В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗
Зобейда обожала ее. Ее собственные дети, плоды раннего замужества с одним из домашних служителей под началом мужа леди-магометанки, оба оказались мертворожденными, а их никуда не годный отец был убит во время уличной драки. Она ухаживала за ребенком Сабрины, как если бы это был ее собственный ребенок и обратила на нее всю свою любовь и преданность, которую она испытывала по отношению к ее матери. Маленькая жемчужина стала всеобщей любимицей Гулаб-Махала, однако больше всего она любила «Беду», как она называла Зобейду, и это была именно Беда, к которой она прежде всего бежала, либо поранившись, либо нуждаясь в утешении.
Ее товарищами по играм стали двое детей Хуаниты, Кхалиг Дад и маленькая Анна Мари, бывшая старше нее на полтора года и названная по имени матери Хуаниты. Анна Мари Вторая, несмотря на свое имя, не унаследовала внешности со стороны материнской линии. Она была похожа на всех Вали Дадов: золотистый цвет кожи и глаза, как терновые ягоды, рот, как сложенные лепестки роз и волосы такие же черные, как черный янтарь. «Она точная копия своего отца, — такая же, как и я, когда была маленькой, — благодушно говорила леди-магометанка. — Мой сын был очень красивым, таким же, как и я, когда была в расцвете своей молодости. Увы, это было так давно, а я стала старой. Но как приятно видеть, как рядом со мной подрастают дети моих детей! Что касается тебя, Маленькая Жемчужина, ты для меня то же, что и родная внучка и, пусть это не будет дурным предвестием, я сказала бы тебе, что когда ты вырастешь, то будешь красива, как луна!».
Леди-магометанка брала обеих маленьких девочек на свои широкие колени, пела им песни, кормила неподходящими фруктами и леденцовыми конфетами, отчего те часто страдали приступами колик и расстройством желудка, к немалой озабоченности Хуаниты и Зобейды. Но пока их жизнь в Розовом Дворце протекала мирным чередом, над далеким Афганистаном собирались грозовые облака.
Эмир Дост Мохаммед добился победы в крупном сражении и затем добровольно сдался сэру Вильяму Макнатену, британскому посланнику, и тот с усиленным эскортом отправил его в Индию. Здесь его приняли с воинскими почестями, назначили солидную пенсию, а директорат Ост-Индской Компании, уверенный, что поскольку теперь экс-эмир в их руках, его страна будет менее беспокойной, решил сократить расходы на оплату преданности Афганского народа. Сэр Вильям был вынужден экономить, используя единственный возможный путь — сокращение или прекращение субсидий, которые помогали поддерживать спокойствие у племен и кланов — и, как результат этой политики, за несколько месяцев вся страна стала проявлять враждебность, и с каждого аванпоста начали поступать срочные предупреждения о злонамеренных настроениях в племенах и кланах.
В начале ноября разразилась буря. Александр Бернс и его брат были разрублены на куски визжащей толпой, и скоро весь Афганистан был охвачен пламенем восстания. Отдаленные аванпосты были атакованы, а их защитники вырезаны. Генерал Сейл был окружен в Джелалабаде, а полковник Палмер в Гхаце. Запасы еды подходили к концу, надежды на снятие осады не было, а лорд Элфинстоун, дряхлый и бездарный командующий, заменивший сэра Уиллоуби Коттена, по настоянию лорда Окленда, оказался абсолютно не способным на быстрые и смелые действия, которые единственно могли бы спасти обреченную Армию. Акбар Хан, сын Доста, убил сэра Вильяма Макнатена, а инертный генерал Элфинстоун не предпринял никаких действий, чтобы отомстить за смерть посланника. Вместо этого была достигнута договоренность с лидерами кланов, согласно которой Британским военным силам разрешалось покинуть страну под гарантию, что их вывод будет мирным, причем Акбар Хан обещал предоставить значительный эскорт, чтобы дать им возможность благополучно провести войска по перевалам.
Отвод войск начался в начале Нового года. Более четырех тысяч бойцов, а также двенадцать тысяч гражданских лиц, сопровождающих армию, включая множество женщин и детей, устало потащились из военных городков навстречу снегу и резкому холоду по бесплодным холмам, расположенным между ними и крепостью Джелалабад, где генерал Сейл по-прежнему держал в страхе осаждавших его. Однако, как только Армия достигла крутых ущелий на перевалах, Акбар Хан коварно отозвал весь эскорт, дав возможность воинствующим кланам продолжать свои злодеяния.
Сотни человек умерли, замерзнув на лютом холоде, а те, кто падал на дороге и не успевал замерзнуть, встречал еще менее милосердную смерть от рук нападавших афганцев. Вскоре, во время одного из переходов, Акбар Хан, с расчетом на будущее, предложил свою защиту нескольким англичанкам вместе с их мужьями и генералом Элфинстоуном. У них не было иного выбора, кроме как принять предложение, и они с помощью Акбар Хана вернулись назад. Оставшиеся с боем пробивались вперед через заснеженные перевалы, и на тринадцатый день января часовой на крепостном валу Джелалабада увидел одинокого всадника, изнуренного, одетого в лохмотья, запачканные кровью, изнемогающего от истощения. Это был доктор Брайдон — единственный выживший из шестнадцати тысяч, вышедших из Кабула в то трагическое отступление.
Где-то далеко позади, на тяжелых морозных перевалах, среди тысяч англичан, заплативших жизнью за глупость лорда Окленда, Маркос де Баллестерос умер, как и представляла себе Сабрина в ее последние часы — лежа ничком на холодном сверкающем снегу. И его тело вместе с останками тысяч других искалеченных тел, оставшихся гнить на перевалах, стали тем толчком, из-за которого поднялась огромная волна восстания, утопившая позднее в крови всю Индию. Так могущество и престиж Компании превратились в пыль. Ее войска были разбиты в сражениях, рассеяны и заколоты как бараны, а скелеты ее воинов лежали, побелевшие от солнца и ветра, свидетельствуя, что и могущественная «Компания Джона» оказалась простой смертной. Вдоль всей границы, а также вдоль и поперек всей Индии новости распространяются быстро, и множество индусов тайком стали точить свои мечи — и… выжидали!
В небольшом розовом дворце в Лакноу Хуанита оплакивала своего брата, крепко прижимая к себе его осиротевшую дочь. Тревога тети передалась и ей, и девочка громко расплакалась.
Когда первая печаль Хуаниты улеглась сама собой, она написала сэру Эбенезеру, адресуя письмо в его дом на Гарден Рич, недалеко от Калькутты, поскольку не знала его адреса в Англии. К письму она приложила бумаги, касающиеся владений семьи Баллестерос, которые Маркос оставил ей, проинструктировав, что если с ним что-нибудь случится, их нужно направить сэру Эбенезеру. Она написала в марте, однако сэр Эбенезер продал свой дом и отплыл в Англию почти за два года до этого. Минуло лето, и только когда уже качали опадать листья, письмо дошло до него.
Он прочитал его с трудом, так как зрение его ухудшалось, а знания французского языка были слабыми. Когда он закончил чтение, с трудом поднялся, подошел к массивной конторке из красного дерева, стоявшей у стены его кабинета, открыл небольшой выдвижной ящичек, вынул пакет, лежавший там, и постоял, взвешивая его в руке. Это был тот самый пакет, который Маркос де Баллестерос передал ему два с половиной года назад в Павос Реалес и в котором находилось завещание Маркоса и последнее письмо Сабрины. Зная характер тестя, он долго колебался, представив, как граф примет сообщение, что единственная дочь его внучки осиротела и ожидается, что он примет участие в ее судьбе.
Сэр Эбенезер только однажды встретился с отцом Эмили после своего возвращения из Индии, и старый граф совсем не вспомнил о Сабрине и был настолько молчаливым, что он воспринял это как проявление безразличия к семье дочери. Но сэр Эбенезер не знал своего тестя так, как знала своего деда Сабрина, когда рассказывала как-то Эмили о том, что бы она ни сделала и как бы сердит на нее он ни был, он не мог не любить ее.
Графу было далеко за семьдесят, однако он не выглядел на свои годы. Он прочитал краткое сопроводительное письмо сэра Эбенезера за обеденным столом, куда ему передали доставленный пакет, и его лицо приняло суровое выражение. Замужество Сабрины привело его в ярость, однако, хотя он и бушевал, и грозил наказанием, и клялся никогда не встречаться и не разговаривать с ней, в глубине души он таил мысль о том, что когда-нибудь однажды она вернется и попросит у него прощения, и что все опять будет в порядке.
