Блистательна, полувоздушна... (Матильда Кшесинская – император Николай II) - Арсеньева Елена (лучшие книги без регистрации txt) 📗

А впрочем, покачала головой Минни, которая не любила драматического и певческого искусства, актрисы бывают вульгарны. Водевиль, оперетка – фи, какие пошлости. Нет, нужно что-то другое… А если это будет не певичка, а балерина? Ведь в Петербурге есть Императорское театральное училище, а в нем – балетный класс. Неужто там не отыщется по-настоящему порядочная девушка, которая возьмет на себя почетный труд развеять тоску цесаревича?!

Так, теперь надо решить, какой национальности будет барышня. Только не русская – они слишком громогласны и грубы, покачала головой императрица, которая обижалась на то, что соотечественницы мужа смотрят на нее сверху вниз. Немка? Ну, с немкой, Алисой Гессенской, он еще наживется – до одури. Француженка? Бог знает, чему, каким пакостям и постельным штучкам может научить француженка бедного мальчика. Вот если бы удалось найти польку… В них есть настоящий шарм!

Какая дивная мысль! Балерина-полька!

– Друг мой! – с просветленным взором обернулась Минни к его императорскому величеству. – Я знаю, что надо делать!

Она была так воодушевлена своей идеей, что, если бы не нашлась подходящая кандидатура, могла бы создать ее из ничего, подобно тому как Девкалион и Пирра, бросая позади себя камни, воссоздали род людской, погибший во время потопа.

Повторять подвиги античных героев императрице Марии Федоровне, впрочем, не пришлось. Нужная девица нашлась!

23 марта 1890 года на выпускном экзамене в Императорском театральном училище появилась вся царская семья: сам Александр III с императрицей и цесаревичем Николаем.

Эсмеральду в балете Цезаря Пуни танцевала выпускница Матильда Кшесинская. Зрители сразу отметили, что солистке с особым увлечением аплодирует император, и молоденькую балерину сопровождали овации.

Ники глаз не мог отвести от Эсмеральды. Он не был на «ты» с русской поэзией, однако сейчас строки Пушкина сами собой, невольно возникали в голове:

Какая Истомина? При чем тут Истомина?! Ники махнул рукой на каноны и продолжал цитировать, как хотел:

– Хорошенькая полька, не правда ли? – пробормотал заговорщически отец, пихнув Ники в бок локтем.

Тот, впрочем, неотрывно смотрел на сцену и даже не заметил батюшкиного тычка, а на другой день удивлялся, откуда взялся синяк на ребрах.

Когда выпускной спектакль закончился, Александр с цесаревичем прошли в зал, где их ожидали преподаватели и выпускники, и государь, не дожидаясь официального представления, сразу спросил:

– А где же госпожа Кшесинская?

«Эсмеральду» немедленно вытолкнули к царю. Она сделала такой изящный реверанс, что почудилось, будто легкокрылая бабочка опустилась на сверкающий паркет парадной залы.

«Обворожительна! – подумал Ники, чувствуя, что по спине пробегает дрожь восхищения. – Блистательна, полувоздушна! Вот уж воистину! И какая она миниатюрная! Ну просто Дюймовочка! Я выше ее по крайней мере на голову! А ножка ее – самая маленькая в мире, даже меньше, чем у «Эсфири»!»

Воспоминание о прежней любви проскочило – и не всколыхнуло в душе ровно ничего. Ники уже весь был поглощен настоящим.

Пока он оценивал взглядом изящную фигуру мадемуазель Кшесинской (талия очень тонкая, а бюст весьма выдающийся!), Александр пожал балерине руку и сказал:

– Вы теперь не ученица, а солистка Императорского балета. Будьте же его украшением и славою!

Матильда Кшесинская вновь нырнула в глубочайшем реверансе, а потом подняла сияющие карие глаза – и встретилась глазами с Ники, который буквально пожирал ее взором. Некоторое мгновение они самозабвенно смотрели друг на друга, а потом торопливо отвели взгляды.

Александр Александрович и Мария Федоровна понимающе переглянулись и обменялись чуть заметными, но очень довольными улыбками.

Далее следовал торжественный обед. Когда все: царская семья, педагоги и бывшие ученики, а также новоиспеченные артисты Императорского балета уселись за праздничный стол, государь посадил Матильду Кшесинскую между собою и цесаревичем и, улыбаясь, сказал:

– Смотрите, только не флиртуйте слишком.

Однако в голосе его слышалось явное поощрение.

Впрочем, Матильду не стоило подталкивать. Она мгновенно влюбилась в цесаревича – совершенно как ее героиня Эсмеральда с первого взгляда влюбилась в Фебюса! [2] Конечно, фатоватый французский офицер и наследник русского престола – это величины несоизмеримые, однако ведь и Матильда Кшесинская была не какая-нибудь там цыганка.

Она происходила из семьи известных польских театральных деятелей, в которой обожали уточнять, что на самом-то деле они – потомки древнего графского рода Красинских, однако последний из графов из-за какой-то судебной тяжбы вынужден был бежать в Париж и там, скрыв титул и подлинное имя, назваться просто дворянином Кшесинским.

Впрочем, это новое имя потомки Красинского прославили службой Терпсихоре [3]. Адам Феликс Кшесинский, отец Матильды, был знаменитым балетмейстером, который первые свои спектакли ставил в Варшаве, однако в 1858 году завоевал и Петербург постановкой балета «Роберт и Бертрам». Его сын Иосиф и дочери Юлия и Матильда стали балетными танцовщицами. А вообще-то в семье было тринадцать детей, и этот полубогемный (хоть и не цыганский!) табор снисходительно отнесся к увлечению цесаревича Матильдой. Члены императорской фамилии всегда любили хорошеньких балерин, участие великих князей в судьбе той или иной танцовщицы можно было считать за благо судьбы. Тем более – внимание наследника престола!

И, конечно, отец Матильды благосклонно воспринял известие о том, что цесаревич не пропускает ни одного балета с участием молодой актрисы (Кшесинская дебютировала в большом деревянном Красносельском театре, построенном для офицеров гвардии, проводившей именно там летние лагерные сборы, на которых был и Николай), а в антрактах и после спектакля захаживает в ее уборную (поэтому у Кшесинской была теперь отдельная уборная, в отличие от других артисток, которые непременно делили комнату на двоих), там каждый день появляются свежие роскошные букеты, а еще Матильда каждый день получает подарки: золотой браслет с сапфирами и бриллиантами, бриллиантовую же брошь, кольца, серьги… Среди подарков было и бриллиантовое кольцо от самой императрицы, явно поощрявшей эту страсть, преобразившую унылого Ники. Матушка даже подсовывала сыну тайком деньги на покупки подарков для его пассии.

Наконец Ники осмелел настолько, что навестил Матильду у нее дома в Петербурге. Однако это свидание превратилось в сущее мучение: все Кшесинские шагу не давали наследнику ступить, наперебой выражая верноподданнические чувства. И уж если Ники опасался позволить себе лишнее в уборной балерины, где был слышен каждый вздох и каждый шаг, то у нее дома нельзя было позволить даже самого необходимого! Влюбленным даже не удалось обменяться поцелуем!

Больше Ники не мог терпеть. Он попросил своего друга Евгения Волкова устроить ему свидание с Матильдой, которая ничего не имела против. Свидание состоялось в пустовавшем по случаю ремонта Михайловском дворце.

Оба знали, зачем пришли туда, и не тратили времени на разговоры. Они стали любовниками – и поняли, что созданы друг для друга.

Это стало мигом известно в свете. Собственно, Матильда и сама не делала из случившегося тайны. Дамы возмущенно сплетничали, что «эта особа» очень заважничала с тех пор, как находится при цесаревиче «для особых милостей». И что наследник в ней нашел?! Не красивая, не грациозная. Не более чем миловидна. Живенькая, конечно, но такая вертлявая!