Роковое наследство (Опасные связи) - Майклз Кейси (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Он просто не узнал ту женщину, что прокралась к нему в постель прошлой ночью. Что сотворил Эдмунд с этим невинным ребенком, как превратил в такое уродливое, похотливое чудовище?
Люсьен вскочил с кровати, подсел к столу и в который уже раз попытался запихнуть в себя обед, который ранее принесла к нему в номер горничная. Если он хочет обрести ясность мысли, прежде всего необходимо восстановить силы.
Жесткое жаркое не поддавалось ножу: в руках у него просто не хватало на это сил — и он вцепился в здоровенный кусок мяса зубами и рвал его подобно зверю, стремясь лишь утолить голод и не заботясь о вкусе пищи.
А мысли крутились вокруг того же. Хозяин гостиницы выразил Люсьену свое соболезнование и рассказал, что его мать заблудилась в ураган и скончалась почти сразу же после того, как ее отыскали.
Хозяин, добродушный сосед, счел ее смерть просто несчастным случаем, однако Люсьен думал иначе. Люсьен считал, что Эдмунд — убийца. Иначе зачем ему ко всей остальной лжи приплетать еще и измену Памелы? Ведь она была такая порядочная, истинная леди, к тому же глубоко религиозная. Конечно, ее убили все эти дикие, гнусные, абсолютно беспочвенные обвинения — они и были причиной ее бегства и смерти.
А Эдмунд просто придумал этот заговор, решил Люсьен. Одна ложь позволила ему избавиться от обоих препятствий на его пути. Правда, он что-то не выглядит очень счастливым теперь, когда вполне может насладиться плодами своего предательства.
Похоже было, что он ненавидит Мелани, что они оба ненавидят друг друга.
Люсьен бросил жаркое обратно на облупленную тарелку, решив вместо обеда напиться, в надежде найти забвение в вине.
— Я убью его медленно. Я видел, как убивают испанцы, как они не спеша приближают смерть, дюйм за дюймом. А потом я займусь Мелани. Я выслушаю ее и постараюсь понять. А потом убью точно так же.
Стук в дверь оторвал его от размышлений.
— Прочь! Я ведь сказал, что не желаю никого видеть, черт бы вас побрал!
Но стук раздался снова. Он нарушал его одиночество, мешая думать о мести.
— Мистер Тремэйн, пожалуйста, откройте. Это Кэт, служанка из Тремэйн-Корта, помните? Мойна прислала для вас лекарства и ваши вещи. Она также велела кое-что передать, но я не могу сказать это из-за двери, чтобы все в трактире услышали.
— Мойна? — Сердце Люсьена сильно билось, когда он шел отворять дверь. Они уже начали вокруг него свою возню!
Люсьену так не терпелось узнать, что нужно от него Мойне, что сначала он совершенно не обратил внимания на женщину, которая вошла в его комнату, с большим саквояжем в руках. Однако вскоре он узнал в ней ту длинную, с непроницаемым лицом молодую служанку, которая открыла ему дверь в ту первую, ужасную ночь. Теперь он разглядел, что она действительно молода — почти девочка — и красива: волосы цвета воронова крыла, белая гладкая кожа. Только вот ее глаза, странно удивленные и необычного серого оттенка, казались старыми — старыми и абсолютно равнодушными.
Да, лучше всего ему запомнились эти глаза. И не сказать, чтобы понравились.
Она чем-то беспокоила его, и из-за этого он был груб.
— Я вас не знаю, девушка. Почему Мойна решила послать именно вас? А где Нора, или Бетси, или сам Хоукинс? Повторите-ка ваше имя.
Он наблюдал за тем, как она нерешительно покосилась на саквояж, а потом на него, как бы решив: «ему в жизни это не поднять», она опустила саквояж на стол с такой силой, что подпрыгнули тарелка и вилка.
— Я уже представлялась вам, мистер Тремэйн. Я — Кэт. Кэт Харвей. Я кормилица… я служанка в доме. И я не знаю никакой Норы, или Бетси, или самого Хоукинса. Видимо, их уволили прежде, чем наняли меня. Вы уже разыскали Гарта? Вы так громко звали его, что слышно было даже в самой преисподней.
Ее надменность и холодная неприступная красота разозлили его.
— Наглая девка! Давай сюда письмо и убирайся. Я только что сел обедать.
Кэт взглянула на тарелку и на растерзанный кусок мяса.
— Да, — безразлично сказала она, — я вижу. Это выглядит восхитительно вкусным.
Он застыл, не веря своим ушам, а она взяла вилку и нож и принялась резать жаркое на мелкие куски.
— Я видела вас вчера на кладбище. Мойна сказала, что вы, наверное, впервые попали на могилу своей матери. Я прошу извинить меня, если я вам помешала. Я сбилась с пути и укрылась за стеной кладбища от ветра.
Нечто в ее тоне, в спокойствии, с которым она снесла его грубость, словно он был ребенком, нуждающимся в помощи, привлекло его внимание. Вполне возможно, подумал он, что она — единственный нормальный человек в Тремэйн-Корте. Нормальный, но загадочный. Она не подходит. Да, именно так. Кэт Харвей не подходит к Тремэйн-Корту — по крайней мере, в качестве служанки. Нет, не тот уровень, Так почему же она здесь?
— Вы знали мою мать? — спросил он, усаживаясь за стол и принимаясь за еду.
Она покачала головой, раскрыла саквояж, начала извлекать оттуда вещи, которые он видел последний раз два года назад, и складывать их в небольшой комод.
— Я переехала сюда около года назад, когда покинула Вет… в общем, одну маленькую деревушку возле Уимблдона. И я знаю только теперешнюю миссис Тремэйн. Ее одной мне более чем достаточно, покорно вас благодарю. Ну, вот все и уложено. Рубашки немного слежались, но это поправимо. Ах да, чуть не забыла. Мойна хотела бы прийти сама, но она не переступает порога Тремэйн-Корта уже многие годы. Возможно, из опасения, что миссис Тремэйн запрет следом за нею ворота и больше не откроет.
И она торопливо, будто торопясь отделаться от него, проговорила то, что ей было приказано передать.
— Мойна говорит, что вам надо убраться подальше, чтобы зализать раны, а она будет ждать, пока вы вернетесь. Она говорит, что понимает, отчего вы гневаетесь на нее, и она сожалеет об этом, но вы еще не готовы выслушать все, что она хотела бы вам сообщить. Еще она сказала, что вы — живой портрет вашего отца и что она его знала. Кроме того, есть еще пакет здесь, в ваших вещах. Наверняка он от лондонского поверенного. Мистер Тремэйн? Мне… мне жаль вас.
Вилка замерла на полпути ко рту. У Люсьена перехватило дыхание. Невидящим взглядом он уставился на Кэт, потеряв последнюю надежду. Его отец мог быть лживым, похотливым предателем, домогавшимся молодой красивой женщины. Его невеста могла каким-то образом превратиться в безнравственную алчную суку. Он еще разберется с этим, и мщение его будет ужасным.
Но его мать оказалась шлюхой. Его красивая, его святая мать была не чем иным, как лживой шлюхой, подсунувшей своего незаконнорожденного ублюдка ничего не подозревавшему мужу, а потом натянувшая на себя личину добродетельной, святой женщины.
И что самое ужасное, она была недосягаема для его мести.
Ничего не осталось. Нечего было любить, не во что верить. Нечего было хотя бы ненавидеть. Все сгинуло. Все бесследно сгинуло.
Кэт положила пакет на стол и тронула плечо Люсьена, заглянув ему в лицо:
— Мистер Тремэйн? Вы в порядке? Может, вам лучше прилечь?
Люсьен внимательно посмотрел на лежавшую у него на плече руку, а потом на лицо, склонившееся над ним. Его голос был тихим, он дрожал от гнева:
— Почему? Почему вы всегда тут как тут? Вы и эти проклятые глазищи! Вам доставляет радость вид моих мучений? — Он отбросил с плеча ее руку. — Вон отсюда!
Она резко выпрямилась, подняв голову:
— Конечно. Естественно. Кэт, вон отсюда. Потрудись вернуться на место. Да и чему тут удивляться? Ведь вы, Тремэйны, столь обходительное семейство. Вы можете даже преподать своей мачехе урок хорошего тона. Ну что ж, желаю вам доброго вечера, сэр!
— Будь ты проклята! Вон!
Как только Кэт удалилась, он вскрыл пакет, В нем было завещание его настоящего отца: ему полагалось весьма приличное денежное содержание, кроме того, имелась купчая на особняк в Лондоне, приобретенный на его имя. Он внимательно рассмотрел маленькое золотое кольцо с рубином и инициалами «К. С.» на внутренней стороне и только тогда взял крохотную, в резной рамке миниатюру и решился взглянуть на человека, одетого по моде конца прошлого века, — человека, похожего на него.
