Каштановый омут - Джеллис Роберта (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Джиллиан пережила крайнюю степень страха и ужаса. У нее больше не было ни надежд, ни ожиданий. Оставалось лишь крохотное желание сделать что-нибудь для обитателей замка, которые всегда относились к ней с уважением, были послушны, а иногда даже добры.
Через два дня после того, как могучая рука Адама разрубила Саэра от шеи до грудной клетки, окровавленные, обезумевшие от страха остатки его войска вернулись в Тарринг. Они пришли ночью, испытывая такой ужас перед монстром, который мог погнаться за ними, что осмеливались передвигаться только в темноте, днем прячась, даже когда стало ясно, что Адам не собирается их преследовать. Они рассказали обо всем Осберту – больше рассказать было некому. Прежде всего, его волновало, чтобы они дали гарантию, полную гарантию, что Лемань не идет по их следам. Обретя уверенность в этом, он отпустил людей, доставивших ему весть о смерти отца, с самодовольной ухмылкой.
Как только воины вышли за дверь, Осберт встал и поманил к себе двух слуг, которые спали в его комнате и были по-настоящему его слугами. Осберт перепробовал многих, пока нашел этих двоих, абсолютно им доверял, и, наверное, не зря. Все трое имели родственные души. Верность Пьера и Жана подкреплялась не только щедростью, с какой им платил Осберт, но и тем, что они разделяли извращенные наклонности Осберта и искренне им радовались. Они восхищались им, хотя знали, что он, в отличие от них, труслив. Осберт обладал тем, чего недоставало им, – пылким воображением. Именно он изобрел «маленькие забавы», которые так радовали их. Никто из них не додумался бы, например, насиловать женщину, связанную по рукам и ногам, чтобы она не могла сопротивляться, в то время как ей вырывали ногти. Ее конвульсии придавали неповторимую прелесть процессу. То, что приказал им Осберт сейчас, не было связано с наслаждениями, но всегда доставляло удовольствие пугать беззащитную жертву, а то, что этот террор закончится убийством, лишь добавляло пикантности.
В ту ночь Джиллиан спала спокойно. Ее жалоба сэру Ричарду оказалась не напрасной. Он остался в замке на несколько дней и дал ясно понять Осберту, что он и другие люди Невилля подумают, если произойдет какое-либо ухудшение в состоянии Гилберта. Этого оказалось достаточно, чтобы Осберт на некоторое время прекратил свои пакости, а когда он уже набрался смелости «забыть» скрытую угрозу Ричарда, в замок явился другой вассал, заявивший, что он прослышал об улучшении здоровья господина и приехал убедиться, что ничто не мешает этому. Он тоже намекнул Осберту, что если с Гилбертом что-нибудь случится – хоть что-нибудь, в этом обвинят Осберта. Пока Осберт был в замке, Джиллиан оставалось только держаться подальше от него, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности от преследований. Поэтому она спала в ту ночь, как дитя, не зная, что ее прежняя жизнь подходит к концу.
Ее не разбудил скрип замка в двери спальни. Теперь, когда Саэр уехал, служанки, приставленные надзирать за ней, из вежливости стали закрывать ее дверь. Так что стук защелки мог лишь углубить сон Джиллиан, поскольку был неотделим от ощущения безопасности и уединенности.
И все-таки она проснулась – от дикого крика Гилберта и почувствовала, как ее обхватили чьи-то грубые руки и заткнули рот.
В комнате горела лишь ночная свечка, но глаза Джиллиан различали все. Она не пропустила ни единого отчаянного движения ее калеки-мужа, боровшегося против Осберта и Пьера, которые вытащили Гилберта из постели и вытолкали в окно. После первого крика рот ему заткнули, как и рот Джиллиан, – но она слышала тихий вой, пока он падал, а потом ужасный, выворачивающий душу стук, когда он ударился об утоптанную землю и умер. Ужас ее был настолько велик, что она в тот момент не почувствовала страха. Охваченная жалостью и скорбью, она почти желала, чтобы и ее выбросили вслед за Гилбертом. К счастью, ей не дали времени переварить то, что произошло.
– Ты теперь вдова, – прошептал Осберт, усмехаясь, – но ненадолго. Завтра ты снова будешь новобрачной.
Рука, сжимавшая ей рот, придавила ее к кровати так сильно, что Джиллиан не могла не только ответить, но вообще пошевелиться. И все же Осберт сумел прочесть ответ в ее глазах. Она уже переступила грань страха. Он может забить ее до смерти, но не заставит ее дать согласие. По ее глазам он понял, что Джиллиан предпочла бы ему даже калеку-идиота. В том положении, в каком она лежала, придавленная его верным слугой, Осберт не мог ударить или лягнуть ее. Он вытащил нож, но тут же вспомнил, что с ее смертью погибнут также и надежды унаследовать посредством брака владения Невилля. Вместо того, чтобы вонзить лезвие ей в горло, он ударил ее рукояткой по голове со всей силой своей ярости и ненависти.
В течение последующих пяти дней Джиллиан лежала без памяти. Несколько раз к ней возвращалось сознание, но прежде, чем Джиллиан успевала по-настоящему прийти в себя, чтобы двигаться и говорить, сурового вида женщина, которой она не узнавала, вливала ей в рот очередную порцию горького настоя, и силы опять покидали ее. Она смутно осознавала, что ее кормили. А однажды одели и поставили на ноги, еще она припоминала, как ее взяли за руку и что-то вложили в нее, а пальцы обхватили этот предмет, как голова ее приподнялась и опустилась в знак согласия, но все это было бессмыслицей. Был еще навязчивый кошмар, как на нее взваливается какой-то мужчина и жестоко насилует ее. Она пыталась отбиваться от этого видения, но руки и ноги ее не слушались, а безвольный язык не мог произнести ничего, кроме бессвязных, невнятных звуков.
Когда, наконец, окружающий мир вернулся на свое место, Джиллиан обнаружила себя привязанной к кровати с кляпом во рту. Над ней стоял Осберт и смотрел на нее. Чувства вернулись к ней, и от ненависти глаза ее расширились и засверкали. Осберт засмеялся.
– Мне нужно рассказать тебе кое-что, моя любимая женушка, ведь ты теперь моя жена. Вот наш брачный договор, – он показал ей свиток пергамента и бросил его к ней в постель, вновь рассмеявшись тому, как ее глаза проследили за полетом. – Это твой экземпляр. Ты можешь уничтожить его, если хочешь, но это тебе не поможет. У меня тоже есть копия, и, кроме того, такие экземпляры хранятся под семью замками в Лондонском епископате и в местной церкви. Мы обвенчаны самым настоящим образом, и твой значок, должным образом засвидетельствованный, стоит на всех копиях. Помимо этого, есть неоспоримые свидетели того факта, что мы не только обвенчались, но и провели брачную ночь, так что ты не сможешь освободиться от меня, утверждая, что я не выполнял супружеский долг.
Слезы бессильной ярости затуманили глаза Джиллиан, и она несколько минут тщетно пыталась вырваться из державших ее пут. Затем, сообразив, что этим она лишь доставляет Осберту удовольствие, она проглотила слезы и застыла, натянув на лицо бесстрастную маску.
– Я предложил бы тебе прочитать этот контракт, прежде чем порвать его. И обнаружишь там, что от безмерной любви ко мне проявила необыкновенную щедрость. Ты отдала в мое пожизненное управление все свои владения и, разумеется, объявила меня своим наследником.
Это сообщение не произвело на Джиллиан ни малейшего впечатления. Она и так никогда не владела своей собственностью и никогда не рассчитывала на это, даже когда питала надежду, что сумеет сдаться на милость короля Джона. На самом деле она испытала даже нечто вроде удовлетворения. Осберт был глуп. Если бы он обходился повежливее с сэром Ричардом и остальными вассалами Невилля, возможно, его замысел удался бы. Однако он по своей глупости сделал все, что мог, чтобы эти люди возненавидели его. Джиллиан знала, что, выживет она или умрет, Осберт не получит земель Невилля. Возможно, удовольствие отразилось и на ее лице, так как Осберт снова рассмеялся.
– Если думаешь, сэр Ричард помешает мне, то ты ошибаешься. Я заставлю его преклонить колени, ползать передо мной и молить о милости. И не надейся обвинить меня в убийстве и тем самым избавиться от меня, – продолжал Осберт. – Никто, кроме тебя, не видел меня и моих людей здесь, перед тем как этот идиот выпал из окна. Стражник, прибежавший доложить, что Невилля обнаружили мертвым во внутреннем дворе, нашел меня в постели. Все пребывают в уверенности, что у него случился внезапный припадок безумия, и он решил покончить с собой. У окна нашли его костыль и тебя рядом с разбитой головой, словно он тебя ударил этим костылем. Если ты придержишь язык, будет считаться, что ты пыталась спасти его от самоубийства. Если же ты начнешь кричать об убийстве… что ж, кто же еще толкнул его в окно, если не ты? Здесь никого, кроме тебя, не было. Он мог ударить тебя, обороняясь.
