Один маленький грех - Карлайл Лиз (читаем книги .txt) 📗
Лидия сочувственно похлопала ее по руке.
— Я уверена, мисс, что ребенок скучает по своей матери, — сказала она. — Но не в этом дело. Скорее всего это ее возраст. Они все ведут себя так. Становятся самостоятельнее и все такое.
— Что это значит? — шмыгнула носом Эсме.
— Ну, моя матушка называла это «ужасные два года», — говорила служанка. — Этот возраст действительно очень трудный. Матушка грозилась посадить моих братьев-близнецов в бочку и кормить через отверстие, пока им не исполнится три года. Она почти что так и сделала.
Эсме улыбнулась слабой улыбкой. Лидия просто была очень доброй, и Эсме знала это. Слезы снова закапали у нее из глаз. Она не могла избавиться от чувства, что она виновата во все нарастающем непослушании Сорчи. И видит Бог, Эсме нуждалась в помощи.
— Лидия, — сказала она, утирая глаза платком. — Вам нравится работать горничной? Как вы думаете, позволит вам мистер Генри перейти на другое место?
Но Лидия не успела ответить. Сорча наконец заметила слезы на глазах Эсме. Она прошла через всю комнату и обвила ручками ее колени.
— Не плачь, Мей, — серьезно сказала она. — Не плачь. Я буду хорошей.
Глава 4,
в которой сэр Маклахлан принимает важную гостью
Аласдэр выскочил из кабинета и ошеломленно смотрел, как Эсме убегает вверх по лестнице.
— Эсме! — закричал он вслед ей. — Простите! Остановитесь! Подождите! Черт, идите сюда!
Но Эсме, судя по всему, не собиралась слушаться приказов. Он успел увидеть мелькнувшие на следующем повороте лестницы развевающиеся темно-серые юбки ее платья, и она исчезла из виду. Проклятие! Не мог же он гнаться за девчонкой на глазах у слуг. И что бы он сделал, если бы догнал ее? Убил бы? Поцеловал бы? Чего он хочет?
Он хотел получить обратно свою свободу, он жаждал свободы. Он хотел, чтобы эти чертовы бабы — будь то сующая нос не в свои дела и соблазнительная или едва умеющая ходить и вопящая — оставили его дом и со следующей почтовой каретой отбыли в Шотландию.
Он не знал, как долго простоял у лестницы, глядя на стремящиеся вверх перила и ступеньки, а когда вернулся к действительности, то услышал, что напольные часы у парадного входа начали бить полдень — их траурный бой эхом разносился по лестнице.
Он слышал, как наверху снова буянила Сорча — конечно, требовала то, чего ей не разрешали. Своевольная маленькая капризуля, он понятия не имеет, что с ней делать. Лучше всего предоставить это Эсме, если она не пакует сейчас свои чемоданы.
Все сразу навалилось на него. Аласдэру захотелось сбежать. Сбежать из собственного дома, от собственного ребенка и всех своих ужасных ошибок. Как он заявил Сорче с самого начала, он не принадлежал к мужчинам, которые становятся хорошими отцами. И если судить по тому, как он обошелся с Эсме, — к добросовестным нанимателям.
О, он знал, какие толки ходят о нем. Он знал, что заботливые мамаши держат своих дочерей подальше от него, что только его состояние и обаяние удерживают светское общество от того, чтобы заклеймить его как персону нон грата. Он также знал, что глубоко задевшие его упреки Джулии недалеки от истины. Он лгал женщинам и обманывал женщин. Он эгоистично разбрасывал свое семя, редко задумываясь о последствиях. Однако до сегодняшнего дня он не опускался до соблазнения невинных девственниц со свежими личиками.
— Уэллингз! — прорычал он, сходя вниз. — Уэллингз, где вы, черт возьми?
Дворецкий материализовался, как только Аласдэр ступил на последнюю ступеньку.
— Мою шляпу, — приказал он, устремляясь к двери. — Шляпу и трость. Поскорей.
Уэллингз не торопился подавать затребованное.
— Вы намереваетесь куда-то отправиться, сэр?
— Да, разумеется, в «Уайте», — отвечал он. — И я намереваюсь отсутствовать долго. Возможно, весь день — а может быть, и всю ночь.
— Но, сэр, — осторожно запротестовал Уэллингз, — мистер Маклахлан должен завтракать у нас.
— Тогда накормите его! — ответил Аласдэр. Уэллингз поднял нос, как если бы унюхал что-то неприятное.
— А как же ваши сюртук и галстук, сэр? Они испачканы. Боже, кофе! Аласдэр бросился наверх, на ходу срывая с себя шейный платок. Когда он снова спустился вниз, Уэллингз все так же стоял, держа шляпу и трость кончиками пальцев. Не обращая внимания на его осуждающий взгляд, Аласдэр позволил себе удовольствие хлопнуть дверью с такой силой, что задребезжали стекла в окнах, а потом горделиво зашагал по улице с видом избалованного ребенка. Которым, возможно, он и был. Ему просто не было ведомо ничто другое.
Аласдэру не потребовалось много времени, чтобы отыскать Куина и уговорить его прогулять всю ночь — ночь, которая началась в два часа дня. Они побывали в четырех или пяти злачных местах, где их хорошо знали, и к вечеру Аласдэр почти забыл про надоедливых женщин, оккупировавших его дом. Он почти забыл и о своем постыдном поведении с Эсме. Почти.
Куин, конечно, захотел пуститься во все тяжкие — Куин всегда этого хотел, — но Аласдэр был в таком настроении, что его не обеспокоила бы перспектива не увидеть ни одного существа женского пола любого возрастало конца дней своих. Пришлось идти на компромисс и отправиться в Сохо, в публичный дом матушки Луси, пристанище всевозможных пороков. Обладательница небритого подбородка и могучих рук, Луси не была похожа на женщину, но у нее было несколько более деликатных достоинств.
Оценив ситуацию, Луси отправила Куина наверх с одной из своих опытных девочек, а Аласдэра усадила в задней комнате пить и играть в карты, хотя обычно Аласдэр соблюдал правило никогда не совмещать эти занятия. Он проиграл тысячу фунтов, так набрался, что трефы превращались у него в черви, и не мог вспомнить даже имени обобравшего его парня.
Близилось утро, когда он почувствовал, что Куин заталкивает его в наемный экипаж и он едет домой. Кто-то — наверное, Уэллингз с Эттриком — довел его до спальни и снял с него верхнюю одежду, после чего, полагаясь на силу тяжести, его оставили лежать на шезлонге, не побеспокоясь задернуть занавески.
Когда день был в полном разгаре, Аласдэр первый раз пошевелился, проклиная яркие лучи солнца, бившие ему прямо в глаза. Подняться он не смог. Господи, как болит голова. Так недолго допиться до смерти. Ему следует хранить верность порокам, в которых он преуспел: игре в карты с большими ставками и распутству. С чувством отвращения, пробурчав что-то, Аласдэр перевернулся на бок и снова провалился в небытие.
Он уже начал похрапывать, когда что-то теплое и влажное коснулось его лба. Он пробудился и вначале увидел маленький влажный пальчик, расплывчато мелькавший перед глазами.
— Что?..
Кто-то нежно хихикнул.
Смех? Аласдэр заставил себя открыть глаза и попытался сфокусировать взгляд — на полу вроде бы сидел брат и всматривался в него. Нет-нет. Слишком маленький. Аласдэр закрыл глаза, потряс головой и сделал еще одну попытку. Да это ребенок. Малышка, которая смотрела на него глазами Меррика. Аласдэр почувствовал некоторое облегчение.
— Это ты? — спросил он ее. — Что ты здесь делаешь, почему ползаешь здесь по полу?
— Я проснула, — лепетала Сорча, ухватившись за ножку прикроватного столика и поднимаясь на ножки.
— Эй, — сказал он, наставляя на нее палец. — Хочешь походить здесь? Ты уже можешь ходить? Ах да! Вспомнил.
Сорча, кажется, находила все очень смешным. Она хихикнула и тоже наставила на него пальчик. Аласдэр провел рукой по ее волосам.
— Ну что? Я смешной, да? А себя ты видела? Волосы у тебя стоят торчком. Как только они укладывают тебя в постель? На эту жесткую голову Маклахланов?
Сорча, в глазах которой прыгали веселые огоньки, прижала пальчики ко рту и снова засмеялась.
— Я гуля, — сказала она. — Мей и я. Мы смотлели утки. Аласдэр не очень понял, поэтому сменил тему:
— Послушай, ты так и будешь здесь крутиться? Разве за тобой никто не смотрит?
Но Сорчу теперь заинтересовали вещи, лежавшие на столике. Карманные часы она проигнорировала, зато ей приглянулся другой предмет.
