Танец мельника (ЛП) - Грэм Уинстон (читать книги без сокращений TXT) 📗
Свежеустановленные насосные штанги крепились на еловые балки, вроде тех, что используются для корабельных мачт, но только не круглые, а квадратные в сечении. Балки крепились друг к другу длинными железными пластинами по всем четырем деревянным сторонам и зафиксированными поперечными болтами. Таким образом они становились прочными, прямыми и образовывали единый стержень, приделанный верхушкой к перекладине двигателя. Вдоль ствола шахты через некоторые промежутки шли направляющие, дабы предотвратить колебания или изгиб стержня из балок под нагрузкой. Уже сегодня новый насос впервые поднимет эти тяжелые штанги из недр шахты, а затем, достигнув верхнего предела, позволит штангам опускаться обратно под собственным весом и под давлением заставить воду двигаться вверх по столбам параллельных труб — шаг за шагом, одну емкость за другой, пока она не достигнет уровня штольни, по которой благополучно побежит к пляжу и морю.
Девятифутовый проем ствола шахты на всем протяжении пути вниз разделили перегородками из крепкого деревянного настила. Меньшую его половину предполагалось использовать для подъема руды с помощью ведер или корзин, изготовленных из железных пластин и таких же круглых, как ведра для угля, так что, вопреки опасениям, их не приходилось перехватывать на пути следования вверх и вниз. В большей половине ствола расположилась насосная штанга, а также лестницы, по которым шахтеры взбирались вверх и вниз — к своим рабочим местам и обратно. В дальнейшем лестницы предполагалось использовать для осмотра и ремонта насосных штанг и труб.
Около восьми часов утра, прежде чем люди начали собираться на церемонию открытия, Джереми подошел к шахте в сопровождении Хорри Тренеглоса и Стивена Каррингтона. Как он и ожидал, Дэн Карноу и Аарон Нэнфан уже стояли там, но через несколько минут все вышли на улицу осматривать покраску окон и дверей, которая все еще продолжалась. Джереми же воспользовался шансом самостоятельно обойти насосную станцию.
На первом этаже размещался котел, заказанный в литейном цеху Харви семь месяцев тому назад; теперь его окружал жаропрочный и огнестойкий кирпич, внизу образующий двойной дымоход; а над ним, немного ближе к центру, располагался цилиндр, заключенный в мягкие объятья лакированного вяза, перетянутого латунными кольцами. Вокруг пестрили клапаны, шестеренки, колеса и рычаги стабилизаторов превышения уровня пара и датчик давления — этот был не круглым, как часы, а поднимался и опускался, как в термометре. Стол и два удобных кресла завершали убранство комнаты, в которой инженер мог провести большую часть жизни.
Единственная не новая часть оборудования находилась вне станции: меньшую по размеру штангу Росс купил у разорившейся шахты, ее там использовали как отвес. Это бесценное хитроумное изобретение являло собой балансирующую туда-сюда балку, прикрепленную к свободному концу основной перекладины и с большим ящиком на другом конце, содержавшим булыжники и куски железа для придания конструкции контролируемого веса. Вес был так велик, что его с лихвой хватало на погружение стержня насоса вниз, а также на подъем тяжелого отвеса. Когда насос начал свою работу по вытягиванию стержня, груз, влекомый притяжением земли, устремлялся вниз, тем самым снижая давление на основной насос.
Взбежав вверх по лестнице, Джереми оказался в среднем зале, где в полу торчал цилиндр, а поршень цвета стального клинка поднимался еще на один этаж выше. Джереми вспомнились трудности, которые пришлось преодолеть, чтобы установить огромную перекладину на место: ее подняли с помощью лебедки и системы блоков, потом она зависла на временно сооруженном подъемном устройстве снаружи от здания, а затем ее продели сквозь отверстие в стене, прежде чем опустить на балансирующую подставку.
Разумеется, накануне состоялся пробный запуск, и всё прошло по плану, но чувство ответственности и опасения не покидали Джереми. Очень скоро разожженный вчера и притушенный на ночь огонь снова вспыхнет, заглушки откроются, и клубящийся в котле пар запоет свою песню.
Около одиннадцати утра начали собираться зрители. Многие не испытывали особого интереса к шахте — разве что камень процветания, упав в трясину бедности, вызвал всплеск на воде — в остальном это было не более чем желание посетить любое мероприятие, обещающее хоть какое-то зрелище; с не меньшим интересом они отправились бы смотреть на удачный улов сардин или повешение. В одиннадцать тридцать церковный хор, вооружившись инструментами, собрался перед насосной станцией, затем явились капитан Полдарк с женой и двумя дочерями, миссис Келлоу и мистер Чарльз, мисс Дейзи Келлоу, мистер Джон Тренеглос с женой и еще с полдюжины сквайров.
Без пятнадцати двенадцать хор исполнил гимн «Иисус будет править там, где солнце». Пастор Оджерс, явившийся в сопровождении жены для пущей уверенности в том, что он не забудет, зачем пришел, и не отправится шататься по пляжу, произнес три молитвы, после чего Сэм Карн прочитал еще две. Это была первая церемония, на которой мистер Оджерс согласился выступить вместе с Сэмом, ибо он воспринимал методизм как чуждую басурманскую веру, лишь немногим менее смертоносную, чем католицизм. Но Росс, которого вполне устроила бы самая короткая церемония, причем совершенно светская, точно знал, что его рабочие будут недовольны отсутствием благословения как церкви, так и молельного дома, а это еще хуже, чем забыть прибить на дверь перевернутую подкову. Итак, он «убедительно попросил» чету Оджерсов побороть предрассудки в интересах всеобщей коммерческой и духовной выгоды.
Когда с этим было покончено, Росс и Демельза поднялись на третий этаж строения для насоса, на деревянную площадку без перил, она же платформа балансира, все остальные остались далеко внизу. Росс произнес короткую речь, пока Демельза стояла рядом и ветер трепал ее волосы. Отсюда она видела все три мили пляжа Хендрона, в жарком мареве песок казался твердым и коричневатым, вдали, как нестройная кавалерийская атака, громыхал прибой. Из двух дымоходов Нампары ветер сносил дым. Мэри Гимлетт стирала белье, которое хлопало и закручивалось вокруг веревки, словно передавая сообщение.
Под ногами находилось строение для насоса, новенькое и прекрасное. Двери и оконные переплеты покрасили в алый цвет, у окон повесили цветочные ящики, сейчас в них красовались нарциссы, которые Демельза нарвала в саду, а позже их место займут летние цветы — маргаритки или герань. Отсюда она не видела сад, его скрывал дымоход. Как всё это будет смотреться через год? Кирпич потемнеет от дыма, угольная пыль осядет в уголках двора, на каменных стенах появятся бурые потеки, но всё равно выглядеть это будет достаточно красиво и аккуратно, хотя многие инженеры позволяют насосной станции зарастать грязью и сажей, как будто это несущественно, лишь бы рабочий механизм всегда был смазан и сиял.
Но что принесет эта шахта? Вся ее жизнь, как казалось Демельзе, по крайней мере, самая значимая часть жизни, с тех пор как она приехала в Нампару, была связана с шахтами Росса — они приносили добро или беды, богатство или нищету, это уж точно. Сначала он открыл эту шахту, Уил-Лежер, еще когда Демельза работала служанкой, она помнила, как Росс устроил обед в честь открытия, и незнакомых пожилых гостей в париках, она давно позабыла их имена, но не любопытные взгляды в ее сторону. Потом, уже после свадьбы, Росс пытался помешать Уорлеггану получить контроль над шахтой, затем его импульсивное (как тогда казалось) решение снова открыть Уил-Грейс. Смерть в шахте его кузена Фрэнсиса, трагедия с водой, хлынувшей из Уил-Мейден, стоящей выше на холме, и долгое процветание, пришедшее к ним, когда на Уил-Грейс обнаружили богатые запасы олова.
— Я не могу дать этой шахте имя, — выкрикнул Росс в прохладный, ветреный и пронизанный солнечными лучами воздух, — потому что все мы его уже знаем. Но я снова нарекаю ее Уил-Лежер, а новый насос будет называться Изабелла-Роуз.
Он поднял бутылку белого канарского и разбил его о балку, хлынула сверкающая на солнце жидкость, раздался радостный рев собравшихся.
