Любовь и Люсия - Картленд Барбара (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Тут лорд Дункан сделал паузу, словно ожидая, что маркиз возразит ему, но тот только глотнул бренди и заметил:
— Продолжай, это интересно.
— Ты хочешь, чтобы я перечислил всех прихлебателей и приживалок, мужчин ли, женщин ли, которые паразитируют на тебе, ведь ты богат и, как никто другой, можешь удовлетворить их желания?
— Какие желания? — уточнил маркиз.
— Им хочется праздников, развлечений и появляющегося в твоем присутствии ощущения, что они находятся в обществе.
Маркиз откинул голову и расхохотался.
— Никогда бы не поверил, что ты можешь быть столь проницателен и красноречив, Аластер. А я-то думал, тебе нравится безумствовать со мной.
— Конечно, нравится! — ответил Аластер. — И в то же время я понимаю, что сейчас тебе живется гораздо скучнее, чем тогда, когда мы терпели тяготы и невзгоды армейской жизни, были молоды и горячи и получали от этого удовольствие.
— Все когда-нибудь стареют, — философски заметил маркиз.
Аластер Дункан засмеялся:
— Ты говоришь, словно Мафусаил. В следующем году тебе будет тридцать четыре, но даже в такой старой кляче есть или должна быть хоть искорка жизни!
Маркиз поднялся с кресла.
— Аластер, я не понимаю, к чему ты клонишь, но заглядывать в себя мне почему-то не хочется.
— Именно так я и думал. И еще я очень рад, что ты уезжаешь.
— Ну ладно, пускай я уезжаю оттого, что мне скучно, — уступил маркиз. — Но я уверен, что к тому времени, как доберусь до Венеции, мне уже будет хотеться развернуться, и отправиться обратно домой.
— Буду ждать тебя с распростертыми объятиями, — улыбнулся Аластер. — Жаль только, что я не могу поехать с тобой!
— Бросай армию и собирайся, — предложил маркиз.
Его друг покачал головой.
— Нет, я уже думал об этом, когда заключили мир, но твердо решил: пока не умрет мой отец, у меня не будет владений, о которых придется заботиться, так что лучше уж останусь в армии и найду себе занятие там, чем шататься постоянно из клуба в клуб, с приема на прием, из одной постели в другую.
Это опять рассмешило маркиза.
— Я полностью поддерживаю тебя, твой образ жизни и твою критику насчет меня. Но будь ты проклят за свое нахальство!
Только на следующий день, отправившись в путь в сопровождении многочисленных слуг, обеспечивавших ему все удобства, маркиз вспомнил слова друга и признал, что тот говорил правду.
«Что здесь делать, — спрашивал он себя, — выигрывать все не выигранные пока скачки, проверять, чтобы в поместьях был порядок, да ходить на задних лапках перед королем, который только этого и ждет?»
— Зачем тебе ехать за границу? — сердито проворчал его величество, когда маркиз пришел попрощаться с ним.
В свое время маркиз, как выразился бы Аластер, был нянькой с импульсивным, порывистым принцем Уэльским и с вечно недовольным истеричным принцем-регентом, а потому знал, как следует обращаться с королем.
— Я знаю, сэр, что ваше величество сделало бы то же самое, если бы у него была такая возможность, — отвечал он. — я считаю своим долгом выяснить, что происходит, в Европе после ига Наполеона.
— Думаю, все в состоянии справиться сами, — заметил король.
— Они не справятся без нашей помощи, мы должны воодушевлять их, — ответил маркиз. Заметив, что король польщен, он добавил:
— Войну выиграли мы, ваше величество, и, как вы сами не раз говорили, теперь наша обязанность заключается в том, чтобы хранить и поддерживать мир.
После таких слов король уже совсем другим тоном пожелал ему удачного путешествия, но все же приказал:
— Возвращайтесь поскорее! Мне будет не хватать вас, я хочу, чтобы вы были рядом.
Маркиз оставил дворец с таким чувством, словно после многих лет заточения вырвался наконец на свободу.
И в то же время он не надеялся, что странствия сделают его жизнь интереснее, чем в Англии.
От друзей маркиз много слышал о Венеции и потому решил сначала отправиться именно в этот город.
По пути он пересек Францию, наблюдая разрушительные последствия войны. Яхту свою он выслал вперед, чтобы она дожидалась его приезда в Марселе.
Путешествие показалось ему не слишком занимательным, если не считать пребывания в Париже.
Гораздо больше по вкусу ему пришлись средиземноморское солнце и новая игрушка — яхта «Морской конек».
Несмотря на некоторое сожаление из-за отсутствия рядом с ним друзей — Аластера или кого-нибудь еще, — маркиз вскоре обнаружил, что приемы и вечеринки действительно слишком приелись и даже такие люди, как он, в конце концов оказываются пресыщены.
«Я уж как-нибудь сам по себе», — думал маркиз.
Приехав в Венецию, он убедился, что его решение было правильным.
Маркиз выслал вперед секретаря и опытного курьера, чтобы они сняли для хозяина палаццо, где тот смог бы расположиться с комфортом.
Бывавшие в Венеции путешественники рассказывали, что в городе есть множество палаццо, принадлежащих венецианским аристократам, и хозяева только рады сдать их внаем, потому что самим содержать свои владения не по карману.
Палаццо, ожидавшее прибытия маркиза, было поистине великолепно.
Вот уже пять поколений подряд оно принадлежало одной старинной семье, но нынешние владельцы охотно переселились в небольшой дом, обходившийся им гораздо дешевле, а старинный дворец сдали на время маркизу.
Хотя само здание порядком обветшало и нуждалось в ремонте, маркиза поразила красота старинной мебели и вкус, с которым подбирался интерьер.
Огромный штат прислуги, нанятый секретарем маркиза, вскоре навел во дворце порядок и уют, которые маркиз требовал от любого своего жилья.
В полумраке огромной комнаты, где он сейчас находился, различался высокий расписной потолок и тяжелые парчовые занавеси, скрывавшие длинные окна от пола до потолка.
Парчой была задрапирована и огромная кровать, в которой лежал маркиз. Над собой он видел вырезной золоченый балдахин, подобный тому, который обычно украшает трон дожа. Под таким балдахином любой человек чувствует себя важной персоной.
Не в силах больше находиться в духоте и переносить запах духов Франчески, маркиз тихо выскользнул из кровати.
Он пересек комнату и вышел в примыкающую к ней гардеробную, где камердинер оставлял приготовленную ему одежду.
Закрыв за собой дверь, маркиз глубоко вдохнул, словно наслаждаясь свежим воздухом.
Потянувшись и размяв мышцы, он умылся холодной водой и принялся одеваться.
Маркиз не звал камердинера или кого-нибудь из слуг.
Сейчас он хотел побыть один.
То ли на него подействовала бурная ночь любви, то ли виновато было бледное солнце, поднимавшееся из-за горизонта и разгонявшее стелющуюся над водой Большого канала дымку, но маркизу нестерпимо хотелось побыть одному в тишине. С самого своего прибытия в Венецию он постоянно присутствовал на приемах, одно празднество сменялось другим, его постоянно окружала толпа людей.
Сейчас маркиз жаждал сбежать от мира.
Он привык к самостоятельности, поэтому оделся сам и завязал галстук не менее аккуратно и быстро, чем это сделал бы его камердинер.
Давным-давно маркиз убедился в том, что умеет делать все, что могут его слуги, только гораздо лучше. Хотя проверял свои способности он довольно редко, ему было знакомо чувство удовлетворения от осознания того, что ни с чьей помощью он не смог бы одеться быстрее, чем самостоятельно.
Стояло раннее утро, и прислуга, вероятно, собралась на кухне, поэтому выйдя из гардеробной, маркиз никого не увидел. Он спустился по широкой лестнице, которая вела на первый этаж палаццо к парадному входу, открывавшемуся на Большой канал.
Однако маркиз направился не к дверям, у которых его обычно ждала собственная гондола.
Он вышел через черный ход И оказался на узкой улочке меж больших домов, почти все они были заперты и с закрытыми ставнями окнами.
Переулок был пуст, и только через некоторое время, дойдя до моста, маркиз поглядел на открывшийся перед ним небольшой канал и увидел человека, неторопливо управлявшего гондолой, полной овощей и фруктов. Маркиз понял, что человек плывет на рынок, куда по утрам из окрестных деревень привозили продукты, которые покупали горожане.
