Полночный всадник - Мартин Кэт (читать книги без регистрации .txt) 📗

— Эта болезнь называется корью. Она унесла в могилу четырех стариков. Все мужчины и большинство женщин заражены. Ухаживать за ними и детьми некому.

— Сейчас слишком позднее для кори время года. Вы уверены, что это корь?

— Я видела ее в миссии. Сама переболела ею.

Рамон немного успокоился:

— Я вернусь в лагерь, узнаю, кто из моих людей переболел корью, и пришлю помощь.

Он хотел посадить Кэрли на лошадь, но она вырвалась:

— В детстве я перенесла корь, поэтому могу остаться и помочь им.

Что-то вспыхнуло в глубине его глаз.

— Уход за больными — работа не из приятных, chica.

— Я знакома с неприятной работой. Мне случалось ухаживать за больными.

— Si, — тихо ответил дои. — Полагаю, ты это уже делала.

Кэрли удивленно посмотрела на него: откуда ему знать, что она ухаживала за матерью и другими обитателями шахтерского поселка, заболевшими холерой? Это было страшное время, при воспоминании о нем у нее сжималось сердце. Она падала от усталости, но ей не удалось спасти мать. Четыре женщины, двое мужчин и трое детей умерли. Она осталась одна.

— И все же, — добавил испанец, — это не слишком хорошая идея. Ты только что сама оправилась от болезни.

— Уже несколько дней я прекрасно себя чувствую и хочу остаться, — возразила она.

Заметив решимость в ее лице, Рамон уступил:

— Esta bien [36]. Я оставлю тебя здесь, но дай мне слово, что не попытаешься убежать. Ты заблудишься в лесах, где много опасностей — змеи и горные львы, огромные медведи-гризли, способные загрызть человека. — Рамон приподнял ее подбородок. — Обещаешь?

Ее глаза округлились.

— И ты поверишь мне?

Он улыбнулся:

— Я верю в твой разум. Без подготовки ты уйдешь не слишком далеко, и твоя жизнь окажется в опасности.

Кэрли знала, что он прав. А она-то чуть было не поверила, что Рамон готов положиться на ее слово. По какой-то необъяснимой причине это обрадовало Кэрли, хотя она и допускала мысль о побеге.

— Так ты считаешь бегство глупостью?

Дон кивнул. Девушке показалось, что он заметил ее разочарование. Уж не угадывает ли испанец ее чувства и мысли? Отвернувшись от него, Кэрли взглянула на индейскую старуху.

— Где Лина? — спросила девушка. — Она ведь целительница, верно?

— Пойдемте. Я покажу вам.

Кэрли повернулась к Рамону:

— Тебе лучше не возвращаться сюда с людьми. Если ты заболеешь, это никому не принесет пользы.

Он одарил Кэрли той обворожительной улыбкой, от которой у нее учащалось сердцебиение.

— Я тоже переболел корью, chica, поэтому возьму провизию — для нас и для них — и вернусь сюда.

Кэрли молча смотрела на него. Разве разбойник станет помогать больным индейцам? Она не понимала его, как ни пыталась сделать это. Девушка последовала за старухой к конусообразной хижине.

Внутри, в нескольких футах от низкой круглой двери, худая женщина стояла на коленях на циновке и смазывала чем-то живот плачущего ребенка. В углу Кэрли увидела корзинки с семенами, корнями и сушеной рыбой, а на полу — оленьи и медвежьи шкуры.

— Лина? — спросила Кэрли, и женщина обернулась. У нее были тонкие черты лица, изогнутые боови, выступающие скулы. Под глазами индианки темнели нарисованные полукружия.

— Вы — женщина испанца из лагеря, — сказала она.

— Я — та, кому вы помогали во время болезни, — поправила ее Кэрли. — Надеюсь, теперь я смогу помочь вам. Скажите, что делать.

Несколько часов Кэрли вместе с Линой ухаживала за обитателями деревни, поила их с ложечки, чтобы справиться с обезвоживанием организма, протирала ледяной водой из ручья, борясь с жаром. Люди страдали от приступов сухого кашля и зудящей сыпи, распространявшейся от лица по всему телу.

Лина приготовляла чай из сушеных самшитовых корней, снижавший температуру, Кэрли подносила пиалы с горьким отваром к губам больных. Она помогала Лине варить густой, вязкий сироп из листьев клевера, помогавший при кашле, готовила мазь из трехлистного паслена и жира и наносила ее на покрытую сыпью кожу.

Рамон вернулся с одеялами и запасами пищи в сопровождении Педро Санчеса и трех женщин: Томазины Гутиерес, Флоренсии и крупной, грудастой Серафины Гомес. Все они работали без устали.

Как и сам дон Рамон.

Женщины до позднего вечера ухаживали за больными, мужчины помогали поднимать их, кололи дрова, поддерживали огонь, ходили за лошадьми. Днем они настреляли в лесу дичи, главным образом кроликов, разделали добычу и сварили мясо в больших чугунных горшках вместе с травами и луком.

После полуночи Рамон появился в одной из хижин.

— Ты сегодня изрядно потрудилась, — сказал он Кэрли. — Отдохни. Пойдем со мной.

Испанец взял ее за руку, но она высвободилась и снова опустилась на колени возле мальчика, лежавшего на тростниковой циновке. На вид ему было не больше тринадцати лет. Исхудавший подросток улыбался, несмотря на болезнь.

— Я еще не могу уйти. Брату Лины, Шоушаку, нужен чай от жара. Он горит и…

Рамон взял деревянную пиалу из ее усталых, дрожащих рук.

— Я позабочусь о мальчике. — Поставив пиалу, он поднял Кэрли. — Тебе необходимо отдохнуть… хоть немного.

— Но…

— Обещаю напоить мальчика чаем.

Выведя девушку на воздух, испанец поддержал ее, когда она пошатнулась. Ноги у нее слегка дрожали, ибо Кэрли долго сидела на коленях. Подхватив девушку на руки, он понес ее на окраину деревни.

— Мне уже лучше, правда. Опусти меня.

— Молчи и слушайся меня. Обхвати руками мою шею. Мне не следовало оставлять тебя. Ты едва оправилась после болезни.

— Я просто устала, вот и все. Флоренсия и другие устали не меньше.

Однако Кэрли послушно прильнула к его шее, и Рамон решительно направился дальше. Девушка старалась не замечать, как напрягаются мышцы его груди и шеи от ее прикосновений.

Остановившись возле леса, он опустился на колени под одинокой елью, распростершей над ними свои ветви точно полог. В нескольких футах отсюда горел маленький костер, под деревом была уже разложена походная постель. Дон осторожно положил на нее девушку:

— Тебе необходимо немного поспать. Никому не будет лучше, если ты заболеешь.

— А как же другие?

— Педро подготовит им место для отдыха.

— Но ведь ты тоже работал весь день и устал не меньше, чем я.

Рамон улыбнулся, и его зубы блеснули в свете костра.

— Я же говорил, что мужчины — совсем другое дело.

Возможно, он был прав, но Кэрли не поверила ему. Конечно, Рамон сильнее и крепче духом. Так или иначе девушка уже лежала на походной постели, ее веки отяжелели и желание спорить прошло. Вскоре она заснула, но ночью ворочалась и металась. Ей снилась мать, умиравшая от холеры в шахтерском поселке. Потом чьи-то сильные руки обхватили Кэрли, и она погрузилась в глубокий сон.

Проснувшись утром, она обнаружила, что лежит в могучих руках дона.

Кэрли ахнула, и сердце ее бешено забилось. Она попыталась двинуться, но не смогла. Ее волосы разметались, и их придавило мощное плечо испанца. Его бедро лежало поверх ее ног, а ягодицы девушки прижимались к паху Рамона.

Господи! Сердце Кэрли стучало так неистово, что его удары отдавались в ушах. Дыхание дона щекотало ее затылок, шевеля пряди волос возле уха. Беззастенчиво прильнувшее к ней бедро казалось каменным. Девушка снова попыталась освободиться, не разбудив при этом испанца. Она старалась не обращать внимания на жжение внизу живота и слабость в ногах.

— Лучше, querida, — тихо сказал он, — перестань дергаться.

Кэрли замерла. Теперь она заметила, как он возбужден. Твердая плоть угрожающе натянула его брюки. Несмотря на свою наивность, Кэрли поняла, что это означает.

— Я… как мы… почему ты?

— Тс-с. Не бойся. Ты спала беспокойно, вот и все. А сейчас закрой глаза и постарайся снова уснуть. Скоро утро.

Кэрли плотно сомкнула веки. Дон расположился в менее интимной позе, однако по-прежнему обнимал девушку. Она попыталась расслабиться, избавиться от напряжения во всем теле, но ей никак не удавалось заснуть в его объятиях. Лишь несколько дюймов отделяли красивый рот Рамона от ее уха!