Зимняя корона - Чедвик Элизабет (читать книги онлайн .txt) 📗
Тетушка оторвалась от чтения молитвенника и поспешила нежно обнять племянницу.
– Я так рада видеть тебя, дорогая! – Лицо ее озарилось улыбкой. – Сколько же мы не виделись?
– Три года, – слабо улыбаясь, ответила Алиенора. – За это время многое произошло и многое изменилось.
– Воистину. – В проницательных черных глазах тетушки читалось сочувствие. – Проходи, усаживайся у огня, грейся, а потом расскажешь мне обо всем.
Она указала на скамью с подушками около очага. Там, уютно устроившись в тепле у огня, вылизывался симпатичный рыжий кот, который напомнил Алиеноре Генриха. Она удивленно взглянула на тетушку. Настоятельница смущенно развела руками:
– Тиб исправно несет службу, отлавливая мышей. Может, это и грешно – держать кота в святом месте, но все же он божья тварь, и мне нравится, что ему здесь хорошо.
– Уверена, Бог любуется вашей добротой.
Алиенора села рядом с котом у очага, так же как и он, наслаждаясь теплом ярко пылающего огня в этот промозглый день. Молодая послушница принесла горячего вина, сдобренного имбирем и гвоздикой. Настоятельница отказалась от вина и взяла себе кубок с водой, меж тем как Алиенора принялась рассказывать тетушке, что случилось со времени их последней встречи, вплетая все нити событий в большое полотно. Легче от этого не стало, но, последовательно и вслух изложив все злоключения, Алиенора словно со стороны взглянула на свой горестный опыт.
Тетушка озабоченно посмотрела на нее:
– А что дальше? Ты останешься в Пуату?
Алиенора потрясла головой:
– Нужно уладить дела в Нормандии и возвращаться в Англию: в отсутствие Генриха страной управляю я.
– Жаль, что ты не можешь остаться подольше.
– Мне и самой жаль, – печально отозвалась Алиенора.
Кот медленно, с удовольствием потянулся и зевнул, обнажив острые белые зубы, а затем важно проследовал к двери и требовательно замяукал. Тетушка поднялась, открыла дверь, и холодный сквозняк пронесся по комнате. Животное удалилось, держа рыжий хвост трубой. Алиенора тоже встала, поеживаясь от холода.
– Хочу повидаться с сестрой.
– Я бы пригласила ее сюда, – объяснила Агнесса, – но она слаба, и мы поместили ее в лазарет. Там тепло и хороший уход. Пойдем, я провожу тебя.
Монастырский лазарет представлял собой благоустроенное помещение с дюжиной кроватей; четыре из них были заняты престарелыми монахинями, за которыми ухаживали сама сестра-лекарка и ее помощница. Огонь в очаге ярко сиял, поленья не чадили, рядом было достаточно места для приготовления сытной еды. Над огнем кипел котел, от него поднимался пар и разносился приятный аромат мясной похлебки.
У очага скрючилась тщедушная старуха с изможденным лицом и ввалившимися глазами. Она куталась в отороченную беличьим мехом накидку и заходилась утробным, влажным кашлем, прикрывая костлявой рукой рот. Алиенора в немом изумлении уставилась на нее:
– Петра, Бог ты мой! – Она подскочила к сестре и бессильно наблюдала за ней, когда очередной приступ кашля вырвался из груди Петрониллы.
Наконец больная сплюнула кровавую мокроту в тряпку и хрипло задышала. Алиенора обняла ее за плечи и поцеловала в лоб:
– Что с тобой сделалось!
– Алиенора, – просипела Петронилла. – А я ждала тебя. Последнее время я часто о тебе думаю. – Она снова закашлялась, но не очень сильно, и протянула дрожащую руку к кружке, стоявшей на краю скамьи. – Это пустырник. – Она пригубила зелье. – Мне сказали, он поставит меня на ноги, но я-то знаю, что все впустую. Они думают, я ничего не понимаю, но я сумасшедшая, а не дура.
Алиенора взглянула на тетушку:
– И давно она в таком состоянии?
Агнесса покачала головой:
– Кашель не проходит уже больше месяца, что бы мы ни делали. Ее держат в тепле и всячески заботятся о ней. Все ее подбадривают и молятся за нее. Может быть, весной она пойдет на поправку.
Все это лишь избитые фразы. Было очевидно, что сестра неизлечимо больна и лишь чудом сможет дотянуть до весны. В свои тридцать два года она выглядела дряхлой старухой. В голове Алиеноры промелькнули воспоминания: Петронилла в детстве, юная Петронилла, с блестящими каштановыми волосами и сверкающими глазами, танцует на балу… Она всегда была не от мира сего, но конец ее дней просто душераздирающий. Столь щедрые обещания никогда себя не оправдывают – так роза начинает расцветать, но вдруг увядает.
Петронилла наклонила голову, как будто прислушивалась.
– Папа вернулся из Компостелы? – спросила она. – Он ведь уже давно уехал.
Алиенора вновь взглянула на Агнессу.
– Нет, дорогая. Еще нет. – И никогда не вернется, потому что он умер в Компостеле двадцать лет назад и похоронен в усыпальнице Святого Иакова.
– Она живет в своем мире, – пояснила тетушка. – И только прошлым. Никогда не упоминает ни о своем замужестве, ни о детях.
– Может, это и к лучшему, – скупо заметила Алиенора.
Брак Петрониллы, кратковременный, страстный и бурный, настоящее бедствие, принес одни разочарования и закончился плачевно для обоих супругов и их отпрысков. Теперь бывший муж уже мертв, а дети находились на попечении чужих людей во Франции. Слава Богу, что ее больной мозг вычеркнул эти годы из памяти!
– Папа едет ко мне, – проговорила Петронилла. – Скоро я его увижу. – Она схватила сестру за руку. – Давай поднимемся на крепостную стену и посмотрим, как он подъезжает.
– Нет, останься здесь, у огня. – Алиенору душили слезы. – Успеется. Он не обрадуется, если мы замерзнем. Давай-ка выпей отвар. – Она села рядом с сестрой, крепко прижала ее к себе и накинула себе и сестре на плечи свой плащ.
Пламя прихватило сучок на полене, и в воздух поднялся фейерверк красных искр.
– Помнишь, как в Пуатье мы наблюдали за светлячками в саду? – прошептала Петронилла. – И загадывали желание, как только загорался огонек.
– Конечно. Это же была наша любимая забава.
Сколько надежд, сколько грез и упований. Глаза Алиеноры наполнились слезами, и пляшущие языки пламени слились в одно золотое пятно.
– И все они рассеялись как дым, – грустно произнесла Петронилла. – Все до одного.
Глава 8
Руан, Нормандия, февраль 1157 года
Алиенора вернулась в свою комнату из уборной. Ее тошнило третий раз за утро. Желудок крутило так, словно она была в море, а не пережидала на берегу, когда закончится шторм и можно будет сесть на корабль.
Генрих изучал ее плотоядным взглядом:
– Ты нездорова или есть другая причина?
Алиенора, чтобы победить тошноту, прополоскала рот имбирным отваром, приготовленным Марчизой.
– Надеюсь, я снова беременна. – Она с трепетом, надеждой и страхом произнесла слова, не решаясь даже улыбнуться, ибо дело серьезное и нельзя, чтобы Господь заподозрил ее в легкомысленности.
– Прекрасная новость! – Генрих привлек ее к себе. – Тебе следует побольше отдыхать и беречь себя, – заботливо произнес он, кончиком пальца поглаживая ее лоб. – Предоставь все хлопоты придворным. – Он бросил взгляд на ее дам, которые укладывали вещи в дорожные сундуки для поездки в Англию.
– Об этом не беспокойся. – Алиенора подавила раздражение.
Будь его воля, он бы запер супругу в четырех стенах и ее единственными занятиями станут вышивание, забота о детях и время от времени написание ничего не значащих писем Отцам Церкви, просто чтобы поддерживать дипломатические отношения.
Малыш Генрих вперевалочку приковылял к отцу и обхватил его ноги. Генрих взял сына на руки, по пути перекувырнув в воздухе, что вызвало восторженный визг.
– Какой же ты молодец, смелый маленький рыцарь! – похвалил отец. – Будь умницей. Я поеду в Нормандию встречаться с дядей французским королем, а ты останешься с мамой.
Он бросил на Алиенору такой жесткий взгляд, что от чувства вины и беспокойства у нее сжалось сердце, ибо это означало, что муж не простил ей смерть Вилла. Они договорились никогда не упоминать об этом, но к чему слова, если взгляды так красноречивы?
