Портрет моего сердца - Кэбот Патриция (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
Уж чего-чего, а такого Джереми не ожидал услышать, поэтому замер, ошеломленный ее признанием. Затем поднес руку Мэгги к губам и, целуя, быстро заговорил:
— Дорогая, разве ты не видишь? Это доказывает, что я тебе нравлюсь, и ты просто обязана выйти за меня замуж…
— Нет. — Она вырвала руку. — Это ничего не доказывает! Только свидетельствует, что я таю, когда меня целует мужчина. Не знаю, действуешь ли на меня лишь ты или любой мужчина, поскольку…
— Поскольку я единственный мужчина, кто тебя целовал, — докончил он.
— Да. Мне очень жаль, но… Да.
Джереми не мог ее винить. За что? Однако чувствовал горечь. Прежде всего из-за разницы в их возрасте, из-за ее замкнутого воспитания. Конечно, ему не хотелось, чтобы Мэгги целовалась с другими мужчинами, дабы узнать, есть ли нечто особенное в том, что она испытывает с ним. Но выходило, что такой эксперимент необходим. И он, черт возьми, постарается быть рядом, когда это произойдет, чтобы проследить за последствиями. Хотя, естественно, не без желания свернуть шею любому, с кем она начнет производить такие опыты.
Со вздохом опустившись в кресло, Джереми поднес руку ко лбу. Мигрень, на которую сослалась Мэгги, чтобы спровадить служанку, сжала ему обручем виски.
— Джерри, мне очень жаль… — грустно сказала она.
— Ты это уже говорила.
— Да, но ты ведь настаивал на ответе…
— Настаивал. Я понимаю, что спрашивал и настаивал… — Ощутив тоску по доброму глотку виски, он рывком встал на ноги. — Ладно, Мэгги, ты победила. Я ухожу.
— О, — разочарованно протянула она, размышляя, что в ее словах повергло Джереми в такую глубокую тоску. Значит, не будет в ее жизни предложений замужества… поцелуев… И хотя эта мысль принесла облегчение, но сердце затопила грусть.
На пороге Джереми обернулся:
— Пообещай мне только одно, Мэгги, ладно?
Подойдя к нему, она встала рядом, словно хозяйка, провожающая гостя после церемонного чаепития.
— Разумеется. Если это в моих силах.
— Думаю, да. Я собираюсь на некоторое время уехать, но тетя Пиджин будет всегда знать, где меня найти. Если ты случайно… выяснишь… чувствуешь ли ты себя так со всеми мужчинами или только со мной… ты напишешь мне? Ничего изощренного. Просто «да, только ты» или «нет, не ты один». Ты сможешь пообещать мне это? Ради нашего прошлого?
Мэгги нерешительно кивнула:
— Ладно, Джерри, обещаю.
— Тогда до свидания. — Он по-братски поцеловал ее в щеку и вышел на террасу.
Мэгги замерла в распахнутых дверях, глядя, как Джереми перекинул ногу через ограждение и начал спускаться по плющу на лужайку.
— Джерри.
— Что?
— Куда ты направляешься?
— Не знаю. Наверное, к дьяволу.
— Передай ему от меня привет.
— Передам, — сказал он и растворился в ночи.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 9
У дворецкого в доме герцога Ролингза обязанности весьма многочисленны. Во-первых, обычные, как у всех дворецких: он должен нанимать и увольнять слуг, присматривать за ними. Затем ему полагалось следить за винным погребом, чтобы тот был полон и разнообразен; за столовым серебром, чтобы оно всегда было заперто на ночь. Следовало докладывать о посетителях, даже проглаживать утюгом газеты, если их доставляли утром влажными от типографской краски. Когда же хозяин находился в доме (сейчас речь шла о дяде герцога, лорде Эдварде), к повседневным обязанностям добавлялись особые. Например, ему приходилось искать среди зимы дюжину идеальных роз и класть их к завтраку возле столового прибора леди Эдвард или во время парламентской сессии докладывать магистрату о полученных по почте угрозах хозяину.
Однако, несмотря на поздние возвращения хозяев в разгар сезона, дворецкого чрезвычайно редко будил в пять утра дверной звонок. Тогда уж лакей открывал им дверь. Хотя лорда и леди Эдвард ждали со дня на день, те еще не приехали в Лондон из поместья, а посему лакеи ушли отмечать помолвку коллеги, и в доме находился только Эверс, который совершенно не желал вытаскивать из теплой постели свое немолодое пятидесятилетнее тело, преодолевать четыре пролета и открывать дверь навстречу явно дурным вестям. Ибо какими они еще могут быть в пятом часу?
Некоторое время Эверс, прикрыв голову подушкой, надеялся, что незваный посетитель удалится, но тот, видимо, знал, что его непременно впустят, и усилий своих не прекращал. Если позволить ему звонить непрестанно, он перебудит всех женщин в доме, которые ответят типичной дамской истерикой. Эверс натянул халат, надел домашние туфли, ночной колпак и пустился со всей доступной его возрасту и болезням скоростью в долгое путешествие с четвертого этажа вниз.
На это у него ушло минут десять, а ночной посетитель звонил да звонил, превратив свое занятие в некую игру: два звонка, пауза; один короткий звонок и следом четыре торопливых. Ритм менялся, но сообщение оставалось неизменным: «Открывайте дверь! Тут жуткий холод».
— Иду, иду, — крикнул Эверс хриплым со сна голосом, пересекая неотапливаемый мраморный вестибюль и с тоской думая о грелке в ногах постели, которая уже наверняка остыла. — Иду. Господи, да прекратите этот трезвон! Я иду.
Когда ему наконец удалось справиться с замками и распахнуть дверь, его глазам предстал не ночной сторож, не молочник, спутавший парадный вход с дверью для прислуги, как надеялся Эверс. В облаке густого желтого тумана, окутывавшего Лондон зимой, стоял человек совершенно незнакомый, однако несомненный джентльмен. Это было видно сразу. В толстом пальто, меховой шапке, шерстяном шарфе и кожаных перчатках, его не узнала бы и родная мать. Эверс разглядел только длинный нос, который, возможно, был орлиным до того, как его сломали, а затем плохо выправили, да пару светлых глаз на загорелом лице.
— В чем дело? — осведомился Эверс, вздрогнув от морозного утреннего воздуха. — Чего изволите, сэр?
— Эверс? — Голос человека, приглушенный толстым шарфом, был звучным и выразительным, то есть голосом образованного, хотя и желтокожего англичанина.
— Да. А кто вы?
— Но вы не Сэмюел Эверс.
— Нет. Я Джейкоб, его внук. Сэмюел Эверс уже четыре года как умер. Он был дворецким в поместье, в Йоркшире, его обязанности там исполняет мой отец, Джон Эверс. Но кто вы, сэр? Откуда знаете моего деда?
— Не узнаешь меня, Эверс? — насмешливо произнес джентльмен.
Дворецкий прищурился. От жгучего холода кожа под теплым халатом пошла мурашками, но джентльмен, казалось, холода не замечал.
— Сразу не пойму, сэр, — отвечал Эверс, стуча зубами. — Полагаю, теперь слишком холодно для игры в загадки, сэр.
— Ты прав, Эверс. К тому же ты никогда в них не преуспевал.
Незнакомец приподнял меховую шапку, открыв копну взъерошенных черных кудрей, весьма длинных. Эти волосы и серебристые глаза заставили Эверса глубоко вздохнуть.
— Боже! — воскликнул он. — Ваша светлость?
Герцог Ролингз засмеялся. В его звучном смехе на тихой пустынной улице слышались беззаботность и свобода… довольно странный звук для лондонской Парк-лейн. Во всяком случае, в пять часов февральского утра, в среду!
— Да, Эверс, — наконец произнес герцог, — это я. Сию минуту из восточных стран, еще полный малярийной заразы. Скоро прибудет мой слуга с вещами, будь наготове. А теперь не найдется ли у тебя для бедного странствующего герцога чего-нибудь выпить? Боюсь, я растерял прошлую устойчивость к проклятому английскому холоду. Мне хочется виски.
— Разумеется, ваша светлость. — Эверс посторонился, чтобы хозяин мог войти в свой дом. — Прошу прощения, но мы вас не ждали. Мы не получали никакого сообщения, что вы покинули Индию…
— И не должны были получить, — ответил Джереми, входя в гостиную и начав раздеваться. Одежду он бесцеремонно швырял на зеленый бархат дивана. — Я уехал из Нью-Дели внезапно. У госпиталя не было времени послать сообщение моей семье…
