Только моя - Лоуэлл Элизабет (книги .TXT) 📗
— Видимо, я распаковал попугая вместе с твоим седлом.
Тихонько засмеявшись, Джессика покачала головой.
— Заливка насоса — религиозный ритуал, а ты распаковал попугая вместе с моим седлом. Ой, Вулф, тебе не кажется, что мы с тобой сдвинулись во время долгого путешествия?
— Очень может быть.
Некоторое время она всматривалась в чистую глубину его синих глаз. Приятное мерцающее ощущение у нее под ложечкой усилилось.
— Ты проделываешь удивительные вещи с моим желудком, — сказала Джессика хрипловатым голосом.
— Морская болезнь, потеря аппетита? — предположил Вулф.
— Вовсе нет. Ты рождаешь во мне ощущение, как будто я проглотила золотых бабочек.
Это наивное признание заставило Вулфа закрыть глаза, потому что если бы он продолжал смотреть на Джессику, он бы непременно коснулся нежной припухлости ее верхней губы вначале пальцем, а затем кончиком языка. Было очень непросто не позволить рукам дотронуться до нее Это было бы совершенно невозможно, если бы она смотрела на него удивленными, сияющими глазами и рассказывала ему о первых ростках пробуждающейся страсти в ее юном девственном теле.
Желание билось упругими, сильными толчками, но внешне Вулф оставался неподвижным. Он не доверял себе. Если бы она ответила на проявление его ласки смехом или той откровенностью, с которой говорила о бабочках, он не перестал бы ласкать ее до тех пор, пока не взял бы ее.
И тогда бы брак состоялся. Это обрекло бы ее всю жизнь быть женой полукровки, охотника за мустангами, а он должен был бы жить с девушкой, которая боится стать женщиной.
— Я думаю, — отчетливо произнес Вулф, открывая глаза, — нам пора продолжить урок на тему, как готовить кофе. В кофейнике слишком много воды. Отлей избыток в сосуд для заливки. А в следующий раз вначале наполняй сосуд.
— Почему?
— Потому что, если он будет сухим, когда ты подойдешь в следующий раз к насосу, тебе придется сходить на ручей за водой, прежде чем брать воду из насоса.
— Я должна налить воду в насос, прежде чем взять воду из насоса… — Джессика покачала головой. — Какая-то бессмыслица.
— Это свойственно большинству ритуалов.
— А что, если я буду качать, не заливая предварительно воды?
— Механизм не предусмотрен для работы всухую. Он сломается
— И твое терпение тоже иссякнет? — предположила Джессика.
— На него можно рассчитывать. И на Рено также. Он помог мне установить насос
— Это сосед?
— Нет, — сказал Вулф. — Он охотник за испанскими сокровищами в пустыне, если не остается с Виллоу в Сан-Хуане.
— Правда? А что думает об этом Калеб?
— Он одобряет это.
— Это как-то… гм… несколько странно.
— Рено — брат Виллоу.
Джессика посмотрела сквозь полуопущенные ресницы и пробормотала вполголоса:
— Мало радости быть братом образцово-показательной добродетели.
Вулф передал Джессике кофейник и показал жестом на плиту. Когда она ставила его, вода выплеснулась на черную поверхность плиты. Чугун был холодным. Повозившись некоторое время с дверцей плиты, она открыла ее и заглянула внутрь. Там были аккуратно сложены щепки для растопки.
— Ищешь это? — поинтересовался Вулф.
Джессика выпрямилась. Он держал банку со спичками, которую взял с полки над плитой.
— Ты знаешь, каким концом чиркать о железо? — спросил он сухо.
— Лампа зажглась не сама, — парировала она.
Вулф посмотрел на лампу, нещадно чадящую на подставке.
— Я и вижу. Ты намерена коптить рыбу на трубе?
— Не будь глупцом. Даже я знаю разницу между лампой и устройством для копчения рыбы.
Джессика чиркнула спичкой о верхнюю, часть плиты. Спичка сломалась. Она взяла новую из оловянной банки.
— И потом, не меня нужно ругать за то, что лампа коптит, — продолжила она, снова чиркая спичкой. — Я только и сделала, что зажгла ее. — Спичка не зажигалась. Джессика сжала ее сильнее и повторила попытку. Но пламя на кончике не вспыхнуло. — Это, должно быть, масло виновато в том, что лампа коптит.
— Нет, это из-за фитиля, которым ты воспользовалась, — объяснил Вулф. — Если ты его правильно обрежешь, лампа коптить не будет.
— Вот ты и обрежь фитиль, — возразила Джессика.
Она снова провела спичкой по плите. Головка спички зажглась и одновременно отломилась, брызгая ливнем горящей серы на платье.
— Ну что же это такое! — в сердцах воскликнула она, отряхивая платье.
Когда Вулф отрегулировал фитиль, он повернулся к плите. Как раз в этот момент новая спичка разломилась надвое, когда Джессика пыталась чиркнуть ею о гладкую, покрытую жиром часть металлической поверхности. Что-то пробормотав про себя, она взяла другую спичку из уменьшающегося запаса в банке.
— Погоди, — сказал Вулф, подойдя к Джессике и положив ладонь на ее руку. — Возьми спичку. Теперь чиркай тем местом, где огонь будет гореть сильнее всего. Вот здесь металл чистый, на нем нет копоти и жира, которые пачкают кончик спички.
Говоря это, он быстро и резко провел по плите спичкой. Та мгновенно вспыхнула.
— Видишь?
Джессика через плечо взглянула на Вулфа. Горящая спичка отражалась в его глазах. Контраст между пламенем и темной синевой радужной оболочки заворожил ее, как и длина его прямых ресниц и четко выраженные дуги бровей. А энергия и ум, светящиеся в его глазах, привлекали даже больше, чем танец пламени.
Странная, трепетная дрожь, зародившись под ложечкой, снова прошла через ее тело.
— Джесси?
— Да, я вижу…
— Что ты видишь? Ты вроде как немного не в себе.
— Немного… потрясена.
— Тем, что зажглась спичка?
— Нет. Тобой… Я только сейчас поняла, какой ты красивый.
Глаза Вулфа расширились, затем сузились. Пульс на его шее забился чаще.
— Я хочу сказать, что я всегда это знала, — продолжила Джессика. — Все, от герцогини до горничных, только и делали, что расхваливали твою внешность, но сама я этого фактически не видела. Это способно вызвать потрясение — вот так внезапно увидеть тебя, так, как, наверное, видели они.
Она как-то неуверенно засмеялась.
— Не смотри на меня так. Я чувствую себя глупо. Ну как могла я просмотреть то, что было очевидно для многих!
Джессика дернула рукой, потому что огонь дошел до пальцев. Она бросила еще горящую спичку на плиту и поднесла пальцы к губам.
— Ты обожглась? — спросил Вулф.
Джессика сначала подула на пальцы, затем посмотрела на них.
— Совсем немножко.
— Дай мне взглянуть.
Он наклонился и пробежал кончиком языка по подушечкам пальцев. Когда он поднял голову, на ее лице застыло выражение ужаса или отвращения.
— Не надо так ужасаться, — произнес Вулф быстро. — Так поступает кошка со своим глупым котенком.
Джессика открыла было рот, но не издала ни звука. Вульф заметил, как она содрогнулась. Он отвернулся и резким движением руки зажег новую спичку.
— Идите распакуйте чемоданы, ваша милость, — сказал он, разжигая плиту. — Сегодня виконтов дикарь сам приготовит ужин.
Джессика поежилась. Она не поняла, почему теплый и ласковый голос Вулфа вновь стал таким далеким и холодным.
— Вулф! Что я сделала?
— Когда распакуешь, захвати что-нибудь из твоего аристократического постельного белья и постели себе возле печи. Монашенка вроде тебя не позволит себе спать рядом с мужчиной, тем более с таким дикарем, как твой муж.
Вулф встал. Позади него ярким оранжевым пламенем пылала плита.
— Но… — начала она.
— Ты говорила, что если я устану от твоей компании, ты оставишь меня в одиночестве, — перебил ее Вулф, захлопывая дверцу плиты. — Сделайте это, леди Джессика. Сейчас.
Даже у аристократов есть здравый смысл. Джессика подобрала юбки и двинулась в спальню. Но и там она не обрела покоя.
За окном громко завывал ветер…
5
Вулф наблюдал, как Джессика стирала, склонившись над корытом под навесом возле дома.
— Надеюсь, ты помнишь, что рубашку ты стираешь, а не просто превращаешь в клочья, — заметил он.
