Софья (обманутые иллюзии) (СИ) - Леонова Юлия (читаем книги онлайн txt) 📗
Лицо Андрея окаменело:
- Мы позже поговорим о том, - отозвался он.
Софи виновато улыбнулась хозяевам дома, которые весьма сконфузились поневоле став свидетелями разговора, который не предназначался для посторонних ушей.
Вечером Завадский пришел в покои Софьи. Андрей долго мерил шагами комнату, не решаясь начать неприятный разговор.
- Говори, Andrй, - вздохнула Софья, устав следить глазами за его беспрестанными передвижениями по комнате.
- Ты собираешься подавать прошение на высочайшее имя? – поинтересовался он.
- Так принято, как же иначе? – пожала плечом Софья.
- Дело в том, что Государю известна подоплека этого дела, мне пришлось рассказать, дабы защитить интересы Александра, - нахмурился Завадский.
- Что с того? Я не понимаю, - вздохнула Софи.
- Ежели дело дойдет до развода, то именно тебя признают стороной виновной в адюльтере, - выпалил Андрей. – Потому я прошу тебя еще раз хорошо обдумать свое решение.
- Пусть, - тихо отозвалась Софья. – Мне ничего не нужно. Я не собираюсь более вступать в брак, зато он сможет соединить свою жизнь с той, что придется ему по душе.
- Софи, - присаживаясь подле нее на кушетку, вновь заговорил Завадский. – Это нынче тебе ничего не нужно. Ты обречешь себя на одиночество, в свете от тебя отвернутся. Может не все, - заметил он, намекая на себя и своих близких, - но очень многие. Перед тобой закроются двери салонов и гостиных.
- Пусть, - упрямо повторила Софья. – Я не желаю возвращаться в свет. Я поселюсь в Нежино, а более мне ничего не нужно.
- Подумай о детях, - сделал еще одну попытку вразумить ее Андрей. – Когда-нибудь они вырастут. Как их примут в свете? Как детей полковника Раневского или как ублюдков князя Чартинского?
Софья побледнела:
- Что же ты мне предлагаешь? Он ведь и сам не собирается признавать их. Так какая разница?
- Пока вы состоите с ним в браке, Александр вынужден будет признать всех твоих детей, - выразительно посмотрел он на ее еще плоский живот. – Всех, Софи.
- Andrй, - Софья удивленно всматривалась в лицо кузена, - я никак не пойму, на чьей ты стороне?
- Что ежели бы мне хотелось, чтобы ты, и Александр были вместе, - взял ее за руку Андрей.
- Это невозможно. Столько всего между нами, - покачала головой Софья. – Думаю, он и сам пожелает оставить меня.
- Нет, - убежденно ответил Завадский. – Он не посмеет.
Софья промолчала в ответ. Хотелось бы ей иметь такую же уверенность, как у Андрея, но пока все складывалось для нее не самым лучшим образом.
Спустя два дня, стараниями madame Морель удалось найти прислугу с довольно приличными рекомендациями. Андрей выплатил двум женщинам, нанятым в качестве камеристки и няньки, жалование за полгода вперед, и Софи стала готовиться к отъезду. Она торопилась покинуть Париж до того времени, как Раневского выпустят из-под ареста, не желая более с ним встречаться.
Становилось все теплее, но дороги, размытые весенними дождями были не в самом хорошем состоянии. Сашко торопился в Петербург и, не желая его задерживать, Софи отпустила молодого человека, благо она была не одна. Подержанный дормез, приобретённый в Париже, был вполне комфортным, лошади сытыми и холенными, и пусть путешествие с двумя маленькими детьми стало для нее не простым испытанием, оно было куда легче, чем то, что ей пришлось пережить, добираясь в Париж в компании Адама Чартинского и Джозефа Зелинского.
Двигаясь неспешно, в день удавалось проезжать до ста верст, останавливаясь на ночлег в постоялых дворах и гостиницах. Спустя три седмицы, они, наконец, пересекли границу Российской империи. Софья не смогла сдержать слез при виде пограничной заставы. «Еще совсем немного и мы будем дома», - подбадривала она сама себя. Чем ближе была Москва, тем сильнее был соблазн заехать в Рощино, но Софи вместо того, чтобы поехать на юг, велела вознице поворачивать на север, к Ростову.
Она и сама, пожалуй, не смогла бы себе объяснить, отчего ей захотелось заехать в Воздвиженское. Вероятно, Лиди вряд ли обрадуется ее визиту, но свидеться с кузиной, было все равно, что вернуться в прежнюю жизнь. В ту жизнь, в которой еще не было Адама, Мари, в ту жизнь, которую она так хотела изменить, и вот ныне жалела, что ей это совершенно неподвластно.
Когда до Воздвиженского осталось чуть менее пяти верст, по пути показались стены обители, где она некогда пыталась найти утешение, получив извести о смерти Раневского, Софья велела остановиться. Без малого четыре года минуло с тех пор. Спустившись с подножки экипажа, Софья подошла к воротам и постучала в калитку. Смотровое окно приоткрылось и взгляду Софи предстало строгое лицо довольно молодой женщины.
- Что вы хотели, сударыня? – не выказав и тени удивления, поинтересовалась монахиня.
- Могу я увидеться с матушкой Павлой? – обратилась к ней Софи.
Монахиня отворила калитку, пропуская внутрь обители, и проводила в помещение, где игуменья обыкновенно принимала посетителей.
- Что мне сказать о вас? – обернулась к Софи монахиня.
- Не знаю, помнит ли она меня? – робко улыбнулась Софья. – Скажите, сестра, что Софья Михайловна Раневская просит принять ее.
Кивнув головой, женщина удалилась. Ожидание затянулось, и Софья уже начала волноваться. Где-то даже мелькнула мысль, что она зря сюда пришла, эти стены не принесли ей утешения и в прошлый раз, ведь она так рвалась покинуть их, так зачем же вновь ступила на порог монастыря. Унылая и образная жизнь в стенах обители припомнилась ей в мельчайших подробностях. Бесконечная рутинная работа и молитвы. Тогда ей все это показалось невообразимо скучным, и она без сожалений оставила подобную жизнь, устремившись за ее пределы в погоне за счастьем. И чем это счастье для нее обернулось? Софья подавила тяжелый вздох и перекрестилась, глянув на образа в углу мрачной горницы.
Дверь тихо скрипнула и в комнату неслышно, ступая, вошла матушка Павла. Софья порывисто поднялась ей навстречу.
- Здравствуйте, Софи, - улыбнулась ей игуменья. – Что привело вас к нам?
- Простите меня за вторжение, матушка, - склонилась над рукой игуменьи Софья, - я пришла у вас совета просить.
- Совета? У Меня? Бог с вами, дитя. Что я могу вам посоветовать? - удивилась матушка Павла. – Нашли ли вы то, что искали? Удалось ли вам избежать искушения?
Слова полились полноводным потоком. Софья все говорила и говорила, не утаивая ничего из того, что с ней произошло с тех пор, как она покинула обитель. Игуменья слушала ее, не перебивая, изредка качая головой.
- И вот я здесь, - вздохнула Софья. – Как мне поступить нынче? Не могу я и дальше жить во лжи.
- Развод – это не выход, - тихо заметила матушка Павла. – Вы желали бы супругу лучшей доли, но кто знает, где она эта лучшая доля? Вы уверены в том, что знаете, чего на самом деле он желает? Молитесь, Софья Михайловна, молитесь. Господь всегда укажет путь тем, кто нуждается в нем.
- То есть вы хотите сказать, что я ничего не должна предпринимать? – удивилась Софья.
- Я этого не говорила, - чуть заметно улыбнулась игуменья. – Но иногда, подождать – самое верное решение. Наберитесь терпения, ведите жизнь праведную, Господь дал вам возможность познать счастье материнства, вот и посвятите себя детям, а принять решение – доверьте вашему супругу. Не стоит вам взваливать на себя бремя такой ноши.
Глава 45
Тепло простившись с матушкой Павлой, Софья вышла из темного помещения приемной для посетителей. Майское солнышко припекало совсем по-летнему. У ограды пышным цветом распустилась дикая яблоня. Налетевший порыв ветра, подхватил опавшие лепестки и закружил их по выложенной булыжником дорожке, ведущей к монастырским воротам. Придерживая одной рукой шляпку из серого шелка, Софи устремилась вслед за ними, торопясь покинуть стены обители. После беседы с игуменьей впервые за долгое время беспокойство за собственное будущее и будущее мальчиков оставило ее. Рассеялся мрак, в котором она блуждала долгое время, пыталась найти верные ответы, на мучающие ее вопросы. Права матушка Павла, в ее положении самое разумное довериться Раневскому: коли любит – простит, и сам будет искать с нею встречи, ну а коли не найдет в себе сил простить и принять, так и здесь время станет ее союзником. Дитя, что она носит, не станет ублюдком в глазах всего света. Как бы ни была противна ей эта мысль, что Раневскому против воли придется признать этого ребенка, не было у нее более иного выхода.
