Светоч любви - Холт Виктория (первая книга .txt) 📗

— Нам этого времени вполне хватило, чтобы стать друзьями, — прокомментировал он, по-прежнему одаривая меня улыбкой, которая волновала меня по причине, в то время мне не понятной.

— Мистер Джолифф умеет быстро заводить друзей, — прокомментировала миссис Коуч.

— Это экономит мне много времени, — откликнулся он.

— Почему вы не сказали мне, что вы племянник мистера Мильнера?

— Я хотел, чтобы это стало большим сюрпризом. Но вы, между прочим, могли вполне догадаться и сами.

— Но вы сказали, что вы здесь гостите…

— А разве не так?

— Тогда при чем же прогулка по лесу?

— Да, я шел к дому дяди. Джесс, попросите Джефферса послать на вокзал за моим багажом.

— Конечно, мистер Джолифф, — ответила Джесс, вспыхивая.

Я чувствовала себя как-то неуютно. Они обращались с ним как со спустившимся на землю мессией. Мне это не очень нравилось.

Миссис Коуч с обожанием проговорила:

— Это очень похоже на вас, мистер Джолифф, появиться без предупреждения! Мы выпили последний джин на прошлой неделе. Если бы я получила извещение о вашем приезде, то сохранила бы очень немного. Я знаю, как вы любите мой терновый джин.

— Нигде в мире не найти больше такого тернового джина, который мог бы сравниться с вашим, моя дорогая миссис Коуч.

Она подалась вперед в своем кресле-качалке и изрекла:

— Хорошо говорите. Можете продолжать. Я думаю, на обед предвидится черносмородиновый торт.

Я заявила, что у меня срочная работа, и ушла. Я чувствовала, что он следил за мной, когда я покидала комнату.

Дом изменился с приездом мистера Джолиффа. Я пребывала в состоянии необъяснимого возбуждения. Теперь все было по-другому. Вся торжественность, которая сопутствовала присутствию мистера Сильвестера Мильнера, исчезла. Наш дом, бывший неким вместилищем секретов, навевающих таинственность и тревожное чувство, стал веселым и человечным.

У мистера Джолиффа была привычка насвистывать, причем довольно музыкально. Он умел имитировать пение птиц, но иногда поднимался до мотивов самых известных опер, и у него это неплохо получалось. Каким-то образом вокруг него возникала жизнерадостная атмосфера. Он явно любил жизнь, и все окружающие заражались этим чувством. Он никогда не упускал случая очаровать кого-нибудь, и я вскоре пришла к выводу, что особые усилия прилагаются в моем направлении.

Когда я выезжала на верховую прогулку, он был рядом; если я шла гулять в лес, то мне не удавалось оторваться далеко от слышащегося позади насвистывания. Мы много времени уделяли разговорам о самих себе; я поведала ему об отце, о его безвременной гибели в горах, а он рассказал мне, как погибли его родители и как его делили оба дяди — Сильвестер и Редмонд.

— Атмосфера, которая царит в усадьбе Роланд, — объяснил он, — кажется, пронизана китайским искусством. Ощущаете ли вы это?

— Но ведь это главное дело всей жизни мистера Мильнера.

— Но китайским духом здесь пропахло буквально все: вазоны на лестницах, различные безделушки и статуэтки понатыканы везде; и этот малый, который все время крутится возле дяди. Ощущаете ли вы все это?

— Конечно. И это приводит меня в восторг.

— Это потому, что вы не выросли в этой атмосфере. А я, представьте себе… сыт по горло.

— Вы имеете в виду ваши дела?

— Да. Это естественная реакция. Я учился определять, относится ли эта ваза к эпохе Минь, сидя на коленях у дяди. Теперь я независимый человек, мисс Линдсей. Когда мой дядя Сильвестер послал меня в Китай, я почувствовал, что хочу использовать свою квалификацию и умение отыскать необходимую вещь в собственных интересах. Вы меня понимаете?

Понимаю. Вы просто еще один, новый отросток этого делового дерева.

Вы очень четко определили ситуацию. Мы действительно все плаваем в одном и том же озере, только каждый на своем отдельном кораблике.

Он много рассказывал о Гонконге — городе, который явно любил. Мистер Сильвестер Мильнер тоже мне много рассказывал об этом городе, но совсем по-другому. От мистера Мильнера я узнала историю различных династий, как они процветали и навсегда исчезали. Джолифф помог мне увидеть все с другой стороны. Зеленые холмы, сбегающие вниз к песчаным пляжам острова Гонконг; улицы, уступами уходящие вверх, по которым людям приходится карабкаться; писцы, сидящие на улицах, оказывающие услуги тем, кто не умеет ни писать, ни читать, строчащие письма и жалобы под диктовку неграмотных; китайские предсказатели судьбы на улицах, трясущие коробочки, наполненные палочками, которые надлежит вынуть и посмотреть, в каком порядке они лягут, — это предскажет будущее; лодки-сампаны, скопища которых образуют удивительные деревни на воде. Он рассказывал обо всем этом в манере, которая меня очаровывала, и хотя меня очень увлекало то, чему учил мистер Сильвестер, живой и полный красок рассказ вселял в меня желание увидеть все своими глазами.

Во второй день пребывания у нас в доме Джолифф поинтересовался, где я завтракаю и обедаю.

— Иногда с мамой в гостиной, иногда в людской вместе со всеми.

— Ну вот, а я страдаю в одиночестве. Мне это не нравится. Вы должны обедать со мной, тет-а-тет, как вы, не против?

Его слово было законом. Он легко узурпировал роль главы дома, пока мистера Сильвестера не было. Миссис Коуч без колебаний стала накрывать мне в столовой, где мистер Сильвестер обычно принимал гостей. Я садилась с одной стороны длинного стола, а Джолифф — с другой. Его эта ситуация забавляла, но я чувствовала себя не очень уютно, стараясь угадать, что скажет мистер Сильвестер, когда он возвратится и увидит меня здесь.

Уже через пару дней я забыла о своих опасениях в разлагающем обществе Джолиффа Мильнера.

Я помню, как на третий день после его приезда мама зашла в мою комнату. Она с ходу сделала твердое заявление:

— Джолифф очень интересуется тобой, Джейн.

— Естественно! — согласилась я. — У нас общие интересы, ведь он занимается тем же, чем его дядя. Мама посмотрела на меня как-то странно. Если чувствовать в присутствии кого-то огромный подъем, а когда этого кого-то нет — страшный упадок сил и чувств, то это называется любовью, значит, я была влюблена в Джолиффа Мильнера. Мне это казалось само собой разумеющимся. Глядя в зеркало, я видела в самой себе заметные перемены.

— Ты уверена, что он серьезный молодой человек? — поинтересовалась мама.

— Серьезный? Я как-то не задумывалась над этим. Он насмехается почти над всем, поэтому его, конечно, трудно назвать серьезным.

В этот раз меня поразил вид мамы, особенно ее лицо, и я вдруг поняла, как она изменилась за последний год. Краски на ее лице были по-прежнему живыми, как всегда, но выражение лица стало каким-то другим. Ее глаза блестели больше, чем обычно. Она выглядела при этом как-то заговорщически. Все новое в ее облике не бросалось в глаза, но я знала ее так хорошо, что не могла не заметить: что-то переменилось. Но почему? Я спрашивала себя, что же происходит. Но я опять на какое-то время отключилась от грустных мыслей, потому что вся была захвачена особой Джолиффа Мильнера.

— Он очаровательный мужчина, — сказала мама в том разговоре.

Твой отец тоже был очаровательным мужчиной, но…

Она пожала плечами, но мои мысли уже унеслись так далеко, что я даже не спросила ее, что означает это «но»и что она вообще хотела сказать.

Я оделась для прогулки верхом — экипировку мне подарила мама — и отправилась на прогулку. Естественно, как я и надеялась, ко мне присоединился Джолифф.

И так прошло очередное утро из череды незабываемых.

У меня были обязанности, и, несмотря на новые волнующие моменты в моей жизни, я не имела права игнорировать полученные ранее задания. Мне следовало разобрать почту Мне всегда очень нравилось работать в той маленькой комнате, которая примыкала к китайской библиотеке мистера Сильвестера.

Я чувствовала особый смысл в той ответственности, которая лежала на мне.

Но с того момента, как Джолифф появился в этом доме, я старалась отправиться куда-нибудь в его сопровождении.