Найди меня, любимый - Макбейн Лори (читать книги полностью .TXT) 📗

Двигаясь ему навстречу медленными и сладко-греховными толчками, чувствуя его горячую плоть, Корделия и в нем будила ту же страсть. Но Валентин не торопился слиться с ней воедино. Лаская и целуя ее, медленно, нежно, он заставлял ее стонать и вздрагивать. А когда, наконец, любовники слились в единое целое, по телу Корделии прокатилась дрожь. Она готова была молить его о том безумном блаженстве, что, словно бегущий огонь, жгло ее изнутри. Он был нужен ей как воздух. С каждым вздохом она все глубже растворялась в этом огне. В лихорадке желания она вонзала ногти в его спину, обхватывала ногами его бедра. Рот ее жадно искал его губы. Уайтлоу смотрел ей в глаза и видел собственное лицо, отраженное в черном зеркале. Он чувствовал себя околдованным ее телом и затерявшимся в океане наслаждений.

Утро было мрачным. На востоке показался сероватый просвет, но ненадолго. Снова загрохотал гром, и полил дождь.

Валентин вздохнул и поудобнее устроился на подушках. С трепетной нежностью он коснулся губами щеки Корделии. Вдохнул запах ее тела.

— Делия, — прошептал он.

Корделия прижалась к нему спиной, блаженно жмурясь.

— Когда мы объявим о помолвке? — спросил Валентин.

— Любовь моя, ты же знаешь, Елизавета никогда не даст нам разрешения. Она не слишком благосклонно смотрит на супружество, особенно когда дело касается ее любимчиков. Она бы хотела, чтобы все ее фрейлины умерли старыми девами. Если она решила не выходить замуж, то готова всех нас лишить удовольствия, которые дарит…

— …плоть. — Валентин прижался губами к ее телу.

Корделия засмеялась.

Уайтлоу крепко прижал ее к себе.

— Я женился бы на тебе, Делия, несмотря на гнев королевы. Я постараюсь убедить ее в моей преданности, но я не хочу потерять тебя, Делия.

— Я твоя, Валентин, — проговорила та.

— Я хочу, чтобы ты носила мое имя и моих детей, — выдохнул он.

— Когда-нибудь, Валентин, потерпи, — пообещала его возлюбленная. — А до той поры позволим ей играть в ее игры, но только по нашим правилам. У Елизаветы будут твое восхищение и преданность, а у меня — твоя любовь. К тому же мы не потеряем благосклонности ее величества. Жаль, Валентин, что дом, который ты получаешь в наследство, находится в Корнуолле. Это такая глушь. Да и люди там мало чем отличаются от дикарей Нового Света.

— Ты забываешь, любовь моя, что я и сам наполовину корни [23], — напомнил он ей. — В том доме жила моя мать.

— Ну, я все же думаю, что, если бы она не была корни, ты мог бы получить в наследство имение в Беркшире [24] или Эссексе note 25. Раз Елизавета тебя так любит, она могла бы пожаловать тебе земли поближе к Лондону. Так было бы намного удобнее.

— Но меня устраивает Корнуолл. И ты тоже полюбишь его, Делия. Я мечтаю показать тебе этот край. Я мечтаю поскорее увидеть, как резвятся наши дети на лужайках возле нашего дома.

Уайтлоу заметил, как поморщилась Корделия. Жизнь в Корнуолле совсем ее не привлекала. Не таким представляла она будущее. И вовсе не так скоро намеревалась она покинуть свет. Ей совсем не улыбалось ждать мужа в каком-то старом заброшенном доме в Корнуолле, в то время как он будет бороздить моря или наслаждаться изысканным обществом при дворе Елизаветы.

С другой стороны, если бы она вышла за него замуж… Сколько любовников могло бы быть у нее! А верный муж никогда бы не узнал, что ему наставили рога.

Корделия получила предложение не от одного лишь Уайтлоу. Ее руки просил и Раймонд Уолчемпс. Он был красив и честолюбив. И тоже обласкан ее величеством.

Легкая улыбка коснулась губ Корделии. Раймонд был ее любовником уже несколько лет. И в постели с ним она чувствовала себя так же хорошо, как с Валентином.

Кроме того, есть еще и Роджер Пенморли. Правда, он не столь красив, как Валентин, и не столь опытен в любви, как Уолчемпс. Но он богаче, чем те двое, вместе взятые, и влюблен в нее.

«К счастью, сейчас, — Корделия вздохнула, — можно не утруждать себя поисками мужа». Пока она свободна, ни перед кем, кроме себя самой, она не должна держать ответа. Она может поступать так, как считает нужным, и наслаждаться сполна каждым мгновением жизни.

— Думаю, Елизавета правильно делает, что не выходит замуж, — задумчиво протянула Корделия. — Она делает что хочет. Мужчины служат ей. И ни один не властен над ней. Клянусь, я ей завидую.

— Мне жаль ее иногда. — Валентин поглаживал стройные ножки возлюбленной. — Она одинокая женщина, Делия.

— Зато какие дары ей преподносят! Такие драгоценности растопят сердце любой женщины. Да Елизавета не могла бы надеть сразу и половины всех подарков. Я рядом с ней чувствую себя нищенкой.

— Тебя уж никто не назовет нищенкой, любовь моя, — улыбнулся Валентин.

— Если бы мой отец не оставил мне наследства, мне бы пришлось уже несколько лет назад выйти замуж. За самого завалящего, лишь бы иметь крышу над головой. Не всем так везет, как Елизавете. Уверена, она и не догадывается о цене украшений, что дарит ей поклонник. Была бы я на ее месте, я бы сумела достойно отблагодарить такого щедрого джентльмена.

— В самом деле, мадам? — усмехнулся Валентин. — Ловлю на слове. — И он соскочил с кровати.

Корделия наблюдала за ним сквозь полуопущенные ресницы.

— Что ты делаешь? — спросила она. Капитан опустился на корточки перед сундуком. — Иди ко мне. Я без тебя мерзну.

Валентин поднялся. На лице его играла улыбка. Сейчас он вдруг стал похож на маленького мальчика, который хочет рассказать о своей тайне, но не знает, с чего начать.

Корделия завизжала от радости, когда драгоценные камни покатились по одеялу. Выскочив из-под покрывала, не замечая холода, нагая, она начала собирать камни. Ни один не пропустила.

Смеясь, Корделия прижала камни к груди и откинулась на подушки, Она любила принимать такие подарки. Она обожала богачей.

— Иди сюда. Позволь мне отблагодарить тебя, мой повелитель.

Корделия раскрыла ладонь. Камни рассыпались по ее груди и животу.

Но им помешали. За дверью шумели. Кто-то во что бы то ни стало хотел видеть Валентина Уайтлоу. Этот кто-то оказался не кем иным, как Хагрэйвсом.

— Какого черта Джордж делает здесь с утра пораньше? — пробормотал Валентин, надевая штаны.

Угрозы и ругательства становились все громче. Потом вдруг все стихло.

Валентин открыл дверь. Джордж Хагрэйвс стоял, не смея шевельнуться. Мустафа одной рукой держал его за волосы, другой приставил кинжал к горлу бедняги.

— Не сметь заходить, когда они отдыхать.

— Валентин! — прохрипел Джордж. — Убери своего дикаря.

— Это друг, Мустафа, отпусти его.

— Спасибо. — Джордж потер шею. — Твой тюрбанщик не умеет себя вести. Ты бы хоть немного поучил его хорошим манерам. А то приходишь к тебе, ни о чем не подозреваешь. И вдруг выясняется, что твои слуги на гостей с ножами бросаются. В следующий раз подумаешь, принимать твое приглашение или нет. Хочешь оказать другу услугу, и что из этого получается? Меня чуть было не обезглавил янычар. И это в таверне, где полно народу! Ей-богу, наша столица становится опасным местом. Эй, Валентин, ты что так скривился? Не рад своему приятелю? Или я не вовремя?

Джордж заметил задернутый полог кровати и понял, почему его так приняли.

— Прошу прощения, Джордж. Заходи, садись. Вина налить?

— Пожалуй, его понадобится немало, чтобы успокоиться, — капризно ответил Джордж, — столько страху натерпелся, пока до тебя добрался.

— Итак, что ты делаешь у моих дверей в такую рань? — спросил Валентин. Однако Джордж молчал. — Ты пришел ко мне посидеть помолчать? Уж не перебрал ли ты, мой друг? Может, Мустафа проводит тебя домой?

— Я не шляюсь по кабакам, — обиделся Джордж.

— Тогда чем обязан?

— Валентин. — Хагрэйвс запнулся. — Не знаю, как тебе и сказать. Ты можешь думать, что я тебя дурачу, но…