В оковах страсти - Донован Никки (версия книг txt) 📗
Тут он вынул палец, и от досадной потери ей захотелось разрыдаться. Но не успела она опомниться, как низ ее живота обожгло его горячее дыхание. Мужчина медленно сползал ниже. Когда она сообразила, что он задумал, обомлела. Небесный отец, она даже не догадывалась, что мужчине могло заблагорассудиться поцеловать женщину туда, в место, которое женщины из низшего сословия именовали «королевной» или «гнездышком», а мужчины более грубо — «мочалкой».
Волна расплавленного наслаждения захлестнула все ее естество и выплеснулась наружу, когда он провел по сокровенному месту языком. Ее пальцы судорожно вцепились в простыни. Его зубы легонько царапнули нежные складки, и она ахнула, охваченная умопомрачительным экстазом. Но он не дал ей ни минуты передышки, и она забилась в агонии, почувствовав проникновение его языка, а когда мужчина взял в рот и втянул в себя вершину, короной венчавшую ее расселину, она пронзительно вскрикнула. Переносить такую пытку казалось выше ее сил. Она подумала, что теряет рассудок. Под его безумными ласками она плавилась и млела. Судороги мелкой дрожи сотрясали ее тело.
— Пожалуйста, — прошептала она.
Услышав ее просьбу, он заключил, что она созрела для решающего момента. Настало время завладеть ею, резко и глубоко наполнить до отказа сладостное вместилище. Пусть она визжит и извивается в экстазе удовольствия. Мужчина завис над ней на локтях и провел вспухшим органом по ее животу, после чего, продолжая поглаживать, пополз вниз. Ее тело распахнулось ему навстречу. Ноги разомкнулись. Бедра приподнялись. Да, она была готова.
Почувствовав, как каменная твердь его плоти уперлась в нетерпеливую сердцевину ее набухшего естества, она пришла в восторг. Затем последовал ошеломляющий момент жгучей боли, когда одним стремительным броском он проткнул ее, как раскаленным колом. Она вцепилась ему в плечи, и ее длинные ногти впились в его кожу. Святые угодники, она не подозревала, насколько он велик. Тогда она подумала, что умрет.
На мгновение он замер, пораженный неоспоримым фактом произошедшего: только что он сокрушил девственную плеву. Содеянное вызвало у него острое чувство сожаления. Вопреки его стремлению сделать их совокупление приятным для женщины он причинил ей боль, ей — бесподобному образцу женственности и красоты. Но изменить что-либо уже не в его власти. Единственное, что ему оставалось, — попробовать хоть как-то искупить вину.
— Ш-ш, — прошептал он, желая утешить. — Прости меня. Я не догадывался, что для тебя это впервые.
Он опустил между ними руку, туда, где его густые жесткие волосы перепутались с ее мягким пухом, где растянувшаяся нежная кожа плотно обхватила тугое, крепкое древко его плоти. Вспомнив все, чему его учили другие женщины, с которыми ему доводилось спать, он начал успокаивающе ее поглаживать и уговаривать, стараясь снять напряжение и пробудить новый интерес к их занятию.
Постепенно от его умелых действий она расслабилась и сделалась ему послушной. Трепетная дрожь ее утихла, спина выгнулась, и он понял, что может беспрепятственно продолжать дальше. Сначала осторожно и неторопливо, хотя сдерживать себя представляло большие трудности. Один раз он уже совершил оплошность, когда подумал, что они достигли нужного момента и что можно поддаться древнему инстинкту. Тогда он вошел в нее глубоко и порывисто. Но он больше не хотел повторять ошибку. Больше он не причинит ей боли. Она и так пострадала. Ему хотелось, чтобы она сама захотела принять его. Она почувствовала, как его пальцы шарили в поисках какого-то потаенного места. И он нашел его, и тогда будто ключ повернулся в замке и двери распахнулись настежь. Все ее существо раскрылось и ринулось ему навстречу. Какое-то яростное, неведомое до сих пор чувство родилось в ее недрах и выплеснулось наружу, заставив тело забиться в сладких конвульсиях. Она вскрикнула. Он убрал руку и толчком нырнул в ее глубины, с каждым мигом усиливая давление и погружаясь глубже. Глубже. Еще глубже. На всю невероятную свою длину. Он начал колыхаться, подчиняясь первобытному ритму. Быстрее. Энергичнее. Они слились воедино и, задыхаясь от бешеной скачки, понеслись к общей цели. Потом ею завладело жгучее наслаждение, смешанное с болью, и ослепила яркая вспышка. Сквозь помутившееся сознание до нее долетели его всхлипывающие стоны.
Глава 2
Англия, июль 1193 г.
Фокс де Кресси снял с головы шлем и оглядел долину. Вдали возвышалась серая громада замка Марбо. Но не изъеденный временем камень представал его взору. Его взор застилала безукоризненная кожа молочной белизны. Водопад черных, как темная ночь, волос. Глаза, подобные сияющим лунным камням. Мягкий, как лепестки цветка, рот.
Густой запах пота, лошадей и оружейного масла тоже исчез, сменившись дивным ароматом, столь насыщенным и пьянящим, что у него перехватило дыхание. Как он ни старался, но так и не сумел понять, какие травы и благовония составляли гамму неповторимых духов, что преследовали его воображение. Он знал одно, что они воплощали самую суть этой женщины, загадочной и неприступной, сулившей почти невообразимое наслаждение.
Но скоро, очень скоро получит он шанс еще раз вдохнуть чудный воздух, пропитанный благоуханием ее утонченной плоти. Прикоснуться к ней, прижать ее, при…
— Фокс, проклятие! Где ты? Я обращаюсь к тебе уже третий раз. Какие будут дальнейшие распоряжения? Ты как будто меня не слышишь, сидишь в седле пень пнем! — Рейнар де Готье, смачно выругавшись, развернул своего боевого коня и вплотную приблизился к Фоксу. — Клянусь Богом! Опять она. Я угадал? Мы собираемся идти на приступ, а он ни о чем другом не может и думать, как только о своих любовных похождениях трехлетней давности. Если ты не возьмешь себя в руки, то я тебе не завидую. Долго ты не протянешь. Не видать тебя тогда леди Мортимер на этом свете…
— Не называй ее леди Мортимер! — взорвался Фокс при упоминании имени его ненавистного врага. — Она ему даже не жена!
Рейнар в ответ презрительно фыркнул:
— Я забыл, что говорить с тобой на такую тему — пустая трата времени. Ладно, если собственная шкура тебе не дорога, подумай хотя бы о других. Если мы проторчим тут еще немного, стража на крепостной стене нас заметит и подаст сигнал тревога. Выбирай: либо ты ведешь нас на штурм, либо мы вернемся сюда в другой день. Я не стану подвергать риску жизни добрых воинов только из-за того, что нами командует томимый любовью дуралей!
Слова Рейнара больно задели самолюбие Фокса и вернули к реальности. За последние годы они оба видели много крови и страданий. Друг справедливо негодовал. Он не имел права отвлекаться сейчас. Слишком многое поставил он на карту, чтобы в ответственный момент предаваться глупым мечтам.
Он поднял вверх правую руку и резко опустил. Войско рыцарей устремилось лавиной вперед и, поскакав вниз по склону, наводнило долину. Они неслись, поднимая тучи пыли и сотрясая воздух оглушительным лязгом и бряцаньем тяжелых доспехов и оружия.
Сколько раз переживал Фокс волнующий момент атаки, когда в жилах закипала кровь и в мозгу пульсом билась мысль, от которой бросало в пот и холодела душа, что день наступления может стать последним в его жизни. Однако рыцарь на коне был не самой большой опасностью, с которой ему доводилось когда-либо сталкиваться. Он видел кое-что и похуже. Ему вспомнились стены Акра, обрушившиеся на него, — единственного тоннеля, ведущего на воздух, к жизни, в котором его поджидал наемный убийца, подосланный Мортимером. Ему приходилось наблюдать, как солдаты, стеная, гибли, снедаемые лихорадкой, как сходили с ума. Во время длительного марш-броска вдоль побережья Палестины под беспощадными лучами солнца воины в кольчугах и доспехах не выдерживали зноя и падали замертво, те же, кому удавалось выжить, становились жертвами кровожадных сарацин, сдиравших со своих пленников кожу живьем.
Он видел все жестокости своими глазами, но до сих пор милосердный Господь его хранил. Теперь ему оставалось пережить только предстоящее сражение, являвшееся последним звеном в цепи, разомкнув которое он получит все, о чем давно мечтал. Марбо станет его собственностью. Мортимер встретит свою смерть. Леди Николь будет безраздельно принадлежать ему, и больше никакая опасность не будет ей угрожать.
