще хворост, твердил себе Дрю. Ночи прохладные, и на двоих у них только два одеяла, а ее одеяло такое мокрое, хоть отжимай. Найдя сухую ветку, он повертел ее в руках, а затем отшвырнул. Габриэль может взять оба одеяла. Ему не повредит немного померзнуть. Надо умерить внутренний жар.
Дрю мысленно застонал. Он презирал условности, но, несмотря на посещение низкопробных пивнушек, рискованную карточную игру, беспорядочные интрижки с актрисами, он никогда не пользовался слабостью женщины, никогда ни к чему ее не принуждал. Он не находил ничего приятного в том, чтобы уложить в постель женщину, которая не разделяет его любовного пыла. И еще никогда не ложился в постель с невинной девушкой. Дрю предоставлял этот порок отцу, который, ненавидя сына за незаконнорожденность, сам наплодил бастардов чуть не в половине всего Кинлоха. Покойный граф Кинлох плевал на то, хотела его женщина или нет, но очень старался утаить правду от своих благородных друзей, не жалея денег, чтобы заткнуть рты. Денег, которые должен был оставить в наследство сыну.
И привычная ненависть к давно умершему человеку снова вспыхнула в его сердце. Отец оставил ему в наследство только ложь, лицемерие и обман. В юности Дрю все лелеял эту свою ненависть, потом старался победить ее — и все же время от времени она снова и снова напоминала о себе.
