Ключ от твоего сердца (ЛП) - Милан Кортни (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗

      И все же, когда он распахнул дверь, ему показалось, что все это ему снится. Элейн стояла на крыльце его дома, завернувшись в тяжелый белый плащ. Луна, стоявшая высоко над головой, освещала ее светлые волосы неземным сиянием. Она казалась такой яркой на фоне ночной тьмы, что на мгновение ему показалось, что он ослеп от снега на горном перевале.

      Но это был не сон. От холодного ночного воздуха у него по коже побежали мурашки. Кроме того, если бы ему приснилась Элейн на пороге его дома, он бы захотел ее обнаженной, и неважно, что на улице еще холодно. Он также представил бы ее в одиночку, а она привела с собой свиту. Позади нее стояли горничная и лакей.

- Я надеюсь, - сказал он, кивая в их сторону, - что их цель - обеспечить твою безопасность, а не соблюдение приличий.

      Легкая улыбка скользнула по ее лицу, и она посмотрела на пустую улицу.

- Уже за полночь. Приличия уже давно отправились спать.

      Он отодвинулся в оцепенении, и она вошла. Ее юбки коснулись его ног, когда она это сделала.

- Могу я отправить их обратно в их кровати? - спросила она. - Я должна кое-что сказать тебе, и...

- Что-то, что не могло подождать до утра? - с надеждой спросил он.

      Она остановилась, повернулась к нему.

- Нет. Я не могла ждать хотя бы час. Эван...

- Да?

      Она сделала глубокий вдох. Даже под этим толстым плащом движение ее груди заставило его затаить дыхание.

      Она коснулась впадинки у основания шеи, и он больше не мог сдерживаться. Он потянулся и взял ее за руку, переплел свои пальцы с ее. Голубая лента удерживала ее плащ на месте. Он осторожно потянул за концы, пока бант не развязался. Ее плащ соскользнул с плеч и упал к их ногам теплой лужицей.

      В этот момент он только коснулся ее руки, но потребовалась вся его сила воли, чтобы не скользнуть руками вниз по представшему перед ним видению. На ней были туфли и платье, такое толстое, что могло бы придать ей некоторую скромность, если бы оно так не облегало ее фигуру. Ее очень прелестную фигуру.

- Я должна сказать кое-что очень важное.

      Ее глаза были широко раскрыты и сияли.

      Он обхватил ее щеку ладонью. Она была теплой; когда он прикоснулся к ней, она прислонила голову к его ладони.

      Он не помнил, как наклонился к ней, но каким-то образом его лоб коснулся ее, и их губы оказались почти на одном уровне.

- Что ты хочешь сказать?

- Я... я...

      Он не знал, как это произошло, была ли это она, которая наклонилась к нему, или он был втянут в поцелуй ощущением ее теплого дыхания. Тем не менее, его губы встретились с ее, и единственными словами, которые сорвались с ее губ, были поцелуи. Долгие поцелуи, томные поцелуи. Он мог бы потерять себя, целуя ее.

- Я надеялся, что ты хочешь сказать именно это, - прошептал он ей на ухо. - Теперь, могу я повторить это громче?

      Он снова завладел ее ртом. У нее был вкус корицы. Она сдалась в его объятиях, когда он притянул ее ближе. Его руки скользнули вверх по ее боку и не нашли ничего, кроме мягкой ткани и более мягкой плоти под ней.

      Никакого корсета. На ней не было корсета. Она издала тихий звук, когда его рука поднялась к ее груди, и вожделение захлестнуло его. Он мог чувствовать, как кончик ее соска поднимается под его ладонью. Его бедра подались вперед, ища ее—

- Гм.

      Эван замер, положив руку ей на грудь.

      Голос, прозвучавший за ними, нельзя было ни с чем спутать.

- Значит, у меня будет двухнедельный отпуск, миледи?

      Элейн уткнулась носом в его шею.

- Три недели, - сказала она.

      Он бы почувствовал легкое смущение, если бы не было так чудесно обнимать ее. Тем не менее, он подождал, пока слуги закроют дверь, прежде чем вернуться к их прерванному занятию.

- Они расскажут?

- Джеймс и Мэри ускользали вместе в течение многих лет. Ее дыхание было прерывистым, когда он поцеловал ее в плечо.

- Я не сообщила экономке, и поэтому... о—о-о.

      Он обхватил ладонью твердую теплую грудь, ощущая тяжесть в своей руке.

- Что ты хотела мне сказать? Ты так и не сказала.

      Она подняла руку и вытащила заколку из своих волос, и все это бледное великолепие упало ей на плечи. У него пересохло во рту. Он хотел ее прямо сейчас. Немедленно. Скорее, чем мгновенно. Но он не ждал все эти месяцы ее согласия, чтобы ускорить этот опыт.

- Я хотела сказать...

      Он неторопливо перекатил ее сосок между кончиками пальцев, и она слегка охнула.

- Что ты хотела сказать?

- Я— о, Эван.

      Он поцеловал ее в шею, и она выгнулась навстречу ему.

- Эван, я не могу думать, когда ты...

      Он скользнул рукой вниз по ее боку, упиваясь ощущением ее изгибов. Она чувствовала себя так хорошо рядом с ним, так идеально.

- Я собиралась сказать...

      Она снова замолчала, когда он наклонился еще ниже и сомкнул рот на ее груди. Под его ласками бугорок ее соска затвердел. Он почти чувствовал, как ее тело оживает, узнавая желания, которые она никогда до конца не понимала раньше. Он мог чувствовать ее желание в напряжении кончиков ее пальцев, впивающихся в его плечи; мог различить это в неровном ритме ее дыхания, когда он провел языком по твердому кончику. Она прижалась к нему.

- Эван, - сказала она дрожащим голосом, - ты делаешь это нарочно? Я не могу думать, не говоря уже о том, чтобы говорить. А я так хотела сказать...

      Он приложил палец к ее губам.

- Нет, - сказал он ей. - Позволь мне сказать это первым. Я люблю тебя, Элейн. Мне нравится твое остроумие. Мне нравится твоя сила.

      Он нахмурился, когда скользнул рукой по ее шее.

- Мне не нравятся эти пуговицы а, вот так.

      Он расстегнул ее платье настолько, что смог стянуть его с ее плеч, пока не обнажил изгибы ее груди.

- Я люблю твою грудь, - честно сказал он. - Мне действительно нравится твоя грудь. На самом деле, трудно расцеловать твое чувство юмора, но эти...

      Он наклонился, чтобы снова попробовать ее на вкус. Когда его язык обвел ее сосок, она снова негромко вскрикнула. И Боже, как он любил ее грудь - и ее округлые бедра - и ее ноги, длинные и восхитительные, прижатые к нему.

      Он прижал ее к стене. Его бедра прижались к ее, а его твердая эрекция уперлась ей в живот. Каким-то инстинктом она поняла, что нужно податься навстречу. Она прикусила его за ухо, и его собственное дыхание сбилось.

- Я люблю тебя, дорогая, - сказал он. - Но я только что понял, что ты не должна ничего говорить в ответ.

      Он задрал ее сорочку, его рука искала теплое убежище между ее ног.

      И все же она прижалась ближе.

- Но я хочу. Я лю...

      Он прервал ее еще одним поцелуем.

      Боже. И он еще думал, что скользкое, теплое ощущение ее тела - это больше, чем он мог вынести. Но весь его разум превратился в раскаленный шлак, как куча металлолома в кузнечной печи. Это было больше, чем он заслуживал, больше, чем он мог себе представить. Она была здесь, всем телом и душой, ее кожа касалась его.

- Не смей этого говорить, - прорычал он. - Я должен любым способом удержать себя от того, чтобы лечь с тобой в постель до рассвета.

      Ее дыхание сбилось. А потом ее руки скользнули вниз по его спине к локтям. Она подняла свое лицо к его.

- И почему ты должен это делать?

      Если у него и оставались какие-то мысли, они рассеялись. Он взял ее за руку и повел наверх, в спешке подняв на последние несколько ступенек. Коридор никогда не казался таким бесконечным; его дверь никогда не скрипела так громко. В его комнате стало совсем холодно, но он едва ли заметил это, потому что она была здесь.

      Она с любопытством огляделась вокруг. Темные деревянные панели его комнаты ночью казались суровыми и мужественными, но она придавала всему, на что смотрела, неземной женский оттенок. Даже кровать с ее прямыми стойками и функциональной квадратной рамой, казалось, приобрела элегантный вид, когда она провела рукой по покрывалу.