Во власти наслаждения - Джеймс Элоиза (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
В глазах Люсьена мелькнуло удивление.
— Конечно, милорд, — сказал он:
С чего бы человеку вздумалось фехтовать в собственном доме, а не на фехтовальном корте? Он поднялся. Он был необычно высок для француза, одного роста с Алексом. Они будут превосходными партнерами, с удовлетворением подумал Люсьен.
Он протянул руку, и Алекс без колебаний пожал ее.
— Увидимся утром, милорд, — сказал Люсьен. Он смущенно улыбнулся: — Я больше не буду брать с собой в игорное заведение мое кольцо: мало кто проявит такую же доброту, как вы. — Он низко поклонился. — Я искренне вас благодарю.
— Зовите меня Алекс. — Поглощенный беседой с образованным человеком, он совсем забыл об инциденте с кольцом.
Бедный Брэддон, за последние годы он стал таким скучным. Алекс снова подумал об этом, когда вытаскивал Брэд-дона из-за ломберного стола: Брэддон выиграл пятнадцать фунтов и проиграл целых две сотни, к тому же он был пьян и нетвердо стоял на ногах.
— Осторожно, — с раздражением сказал Алекс, когда Брэддон пошатываясь направился к двери. Боже, ему должно быть, по меньшей мере тридцать, почему же он до сих пор не научился пить? Александр с грустью наблюдал, как Брэддон забирается в карету. Была ли светская жизнь три года назад так же скучна? Конечно, тогда с ним был Патрик. Но что они с братом делали по ночам? Играли, пили и ввязывались в драки.
Шлепанье босых ножек в спальне прервало воспоминания Алекса.
— Папа! — радостно воскликнул тоненький голосок.
Алекс открыл глаза: Пиппа со счастливой улыбкой ухватилась за тяжелую золотую парчу полога его кровати.
Он наклонился и привлек маленькую дочь к себе. Она засмеялась и вцепилась ручками в черные волосы на его груди. О Господи! Он старался не забывать о своей пижаме, зная о привычке дочурки пробираться по утрам в его спальню. Она казалась крохотной, но хватка у нее была крепкая, и она любила дергать его за волосы.
— Эй! — сказал он с притворной строгостью.
Пиппа устроилась у него под мышкой и смотрела на него выжидательно.
— Кокка, — произнесла она нетерпеливо. — Мне, мне!
Алекс перегнулся через нее и дернул сонетку, висевшую у кровати. Он издавна ненавидел эту привычку пить в постели горячий шоколад. Но разве мог он представить, что когда-нибудь у него в постели окажется годовалый ребенок.
В дверях появился Китинг с серебряным подносом в руках. На подносе стояли две широкие кружки, наполненные горячим шоколадом лишь наполовину. Когда Алекс с Пиппой только вернулись из Италии и он расшифровал слово «кокка», на поднос ставились две чашки тонкого веджвудского фарфора, до краев наполненные горячим шоколадом. Теперь же, после ряда неприятных случайностей, Алекс со стойкостью философа пил чуть теплый шоколад из кружек прислуги.
Пиппа пила шоколад, одновременно напевая свою утреннюю песню, которой ее научила, должно быть, Мария. Алеке полагал, что это детская итальянская песенка (или была ею когда-то), но бог знает, что эти звуки должны были выражать. Пиппа еще плохо говорила, хотя «папа» произносила очень ясно.
Вдруг, проливая шоколад, на простыни, она схватила его за руку.
— Нет! Нет, папа, нет! — запротестовала она.
Алекс выхватил у нее кружку, поставил на столик у кровати и, прижав ее к груди, зашептал на ухо:
— Пиппа, все хорошо, помнишь? Все хорошо. — Он гладил ее по спине. — Успокойся, Пиппа. Ты знаешь, Пиппа, папа тебя не оставит. Я обещал, помнишь?
Наконец он поднял глаза. В дверях с выражением ужаса на лице стояла новая гувернантка Пиппы, которую наняли накануне.
— Милорд, — сказала мисс Вирджиния Лайонз и замолкла.
Изогнутые брови Алекса поднялись еще выше.
— Да?
— Милорд, что здесь делает леди Филиппа?
Алекс удивленно посмотрел на нее.
— А почему она не должна быть здесь? — спросил он. — Я ничего не имею против. И здесь она не плачет.
Мисс Вирджиния открыла рот, но снова ничего не сказала. Она не представляла себе, как должно отвечать на такой простой вопрос.
— Детей, — наконец изрекла она, — никогда не должно быть слышно, а видеть их следует лишь в определенное время и в определенном месте. Почти всегда они должны находиться в детской.
— Она в детской кричит, — сказал Алекс. — Я вам объяснил это вчера. Она так громко кричит, что ее слышно в подвале, а детская — на третьем этаже. И она топает ногами. Я не могу этого терпеть, — невозмутимо добавил он и, слегка сдвинув брови, взглянул на покрасневшую мисс Вирджинию. Затем махнул рукой, отпуская гувернантку.
Но та не собиралась сдаваться:
— Леди Филиппа сейчас же должна пойти со мной. Ей не место в комнате мужчины…
Алекс оборвал ее:
— Мисс Вирджиния, если я и мирюсь — с некоторыми оговорками — с присутствием моего ребенка в этой комнате, то я не собираюсь распространять данную привилегию на остальных. Мы присоединимся к вам в детской после завтрака. — И он дружелюбно улыбнулся мисс Вирджинии, чье лицо стало огненно-красным. Она попятилась к двери и вышла.
— Нехорошо с нашей стороны, — прошептал он в волосы Пиппе.
Сейчас, когда опасность (так Пиппа воспринимала всех нянек) миновала, девочка весело напевала и пыталась снова завладеть своей кружкой. Алекс решительно усадил ее рядом с собой и отдал ей кружку с остатками шоколада. Его собственный шоколад остыл безнадежно. Содрогнувшись, Алекс выпил его залпом.
Он еще раз убедился: ему нужна жена. Мужчинам не положено купать младенцев и нанимать гувернанток — он явно подбирал их не очень-то удачно: мисс Вирджиния была уже пятой за две недели. Он подхватил Пиппу на руки и направился в детскую.
В этот день часа в два пополудни притихшим Калверстилл-Хаусом правил Кэмпион. Герцог с герцогиней уехали на открывшуюся выставку итальянской мраморной скульптуры. Шарлотта, занимавшаяся все утро живописью, теперь принимала ванну и одевалась. Через полчаса ожидался приезд барона Холланда, который должен был сопровождать ее на пикник. В доме с тайным интересом следили, насколько часто барон Холланд сопровождает Шарлотту. Нельзя сказать, что все придерживались в его отношении единого мнения.
Миссис Симпкин, экономка, была ярой сторонницей барона Холланда.
— Он… он такой романтичный, — говорила она, прижимая руку к пышной груди. — Он настоящий джентльмен, мистер Кэмпион, он всегда так прекрасно одет…
— Это не доказательство, миссис Симпкин, — сурово возражал Кэмпион. — Вопрос в том, джентльмен ли он по духу! Подумайте, почему у него нет денег? Потому, что, вполне вероятно, он играет. А перестанет ли он играть, получив деньги от Шарлотты? Я вас спрашиваю!
— Нам не известно, что он играет, — стояла на своем миссис Симпкин. — Может, он потерял наследство при пожаре?
— Не похоже, — сказал Кэмпион. — Весьма не похоже, миссис Симпкин. Потому что, случись такой пожар, мы прочли бы о нем, не так ли? А мы не читали. Значит, он играет.
— Он ее любит, — без всякой логики заявила миссис Симпкин. — Он ее любит; я это вижу по его глазам!
— Его глаза, — с отвращением заметил Кэмпион, — это тоже вопрос. Слишком уж голубые. Ни у одного мужчины нет таких голубых глаз.
Их препирательства прервал стук тяжелого медного молотка в дверь. Кэмпион величественно распахнул ее, готовый напустить страху на камердинера барона Холланда, который одновременно выполнял и обязанности лакея.
Но на пороге стоял лакей с крепким подбородком, облаченный, в богато расшитую ливрею. Кэмпион с первого взгляда определял положение человека в обществе: перед ним стоял слуга знатных господ.
— Чем могу быть полезен? — спросил Кэмпион низким голосом (он сам тоже являлся слугой человека с высоким титулом).
— Граф Шеффилд и Даунз просит леди Шарлотту Дэйчестон оказать ему честь своим присутствием на пикнике сегодня после полудня, — сказал лакей с крепким подбородком.
К этому времени Кэмпион уже успел заметить элегантную позолоченную карету, ожидавшую возле дома. Конечно, ему следовало бы объяснить, что леди Шарлотта уже приглашена и пусть этот лакей идет своей дорогой. Но может быть, стоит сначала доложить наверх. Граф все-таки. Не так уж их много.
