Бесценная - Кей Мэнделин (список книг txt) 📗

— В этих бумагах, — спокойно произнесла Либерти, — содержатся все необходимые виконту сведения, чтобы убедиться, что Ховард оставил дела в весьма плачевном состоянии. Осталось только довести все до полного разорения. А эти бумаги — финансовый анализ балансовых счетов и бухгалтерских книг.

— Господи, этого еще не хватало, — пробормотал Уильям Хэтфилд, становясь белым как мел.

— Кроме того, — продолжила Либерти как ни в чем не бывало, — в них также содержится информация личного характера о Ховарде, из которой следует, что ни один инвестор более не захочет вкладывать средства в начатые им проекты. Имеется лишь капитал, чтобы расплатиться со всеми долгами, а вот на прибыль рассчитывать не приходится.

— Этого не может быть! — взорвался Карлтон.

— Почему же? — спокойно отреагировала Либерти. — Я говорила вам это с самого начала. Успех начатых Ховар-дом предприятий зависел в первую очередь от средств, вложенных инвесторами. Вы же из-за своего поведения лишились последних остатков уважения, какое еще могли питать к вашему семейству деловые партнеры. Никто из них не согласится ссужать деньгами человека, не способного ни контролировать свое поведение за игорным столом, ни удержаться от бутылки виски.

Грязно выругавшись, Карлтон вскочил с места:

— Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! Ты представляешь, что я могу с тобой сделать?

— Ничего, — невозмутимо ответила Либерти и, пройдя через комнату, встала рядом с Эллиотом. — Потому что я и его милость намерены сочетаться браком.

Спустя десять минут, сидя в карете напротив Либерти, Эллиот все пытался и никак не мог подавить в душе и теле восхищение этой смелой женщиной. Изящно она раздавила этого слизняка Карлтона!

У Эллиота кружилась голова от одного только воспоминания о близости с ней. Вот уже несколько дней он постоянно мысленно созерцал ее: выражение лица в те мгновения, когда она млела в его объятиях. Даже накануне ночью, когда Либерти не на шутку перепугала его, забравшись в дом к Брэкстону, он едва мог устоять перед искушением. Ему хотелось вновь увидеть ее черты, преображенные сладкой мукой и истомой, чтобы наконец завершить то, к чему он только приступил! В результате Эллиоту приходилось вести нескончаемую борьбу с собственным телом, то и дело напоминавшим ему о неудовлетворенном желании. Мысль о том, что сегодня ночью она будет принадлежать ему, довела его за день едва ли не до помешательства. Гаррик же то и дело довольно язвительно подшучивал над его приготовлениями к предстоящему бракосочетанию. И вскоре понял, что ему, по всей видимости, лучше вести с другом серьезные разговоры. Но с другой стороны, забавно было наблюдать, как Эллиот томится любовной жаждой.

В одном, правда, Гаррик, кажется, совершенно прав. До сих пор его жизнь была предсказуема, если не откровенно скучна. Радость приносило только приобретение вещей и обладание ими. Эллиот уже не помнил, когда в последний раз позволил себе провести время в обществе человека, от которого ему не было нужно ничего, кроме радости общения. А вот Либерти — совсем другое дело. Рядом с ней Эллиот, словно изголодавшись по нормальным человеческим отношениям, готов был провести целую вечность, но и вечности сейчас ему показалось бы мало.

Пока они ехали по запруженным лондонским улицам, она с интересом наблюдала за ним.

— Я рада, что у вас превосходное настроение, Дэрвуд.

— Вы правы, хотя, признаться, я не ожидал, что вы выберете для брачной церемонии черное платье.

— Так же, как и вы. — И она жестом указала на его костюм.

— Мне так полагается.

— И вы всегда с готовностью стремитесь соблюсти апарансы? — Либерти не удержалась подпустить шпильку. Эллиот нагнулся к ней:

— Принимаю к сведению, Либерти. Тем не менее смею подозревать, что у вас имеются серьезные опасения относительно сегодняшнего вечера.

— А у вас нет?

— В принципе нет. Я вполне уверен в том, чего хочу. — В тусклом освещении кареты он всмотрелся ей в лицо. — Более того, я уверен в этом с того самого дня, когда сделал вам предложение.

— Что ж, в таком случае я вам завидую. — Она делала вид, что не замечает его напряжения.

— Безусловно, это не так уж плохо. В конце концов, нам ведь предстоит бракосочетание, а не публичная казнь.

— Милорд, боюсь, вы не представляете себе, что все это для меня значит! Я согласилась стать вашей женой потому, что человек, которого я привыкла считать своим другом и благодетелем, не оставил мне иного выбора. В глубине души я понимаю, что ослушалась Ховарда, согласившись выйти за вас замуж, и в то же время не могу избавиться от чувства, что предал меня Ховард. Изучая состояние его дел, убедилась, что меня обманывали. Всякий раз, как оказываюсь в вашем обществе, я почему-то чувствую, что не принадлежу себе самой. Словно это не я. Будь вы на моем месте, признайтесь, вам было бы хоть немного страшно?

Эллиот несколько секунд взирал на нее, затем пересел к ней. Либерти мгновенно вся напряглась, однако не отодвинулась.

— Мне гораздо более грустно за вас, чем вы можете себе представить.

— Вы говорите так, что я готова поверить в вашу искренность. — Либерти никак не ожидала от него такого откровенного признания и изумленно заглянула ему в глаза.

— Несмотря на то, что вы могли обо мне подумать, я тем не менее способен на сострадание. Более того, я сожалею, что не дал вам возможности убедиться в этом.

— Нет, — возразила Либерти и для храбрости набрала полную грудь воздуха, — это мне должно быть стыдно. Ведь я приняла решение. Просто мне немного не по себе, и я прошу извинить меня.

— Вам в очередной раз угрожали?

— Нет. Сегодня я весь день провела одна. Чему я, честно говоря, несказанно рада.

— Если та сцена, которой я стал свидетелем в вашей гостиной, лишь одна из тех, что постоянно имели место с момента кончины Ховарда, что ж, в таком случае мне понятны ваши чувства.

— Неужели? — Либерти от изумления распахнула глаза. Эллиот не устоял перед искушением взять ее нежную руку в свою.

— Разумеется. Людям не пристало сносить оскорбления.

И вновь в ее глазах мелькнуло изумление, а на губах заиграла легкая улыбка.

— Позвольте спросить вас, Дэрвуд, откуда вам это известно? Осмелюсь заметить, что во всем Лондоне не найдется ни единого человека, который бы рискнул навлечь на себя ваш гнев.

— Вы так считаете?

— Все трепещут при упоминании вашего имени, и вам это, кстати, нравится. И не вздумайте отрицать.

Почему-то ее слова встревожили Дэрвуда. И хотя он давно уже привык презирать чужое мнение, ему почему-то хотелось, чтобы Либерти поняла, пусть и не до конца, что стоит за его вспышками гнева.

— Так было не всегда, — негромко констатировал он. — Людей формирует их жизненный опыт. В этом отношении я такой, как все.

— Не означает ли это, что ничто человеческое вам не чуждо? Просто вы научились скрывать свои недостатки и слабости лучше, чем окружающие вас люди.

Дэрвуд задумчиво провел по ее руке большим пальцем.

— Должен признаться, последние несколько дней я был ужасно занят. В мои планы не входило обсуждать с вами мои поступки, однако, прежде чем мы с вами произнесем обет верности друг другу, пожалуй, лучше это сделать.

— То есть вы намерены отчитать меня?

— Отнюдь.

— То есть вы не намерены заявить, что мне давно пора знать, что не женское это дело — взвалить на себя ответственность за состояние оставленных Ховардом предприятий? Что мне ни в коем случае не следовало проникать в дом к Брэкстону? Откройтесь, как долго вы еще злились на меня после того, как мы расстались?

— Всю ночь.

— И до сих сердитесь?

— Нет.

— Это почему же?

— Потому что начиная с сегодняшнего вечера вы наконец постоянно будете в поле моего зрения. Так что на повторение вчерашних ночных приключений даже не надейтесь.

— Должна ли я понимать, что это самый больной для вас вопрос? Или вы рассчитываете в конце концов убедить меня в том, что я должна сложить с себя это бремя, перепоручив его кому-то другому, кто располагает большими знаниями и опытом?