Экзамен для мужа - Крэн Бетина (читаем книги бесплатно .TXT) 📗
Когда тарелки, чашки и кубки опустели, начались разговоры, но ощутимая напряженность в зале не исчезла до тех пор, пока граф не попросил дородного Уильяма Райта сыграть на лире какую-нибудь мелодию. Тот начал было добродушно отказываться, ссылаясь на свое неумение, однако резкий приказ графа заставил его замолчать и приняться за дело. Толстые пальцы Уильяма на удивление быстро и ловко перебирали струны, а сам он хотя и пел незатейливые деревенские баллады, но его сильный голое придавал глубину музыке, которая доставляла истинное наслаждение.
Едва вспыхнули споры по поводу лирики, усугубленные большим количеством выпитого эля, Элоиза встала, извинилась за себя и Мэри-Клематис, объяснив, что им пора на вечернюю молитву. Граф с каменным лицом тоже поднялся и приказал отцу Бассету их проводить.
— В этом нет необходимости, — возразила она, следя за попытками священника встать с места. — Вы только скажите нам, как пройти в часовню.
— Сегодня вы помолитесь у себя в комнате, — заявил граф. — А часовню вы сможете посетить в другой раз.
Наверное, Элоизе стоило возмутиться, услышав его повелительный тон, но она не хотела провоцировать еще один неприятный инцидент перед отходом ко сну. Пробормотав «спокойной ночи», она взяла свечу, и они с Мэри-Клематис поднялись по винтовой лестнице наверх.
Перил смотрел, как эта «Знаток мужчин» и ее компаньонка покидают его зал, его общество, и чувствовал себя так, будто висит над бездонной пропастью на очень тонкой веревке.
Возвращение домой оказалось кошмаром. Его управляющий окончательно свихнулся, его экономка сегодня бесконечно жаловалась на свой ревматизм и не вставала с постели. Приготовления, о которых он просил, выполнены плохо и не до конца. Он испугался грядущего «суда Божия», когда «Знаток мужчин» осматривала его владения. Он видел, что она подмечала каждую деталь в обстановке зала и отказалась от невкусного ужина. Ее критический взгляд не упустил ничего.
Она заметила всю неухоженность, запущенность и непродуктивное использование каждого дюйма его владений.
Перил сделал приличный глоток кислого вина и поморщился. Ему не под силу что-либо изменить.
Наверху Элоиза и Мэри-Клематис готовились ко сну так же, как привыкли делать это в монастыре. Сняли верхнюю одежду, вымыли лицо и руки, потом встали на колени для вечерней молитвы. Элоиза по своему обыкновению закончила раньше подруги, подошла к своей узкой деревянной койке, достала щетку и провела ею по гриве непокорных волос.
Вскоре к ней подошла Мэри-Клематис, чтобы помочь.
— Разреши мне, — попросила она, забирая у Элоизы щетку. — Я не делала этого уже несколько лет. Каюсь… иногда мне их так жалко.
— А мне ничуть, — сердито ответила Элоиза, держа в руке толстую рыже-золотую прядь. — Я бы сию минуту их отрезала, если бы могла.
— Элли! — возмутилась Мэри-Клематис. — Даже и думать не смей о таких вещах! Ты должна беречь свои волосы до принятия обетов. Чем длиннее и красивее они будут, тем больший дар ты принесешь Господу. А они у тебя великолепные. Я бы хотела, чтобы и мои были такими же густыми, мягкими… такого же красивого цвета.
— Мне они только мешают, — сердито буркнула Элоиза, бросая щетку в сундук. — Не могу дождаться, когда от них избавлюсь.
Мэри-Клематис вздохнула, подошла к своей койке, надела одолженный у подруги ночной чепец и завернулась в шерстяные одеяла.
— Если бы ты не могла быть монахиней, Элли, что бы ты делала?
— Я уже монахиня во всем, кроме обетов.
— Я знаю, но если бы ты не могла…
— Даже не говори об этом, — резко оборвала подругу Элоиза. — Орден дал мне важное задание. После возвращения я собираюсь принять обет и когда-нибудь обязательно стану аббатисой. — Она потушила лампу, сдернула с койки одеяла и тоже завернулась в них.
Однако, лежа на кровати и глядя в потолок, Элоиза пожалела о резкости своего тона.
— Извини, Клемми. Я совсем не хотела тебя перебивать.
— Все в порядке, я понимаю, — ответила после долгой паузы Мэри-Клематис, и ее вздох неожиданно перешел в стон. — Кажется, приветственный ужин его сиятельства абсолютно не приветствуется моим желудком. Этот ужасный каплун… Я взяла слишком большой кусок и потом не могла оставить его недоеденным, увидев, что граф смотрит на меня. А ты не испытываешь недомогания?
— Я вообще его не ела, — фыркнула Элоиза.
Но все-таки положила руку на живот, вспомнив непривлекательный вид еды и негодующий взгляд графа, когда она ее отвергла. Просто удивительно, как жители этого дома могут выносить такую пищу.
— Я подумала, что каплун будет очень вкусным, — жалобно произнесла Мэри-Клематис.
— Даже благословение архиепископа вряд ли привело бы эту птицу в съедобное состояние, — рассердилась Элоиза. — Завтра с утра я первым делом отправлюсь на кухню. Надеюсь, я смогу предложить несколько усовершенствований…
Среди ночи ее разбудили стон и какой-то шорох. Она повернулась на бок, плотнее закуталась в одеяла, но звуки не исчезли. Новый стон, уже громче, потом шаркающие шаги. Окончательно проснувшись и глянув через плечо, Элоиза увидела Мэри-Клематис, ходившую по комнате, державшись за живот.
— Клемми, что с тобой?
— Ох, я чувствую себя ужасно… Кажется, меня сейчас вырвет!
Элоиза сбросила одеяло и вскочила с койки.
— Где тут… — У них же нет горшка, вспомнила она и, подбежав к Мэри-Клематис, обхватила ее за талию. — В гардеробную, быстро!
Нащупав задвижку, она почти вынесла подругу на лестничную площадку. Так, лестница находится справа, значит, узкий коридор в гардеробную — слева. Впереди была приоткрыта дверь, которую Элоиза раньше не заметила, и оттуда падала столь необходимая сейчас полоска света.
— Ох, Элли… — простонала Мэри-Клематис, зажимая рот ладонью.
— Нет… ты не можешь делать это здесь!
Элоиза изо всех сил пыталась удержать подругу на ногах и дотащить до темного коридора. В дальнем конце мелькнул тусклый свет, обрисовавший мужскую фигуру в тот момент, как Мэри-Клематис выскользнула из ее рук и упала на пол.
— Нет, Клемми… Помогите нам, пожалуйста! — крикнула Элоиза тому, кто появился в коридоре. — Сестра Мэри-Клематис заболела, мне нужна помощь, чтобы довести…
Все произошло в один миг. Она поняла, что бежит за человеком, державшим на руках ее подругу, только уткнувшись ему в спину, когда тот остановился.
— Дверь, — приказал он.
И она наконец узнала их доброго самаритянина.
Ощупью пройдя вдоль стены коридора, Элоиза нашла дверную ручку. Свет упал на безвольную фигуру Мэри-Клематис, когда граф шагнул внутрь, усадил ее на скамью и вышел. Элоиза захлопнула за ним дверь и осталась с подругой. Клемми была холодной, потной и слабой, она придерживала ей голову во время рвоты, растирала плечи.
— Вы в порядке? — спросил граф из-за двери.
— Да, — ответила Элоиза.
— Довольно хорошо, — ответила она во второй раз.
— Думаю, мне нужна помощь, — призналась она после того, как Мэри-Клематис не смогла встать.
Дверь открылась, граф опять взял больную на руки, донес до лестничной площадки и остановился, поджидая Элоизу.
— Сюда. — Она распахнула дверь их комнаты и при лунном свете, проникающем в окно, указала на койку Мэри-Клематис. Потом она быстро откинула одеяло, чтобы он мог уложить ее подругу. — Нам требуется свет.
Граф тут же вышел. Элоиза накрыла больную одеялом, подоткнула его со всех сторон и пощупала ей лоб, стараясь не поддаваться страху. Они теперь далеко от монастыря и сестры Бернис с ее сильнодействующими травяными настоями. Если бы она посвятила больше времени изучению целительского искусства опытных сестер…
Граф вернулся с горящей свечой.
— Что еще нужно?
— Побольше одеял… с моей кровати. — Элоиза кивнула в ту сторону, гладя бледное лицо Клемми. — Ее сильно знобит.
Он принес два одеяла.
— Что с ней? — спросил граф.
— Трудно сказать. Она легко мерзнет, а с тех пор как мы выехали из монастыря, ей все время холодно. Она четыре дня провела в пути, к тому же переутомилась… ела непривычную пищу…
