Мое непреклонное сердце - Гудмэн Джо (книги онлайн бесплатно серия txt, fb2) 📗

Она поняла, что ничего не расскажет. Одна его рука лежала на ее плече. Кончиком ножа он подпирал ее подбородок.

— Ваш дядя замешан в этом? — спросил Колин. Она молча, с ужасом смотрела на него. — Он просил вас прийти сюда этой ночью?

Умоляющим голосом она прошептала:

— Пожалуйста, отпустите меня…

— Он принуждал вас?

— Нет!

В этом она не могла ему признаться.

Колин прищурился.

— Вы говорили о каких-то последствиях: что случится, если граф будет убит… что-то там о том, что ляжет на вас…

Мерседес почувствовала, как от ее лица отхлынула кровь. Она не хотела думать об этом. Под подбородком она ощущала холодную сталь его ножа, и все ее мысли были сосредоточены только на этом. Ныли судорожно сжатые руки, а костяшки пальцев побелели от невероятного усилия удержать распадающийся лиф. И вдруг ее осенило, что все его хлопоты не имеют к ней лично никакого отношения. Он это делает лишь для того, чтобы заставить ее подчиниться;

— Скажите, что вы имели в виду? — спросил он.

Мерседес наконец поняла, что ей ничего не нужно ему рассказывать. И совсем не важно, увидит ли он ее наготу, потому что его возбуждение здесь ни при чем. И это ее постепенное раздевание по одной ленточке — всего лишь уловка, чтобы вывести ее из равновесия. Он не сможет опозорить ее, если ей самой нечего стыдиться.

До нее вдруг дошло, что руки ее совершенно свободны: они не связаны, и никто их не держит. Она сама связала себе руки. И чтобы освободить их, нужно всего лишь забыть на миг о своей скромности. Она глянула на нож Колина и сделала простой выбор.

Мерседес выпустила края распадающегося корсета и ударила Колина по руке, в которой он держал нож. Он на какую-то долю дюйма проскочил мимо ее шеи, но ей удалось отбросить его. Колин потерял равновесие и упал на край кровати, и, прежде, чем он поднялся, Мерседес отскочила на другой край постели.

Колин встал.

— Что вы теперь собираетесь делать?

Между ними была кровать, но Мерседес очутилась на стороне, которая была дальше от двери. Нахмурив брови, она лихорадочно соображала, что же ей сейчас предпринять.

— Или вы забыли об этом? — Колин умышленно посмотрел в сторону ее изодранного корсета. — Не спешите!

Мерседес поборола искушение опять прикрыться хотя бы руками. Она найдет лучшее применение рукам, чем защищать таким бесполезным образом свою честь. Не сводя глаз с Колина и с ножа, зажатого в его руке, Мерседес осторожными шагами стала медленно, но верно приближаться к комоду.

— Не смейте брать нож, — предупредил он ее.

— Я хочу взять свои чулки.

Это было вполне понятное желание. Судя по ее тону, она не собиралась делать ничего неожиданного. Колин не разгадал ее хитрости.

— Вы хотите побить меня ими?

— Нет, я хочу вас связать.

Он не воспринял ее слова всерьез и продолжал стоять на месте, уставившись на ее грудь, как вдруг она швырнула ему в голову ящик от комода. Ящик угодил углом прямо ему в висок, и Колин упал как подкошенный. Со стоном попытался он подняться, но тут Мерседес ударила его по голове бутылкой виски.

Его последней мыслью было: если она обещала связать его, то, наверное, не собиралась убивать.

Глава 3

Мерседес вошла в дом через вход для прислуги. Она была рада такой возможности. Меньше всего ей хотелось натолкнуться на дядю прямо в холле. Мерседес удалось проникнуть в свою комнату по задней лестнице, никого не повстречав.

Высокое зеркало в ореховой раме, богато украшенной резными завитушками, было, пожалуй, одной из немногих красивых вещей, оставшихся в ее комнате. Мерседес не задержалась перед ним и даже не глянула в его сторону. У нее не было никакого желания смотреть на то безобразие, которое она собой являла. Встав на середину старенького ковра, она содрала с себя одежду и швырнула ее в угол. Она никогда не позволяла себе так небрежно относиться к своей одежде, но непреодолимое желание очиститься от всей этой грязи, скорее оставить позади эту ужасную ночь заглушило все ее практические соображения, и она подчинилась этому порыву, по крайней мере отчасти. Тайный голос уговаривал ее вовсе избавиться от этой одежды, но здравый смысл Мерседес восставал против такого расточительства: ведь его крови на одежде не было. Просто она напоминала о том, что Мерседес в ней совершила.

Мерседес приложила ладони к вискам и зажмурилась. Она не хотела больше думать об этом, И она не будет об этом думать! Тупая пульсирующая боль в голове не проходила, и ее нельзя было заглушить, как несмолкаемый бой литавр. Она покачнулась и тихо застонала от боли.

Мерседес опустила руки и открыла глаза. Усилием воли заставила она себя подойти к шкафу в примыкающей к спальне туалетной комнате. Взяла с полки ночную рубашку и надела ее через голову. Пышные складки тончайшего полотна окутали ее как облако. Мерседес завязала атласную ленту на шее и поправила рукава на запястьях. Подол рубашки мягко коснулся щиколоток, когда она потянулась за халатом. И только надев свой халат и затянув пояс на талии, Мерседес почувствовала себя наконец совсем спокойно, как младенец в пеленках.

У кровати стоял простой деревянный стул с тазом и кувшином для умывания и туалетными принадлежностями. Когда-то, еще в старые времена, в спальне был комод, две тумбочки по обеим сторонам кровати, туалетный столик с мягким пуфиком и письменный стол. Два высоких кресла с подголовниками, обитые кремовой парчой, обычно стояли у камина вполуоборот друг к другу. В туалетной комнате, кроме шкафа, были еще кушетка и высокий комод. Теперь все эти великолепные вещи в стиле чиппендейл и Виндзор стояли в незанятой комнате в южном крыле дома на случай, если к графу неожиданно приезжали гости.

Мерседес привыкла к новой обстановке. Она не тосковала по тому, чего уже не было.

Она умылась над тазом, немилосердно растирая лицо, будто могла таким образом смыть кровоподтек на щеке. Боль от этой процедуры была нестерпимая, но она отвлекала от надоедливой пульсации в голове, и Мерседес даже почувствовала удовлетворение. Сев на край своей огромной кровати под пологом, Мерседес распустила косу и начала расчесывать волосы. Она проделывала это осторожными мягкими движениями, начиная с самых кончиков. Вскоре волосы снова заструились и заблестели, и она сидела, покрытая, как плащом, волнистыми шоколадными прядями.

Из-под подушки Мерседес достала маленькую бутылочку темного стекла с настойкой опия и отмерила полную ложку. Эта бутылочка была ее тайной. Она держала ее на тот случай, когда граф бил ее, будучи в плохом настроении. Она пользовалась ею крайне редко, но не потому, что редко попадала под тяжелую руку графа, а потому, что давно привыкла терпеть боль.

Она глотнула опия, но вскоре поняла, что боль была не только и не столько физическая, от которой она искала избавления с помощью притупляющего чувства лекарства. Она бы притерпелась к такой боли. Сейчас же ей было необходимо освободиться от невыносимого чувства стыда.

Мерседес стоило большого труда встать с постели. Больше всего на свете ей хотелось вытянуться под одеялом и погрузиться в целительный сон. Но никому из тех, кто хорошо ее знал, не пришло бы в голову удивляться, что другие заботы пересилили это желание. Мерседес поднялась с постели и пошла проверить, как там ее двоюродные братья.

— Я же говорил — она пришла, — сказал Бриттон, как только Мерседес вошла в комнату. — Что я говорил!

Он сидел на постели с подушкой под спиной, закутанный в одеяла. Но разговаривал он не со своим братом. Этот славный малый похрапывал в ногах кровати, как старый сторожевой пес.

Его ликующий шепот был обращен к Марте Хеннпин, которая вместе с супругом служила в Уэйборн-Парке на разных должностях вот уже сорок лет. И сколько бы раз ни пытался лорд Лейден уволить одного из них или обоих, они просто не обращали на его приказы никакого внимания.

— Да, вы говорили, мастер Бриттон, — ответила миссис Хеннпин.

Она легко прихлопнула в ладоши, чтобы похвалить его проницательность и выразить свое облегчение. Встав, она стала расправлять свой фартук, разглаживая материю заскорузлыми от работы пальцами.