Грех во спасение - Мельникова Ирина Александровна (читать книги онлайн txt) 📗
Но Маша сразу поняла, что и добродушие, и радость в глазах, и даже этот камзол служат лишь прикрытием, чтобы спрятать волнение и нечто похожее на панику, которые хитрый, как лис, и изворотливый, точно змея, старый дипломат испытал при их появлении.
Проводив женщин до кресел и любезно предложив им сесть, Недзельский прошел за широкий письменный стол, покрытый зеленым сукном, но остался стоять. Опершись костяшками пальцев о столешницу, он выпрямил спину, расправил плечи и перестал улыбаться. Губы его сжались в узкую полоску и едва приоткрылись, чтобы вытолкнуть несколько слов:
– Чем могу служить, сударыни?
Зинаида Львовна встала, и по тому, как слегка прищурились ее глаза и нервно вздрогнули крылья маленького точеного носа, Маша поняла, что она в ярости.
– Михаил Казимирович, вероятно, не стоит объяснять, кто я и по какому делу приехала к вам. Наши дети должны были в скором времени обвенчаться, но известные вам трагические события...
– Прошу вас, княгиня, – не совсем учтиво перебил ее Недзельский, – не стоит продолжать. Ваш сын – прекрасный молодой человек, отличный офицер, и поверьте, вся наша семья испытывает подлинное горе и сожаление от того, что нашим общим надеждам не суждено было сбыться...
– Ваше горе ничто по сравнению с горем матери, которая вот-вот потеряет единственного сына. И я приехала сюда с мыслью, что вы сочувственно отнесетесь к моей просьбе и окажете всяческое содействие в спасении жениха вашей дочери.
– Простите, Зинаида Львовна, но Алина не считает вашего сына своим женихом. Видите ли, он – государственный преступник, и я не склонен рисковать своей многолетней беспорочной службой во славу Государя и Отечества ради человека, посмевшего поднять руку на особу императорской крови. Поэтому прошу вас не упоминать никогда более имя вашего сына рядом с именем моей дочери.
– Но я хотела бы встретиться с вашей дочерью и от нее услышать, считает ли она Митю по-прежнему своим женихом. И если нет, пусть объяснит, почему так скоро, еще до объявления приговора, поспешила отказаться от него? – с необычной для последних дней твердостью сказала княгиня и опустилась в кресло. – И я не сойду с этого места, пока ваша дочь не изволит покинуть свое убежище и не объяснит мне, почему в беседке, в которой... – она помедлила секунду и решительно произнесла: – в которой встретились мой сын и великий князь, обнаружили букет роз. Я не думаю, что он предназначался мужчине. У меня есть все основания полагать, что мой сын принес его в подарок вашей дочери. И мне хотелось бы знать, почему букет остался на полу беседки.
– Смею вас заверить, княгиня, – процедил Недзельский сквозь зубы, – Алина действительно больна...
– Тогда я дождусь, когда она выздоровеет, – не совсем любезно перебила его Зинаида Львовна и откинулась на спинку кресла. – У вас очень удобные кресла, Михаил Казимирович, – сказала она почти весело и повернулась к Маше: – Как ты считаешь, дорогая, здесь можно сносно переночевать?
– Что вы себе позволяете, княгиня? – Недзельский побелел как мел и нервно поправил седеющий «суворовский» хохолок. – Алина сейчас находится в нашем имении за две сотни верст отсюда, и я не намерен привозить ее в Петербург даже ради свидания с вами. И вам не стоит искать встречи с нею. Я определенно заявляю, что в тот вечер моя дочь никуда не отлучалась, была весь вечер с семьей и ни с кем более. Это подтвердят и мои домочадцы, и слуги, и гости, которых я, для вящей убедительности, могу перечислить поименно. Уверяю вас, ничего нового они вам не расскажут.
– Конечно, не расскажут, – произнесла княгиня и легко поднялась из кресла, – и ваша дочь действительно тяжело больна, вероятно, простудилась на террасе, когда вы распивали там чаи с гостями и родственниками. И о том, что она была невестой моего сына, она прочно и навсегда забыла... – Она подняла руки перед собой, словно желала оттолкнуть от себя Недзельского. – И вы тоже не помните о том, как настаивали, чтобы она приняла предложение именно моего сына, и никого другого, поскольку почитали за великую честь породниться с князьями Гагариновыми... Но, как говорится, бог шельму метит и вовремя послал испытание, которое помогло нам не совершить ошибку. – Княгиня гордо вскинула голову. – Господин Недзельский, я искренне рада, что ваша дочь не успела стать моей невесткой и избежала нелегкой участи жены государственного преступника. Надеюсь, она будет счастлива с супругом, которого вы ей подберете сразу же после выздоровления, а оно, бесспорно, состоится... – Она судорожно глотнула воздух, пошатнулась, и Маша, испугавшись, что она упадет, подхватила ее под локоть, но Зинаида Львовна мягко отстранила ее руку и спокойно, с горечью сказала: – После того, как моего сына отправят на каторгу. – И уже более жестко, с явным презрением добавила: – Пусть все это останется на совести Алины. И я уверена, что не найдет она покоя до конца дней своих, как не будет у нее больше ни счастья, ни любви, ибо ложь и предательство господь не прощает!
Через четверть часа, когда они уже садились в экипаж, княгиня посмотрела на окна особняка и гневно прошептала:
– Омерзительный старикашка! Истинная пся крев! – И, сплюнув, захлопнула дверцу кареты, не дожидаясь, пока это сделает лакей.
8
Прошла неделя после афронта, полученного княгиней в доме Недзельских. С тех пор Зинаида Львовна почти перестала с кем-либо общаться, все время проводила в своей спальне и прилегающей к ней гостиной, а дом постепенно заполонили непонятно откуда взявшиеся старцы и старицы, монахи и монашенки... Они шмыгали по комнатам с постными или, напротив, умильными улыбками на сморщенных физиономиях, мелко крестились и старательно прятали глаза при встрече с Машей или дворецким Василием, вызывавшим у них панический страх, вероятно, из-за своего огромного роста и широких черных бровей, сросшихся на переносице.
Маша старалась неотлучно находиться при княгине, но ее то и дело отвлекали для решения каких-то неотложных вопросов по хозяйству. Девушка оставляла Зинаиду Львовну на горничную, а по возвращении находила в ее спальне ораву давно не мытых, заросших длинным седым волосом, бородатых богомольцев, сгорбленных подслеповатых старух в засаленных одеждах и с тощими косицами, выглядывающими из-под платков, полностью закрывающих лоб и заколотых под подбородком, и странных простоволосых, растрепанных женщин с грязными ногтями и блуждающим взором.
Окна в спальне постоянно были закрыты плотными шторами, из освещения – лишь лампада у образов и две свечи: одна рядом с изголовьем княгини, другая на небольшом круглом столике, за которым обычно сидела Маша и читала княгине Евангелие. В отсутствие воспитанницы Зинаида Львовна заставляла странников и странниц становиться на колени, бить земные поклоны и молиться о спасении раба божьего Дмитрия. Сама же молча сидела на разобранной постели в ночном чепце, с распушенными по плечам волосами, в ночной рубашке и большой персидской шали, прикрывающей плечи. Сцепив пальцы рук, она медленно раскачивалась в такт бормотанию и быстрому речитативу молитв, которые нестройный хор усердно бубнил вплоть до появления Маши. Но стоило девушке показаться на пороге, богомольцы вскакивали с колен и, беспрестанно кланяясь, пятились спиной к дверям и исчезали за пышными бархатными шторами, чтобы восстать из небытия сразу же после того, как Машу в очередной раз вызовут по делам.
Два раза княгиня ездила в храм и заказывала молебны во спасение сына от тяжкой участи и раздала в оба раза милостыни не меньше чем на двести рублей... Со дня визита к Недзельским она никого не принимала и отказывала даже приятельницам, когда та или иная дама приезжала выразить ей свое сочувствие.
Все содержание дома и управление хозяйством полностью легли теперь на плечи Маши. По утрам они с управляющим обсуждали и решали наиболее важные вопросы, но в течение дня возникало великое множество мелких, и к ней шли за разъяснениями и экономка, и повар, и главный конюх, и белошвейка, и горничные... Маша подозревала, что порой к ней обращаются не по адресу. Вряд ли кто из слуг посмел бы столь часто беспокоить князя или княгиню. Многие проблемы могли решить управляющий или дворецкий, но слуги их побаивались и пользовались Машиной добротой самым немилосердным образом, отчего к вечеру она не чувствовала под собой ног от усталости.
