Ловушка для графа - Скотт Аманда (прочитать книгу .txt) 📗
– Согласен, девочка, но если ты думаешь, что я должен сделать это лично, то глубоко ошибаешься. За мной установлена слежка, и стоит лишь податься в южном направлении, как меня тут же схватят. Имей я сына, он мог бы поехать. Или отправить моего племянника Колина… но нет, – Мак-Друмин шумно вздохнул. – Даже Колин вызовет нежелательный интерес.
Мэгги закусила губу. Ее охватывала досада всякий раз, когда отец скорбел, что у него нет сына. Конечно, он не упрекал дочь за то, что она не мужского пола. Мэгги совсем не чувствовала себя ущемленной. Отец даже подчинился закону, принятому королем Стюартом еще сто лет назад, который обязывал при отсутствии сыновей посылать учиться старшую дочь, чтобы та получила классическое английское образование. В результате Мэгги прожила в Эдинбурге почти шесть лет, лишь изредка приезжая домой на каникулы. Оставалось проучиться еще один год, но восстание сорок пятого года положило этому конец. После победы якобитов при Престонпасе Мак-Друмин счел благоразумным вернуть дочь на север Шотландии, поскольку Эдинбург, несмотря на присутствие в городе наследника Стюартов, остался верен Ганноверской династии, и победа якобитов только усугубила и без того шаткое положение живущих здесь шотландских горцев.
Мэгги нисколько не жалела, что пришлось вернуться. Долина Друмин – ее дом, и она любила его. Эдинбург всегда казался холодным и неприветливым, населенным людьми, ради мира и спокойствия готовыми поступиться своими принципами и преклонять колени перед далеким Ганноверским королем, забыв о клятве верности, принесенной Стюартам. Горцы не такие, их отличает постоянство.
Западный берег был совсем близко, и все разговоры разом прекратились. В полнейшей тишине лодки одна за другой уткнулись в песок. Мужчины тотчас втащили их подальше от берега, прекрасно зная: Лох-Несс, как и многие другие озера в этих краях, подвержен приливам и отливам. Затем занялись бочонками, но едва первый выкатили на берег, как из ближайших кустов выскочили вооруженные люди.
– Стой, где стоишь, Мак-Друмин! – угрожающе загремел чей-то голос. – Это Фергус Кэмпбелл со своими людьми. Мы выполняем поручение констебля из Эдинбурга. Прикажи всем бросить оружие, негодяй!
– Вперед, парни! – заорал Мак-Друмин. – Мы их проучим! Клянусь Богом, они хотят нас облапошить! Уйдите с дороги, девушки, не мешайте защищать свое добро от этих наглых грабителей! Я им покажу, как нападать на Мак-Друмина!
Ему не пришлось долго призывать своих людей – с грозным боевым кличем, размахивая кулаками и дубинками, все бросились на противника. Мэгги мгновенно схватила Кейт за плечи и оттащила в сторону. Все это время она не спускала глаз с отца, боясь, что его могут убить.
– Их же убьют! – взвыла Кейт. — Всех до одного! Мэг, о чем он думает? – Она быстро наклонилась и задрала подол юбки, но Мэгги мгновенно разгадала ее намерения и схватила за руку:
Нет, Кейт, никакого оружия! Ты же знаешь, по закону горцам запрещено носить оружие. Женщин это тоже касается, бестолочь, ты нас всех подвергаешь опасности!
Кейт опустила юбку и, глядя, как Мак-Друмин направо и налево раздает удары, презрительно сказала:
– Подвергаю опасности? Только не я, – она указала на Эндрю, который в этот момент с треском ударил головами друг о друга двух противников и отшвырнул их в стороны. – Должно быть, он рехнулся. Зачем напал на Кэмпбелла и его акцизных чиновников? Наши парни не смогут победить.
Действительно, не победили. И хотя с огромной энергией защищали свои бочонки, тем не менее спустя некоторое время все восемь мужчин, включая самого Мак-Друмина, молча стояли в окружении акцизных чиновников, с ненавистью глядя на человека, бывшего, как и они, шотландцем и горцем, но, в отличие от них, перешедшего на сторону врага.
Дородный темноволосый Фергус Кэмпбелл стоял, широко расставив ноги и сложив на груди мясистые руки. Самодовольный вид говорил, что он упивается своей победой.
– Ну, а теперь скажи, где ты спрятал своих лошадей, Мак-Друмин?
– Фергус, о каких лошадях ты говоришь?
– О тех, старый пройдоха, на которых ты собирался перевозить в Инвернесс эти проклятые бочонки с виски.
Среди людей Мак-Друмина поднялся гневный ропот, но сам он лишь сдвинул на бок парик и глубокомысленно почесал в затылке.
– Ты, конечно, чувствуешь себя храбрецом, приятель, особенно, когда рядом с тобой столько вооруженных людей. Но если думаешь, что я занимаюсь контрабандой виски вместе со своей дочерью и ее прелестной подругой ради, так сказать, собственного удовольствия, то глубоко ошибаешься и делаешь из себя посмешище.
– Черт бы тебя побрал, Мак-Друмин! – взревел Кэмпбелл, – Ты мог бы заниматься этим и со своей больной матерью и прятал бы виски у нее под юбкой!
– Вполне вероятно, Фергус, но сейчас не тот случай. Если сможешь сделать то, что собираешься, делай, но я понятия не имею, о каких лошадях, якобы спрятанных поблизости, ты говоришь. Так что поверь мне на слово и не заставляй этих прелестных девушек мерзнуть на холодном ветру.
Кэмпбелл раздраженно фыркнул и, посовещавшись со своими спутниками, приказал погрузить несколько бочек на имеющихся у них лошадей. Остальной груз было решено оставить на берегу под надежной охраной до тех пор, пока из Инвернесса не будут посланы еще лошади.
До города было не более десяти миль, но, поскольку пришлось идти пешком, они добрались туда в третьем часу ночи. Когда Кэмпбелл привел арестованных к огромной каменной городской тюрьме и дал понять, что собирается их туда заточить, Мак-Друмин вкрадчиво произнес:
– Конечно, это твое право, согласен, но, Фергус, ты должен помнить: моя дочь воспитывалась как истинная леди и ей не пристало находиться в подобном месте. Да и ее подруге тоже, – при этих словах Эндрю ободряюще подмигнул Кейт. – Мне самому не по нраву мысль, что я буду сидеть здесь до утра, тем более, я не сделал ничего противозаконного и не заслуживаю подобного варварского отношения.
Кэмпбелл похлопал рукой по ближайшему бочонку:
– Не сделал ничего противозаконного, а? Это мы еще посмотрим! Подожди, наступит утро и эти бочонки будут вскрыты в присутствии главного шерифа, как того требует закон. Тогда и расскажешь Его милости, как с тобой плохо обращались.
Один из английских чиновников, все это время с интересом разглядывавший Кейт и Мэгги, словно что-то прикидывая в уме, подошел к Кэмпбеллу и прошептал на ухо пару слов. Шотландец зловеще взглянул на молодых женщин и вздохнул с явным облегчением. Повернувшись к Мак-Друмину, проворчал:
– У меня нет полномочий размещать твою дочь и ее подругу в особых условиях. Конечно, тюрьма – неподходящее место для них, но все, что я могу сделать, – это запереть всех вас в одной камере и оставить до утра. По крайней мере, им не придется общаться с другими узниками.
– Я очень благодарен тебе, Фергус Кэмпбелл, – сердечно произнес Мак-Друмин. – Не ожидал, что ты проявишь такое участие.
Кэмпбелл метнул на него подозрительный взгляд, но Мак-Друмин изобразил на лице полнейшую невинность. Спустя пару минут горцы уже сидели в темной камере, единственным источником света в которой служило крохотное окошко, расположенное почти под самым потолком. Сквозь него и проникал слабый лунный свет.
– Отец, мы можем поговорить? – негромко спросила Мэгги.
– Конечно, моя девочка, но не говори ничего, что не предназначено для ушей наших врагов.
Рядом раздалось ворчание Кейт:
– Кто бы ты ни был, немедленно убери свою руку с моей ноги, иначе я отрежу ее и скормлю собакам.
– Парни, без вольностей, – резко произнес Мак-Друмин. – А что касается тебя, Кейт Мак-Кейн, если у тебя есть нечто, способное привести в исполнение твою угрозу, спрячь это подальше. Даже я не смогу тебя защитить, если проклятые англичане заподозрят, что ты носишь при себе оружие.
Хрипловатый мужской голос тут же произнес извинение:
– Я не знал, девушка, что это ты. Извини, задел тебя случайно и совсем не хотел обидеть. Никак не могу улечься на этом каменном полу.
