Маньчжурская принцесса - Бенцони Жюльетта (читаем книги TXT) 📗

Совсем не догадываясь о мыслях этого человека, которого она знала плохо, но который ей оказывал такое чуткое внимание, Орхидея понемногу обрела равновесие. Обволакивающий комфорт купе, тонкий и хорошо знакомый аромат чая, приготовленного по ее любимому рецепту, тепло и ритмичное покачивание вагона оказывало на нее анестезирующее воздействие, придавая новые силы.

А чтобы еще лучше изолировать ее от внешнего мира, Пьер Бо перед самым отходом поезда задернул бархатные шторки. Таким образом, она не видела ни пригородов, ни сельских просторов, через которые они проезжали. Как будто бы он желал, чтобы она закрыла глаза и не открывала их до самого моря, по которому скоро поплывет.

Однако после ужина, состоявшего из ракушек Сен-Жак, яичницы с грибами, зелеными бобами и взбитого шоколада, – к которому по приезде в Европу она обнаружила истинную страсть, – она должна была выйти на некоторое время в коридор, пока ей приготовят постель.

Зная, что Орхидея предпочитала сейчас одиночество, Пьер Бо использовал самый благоприятный момент: все в это время находились на первой смене в вагоне-ресторане (в это время там обычно собиралось больше всего народа). А в коридоре находилась лишь одна дама в шиншилловом манто, которая явно не имела желания куда-либо выходить, и ждала, когда ей тоже приготовят постель на ночь.

Они стояли друг от друга неподалеку. Но если молодая вдова, прислонившись спиной к перегородке, не обращала никакого внимания на другую пассажирку, то та, напротив, смотрела на нее беспрерывно, и было видно, что она горит желанием начать разговор, но не осмеливается. В конце концов она решилась:

– Извините меня, пожалуйста за то, что я обращаюсь к вам, не имея чести быть представленной вашей особе, – произнесла она сдержанным голосом. – Но вы здесь единственная пассажирка, занимающая целое купе, и я хотела бы спросить вас, не могли бы вы мне оказать услугу.

Личико у нее было восхитительное, улыбка – обворожительная и симпатичная, голубые глаза были искренни. Все это тронуло Орхидею, и она сочла, что эта дама достойна любезного ответа:

– Если это не очень сложно...

– Думаю, что не очень, но вначале я должна вам сказать, кто я есть: меня зовут Лидия д'Оврэй, я из «Буфф Паризьен» [2]...

– Извините меня, я редко бываю в театре. Вы актриса?

– Да, в некоторой степени, и я еще пою и танцую. Пользуюсь достаточным успехом, – уточнила она с простодушным удовлетворением. – Это приятно, однако иногда из-за этого возникают сложности, и немалые, с мужчинами...

– Вы должны очень нравиться им, – сказала Орхидея, улыбнувшись. – Вы на самом деле очень красивы!

– Большое спасибо, но в некоторые дни мне совсем бы не хотелось быть таковой. Например, именно сейчас. Я... у меня было приключение с одним русским принцем... Человеком прекрасным... Чрезвычайно богатым, но страшно ревнивым и ужасным тираном. Он... он меня преследует и... Раз уж я все рассказала, я сбежала от него...

Пьер Бо, выйдя из купе Орхидеи, прервал ее, но Лидия с большим изяществом, свидетельствующем об уме, не меняя тона, продолжала говорить, но уже о красоте заснеженных пейзажей, мелькающих своей необыкновенной белизной перед окнами, в которых отражаются лишь пассажиры, стоящие в коридоре. Видя, что они беседуют, он удалился в другой конец вагона со служащим, только что закончившим застилать постели.

Орхидея вдруг почувствовала искреннюю симпатию к этой милой маленькой женщине, ведь она тоже могла бы пожаловаться на мужчин. Одна бежит от любви, а другая бежит от полиции. Молодая маньчжурка увидела в этой женщине сестру по несчастью.

– А скажите, чем я могу вам помочь?

– Все очень просто. Я хочу поменяться с вами купе, но так, чтобы этот человек... ну... кондуктор ничего об этом не знал. Гри-гри, как я называю своего сумасшедшего, способен на все, чтобы только меня отыскать... даже на то, чтобы подвергнуть пытке служащего.

Несмотря на трагический тон сказанного, Орхидея не смогла удержаться от улыбки. Это ее страшно поразило; что же она за женщина, если может улыбаться, когда лишь сутки назад умер ее Эдуард?

– Я не представляю, что для него могут сделать в этом люкс-поезде? – сказала Орхидея. – Что касается господина Бо, я его знаю с давних пор. Он не способен предать женщину. Вам бы следовало больше ему доверять!

– Нет, это мужчина, а я не верю ни одному из них. Либо они соперники, либо поддерживают друг друга. Если по каким-то причинам мое предложение вам не подходит, то я вас пойму.

– Да почему вы решили, что не подходит? Все эти комнатушки как близнецы!..

– Значит, вы согласны?

– Я согласна, и я ничего не скажу... Когда кондуктор вернется, я пожелаю ему спокойной ночи и буду наготове. Вы же со своей стороны ждите подходящего момента, чтобы он удалился, и сразу приходите ко мне.

– О! Благодарю вас от всего сердца, и если я могу быть хоть чем-нибудь вам полезной, вы можете просить меня о чем угодно! Обещаю и клянусь, все сделаю! – И к великому удивлению Орхидеи благородный потомок семьи д'Оврэй, по крайней мере так предполагалось, торжественно выбросила вперед руку и сплюнула на пол. «А стоило ли так делать», – подумала Орхидея, но потом решила, что ведь никто ее не просил ни в чем клясться. Орхидея задала еще вопрос:

– Вы тоже едете в Марсель?

– Нет, в Ниццу. Это что-то осложняет?

– Нет, но меня должны разбудить до прихода поезда.

– Если он откроет, что мы сделали такой обмен, то в тот момент это уже не будет иметь никакого значения. Но я попрошу его тоже разбудить меня до того, как мы подъедем к Марселю.

– Итак, договорились...

– И еще! Не хотите сказать мне свое имя, мадам?

– Мы больше никогда не встретимся. Послезавтра я отплываю на корабле в Китай, но мне будет приятно знать, что здесь у меня осталась подруга. Меня звать Ду Ван... Принцесса Ду Ван!

Глаза у маленькой блондинки широко раскрылись:– Черт возьми!.. Принцесса? А я то удивлялась, откуда у вас такая красивая внешность и осанка!..

Орхидея позволила улыбнуться себе еще раз под впечатлением того, что она сама произнесла. Для нее это тоже был сюрприз. Ее старое имя само соскользнуло у нее с губ, как будто бы она хотела сбросить его и оставить здесь во Франции образ той девчонки-беженки, купеческой дочки, которую она так долго представляла. Разве так не лучше, если она на самом деле стремится обрести настоящее равновесие и вновь стать той, кем некогда была? Тишина садов Запретного города завершит возрождение, которое будет длиться до врат смерти...

Все произошло так, как задумали две беглянки. Когда Пьер Бо возвратился, Орхидея поблагодарила его за заботу и, прежде чем пожелать ему спокойной ночи, настоятельно попросила, чтобы ее никто не беспокоил, что вызвало у него улыбку:

– Для этого нет никаких оснований, мадам. Я внимательно буду следить за вашим сном. Отдыхайте спокойно!

Некоторое время спустя, пользуясь моментом, что проводника позвал в другой конец вагона властный голос, обе женщины благополучно осуществили задуманную операцию. И Орхидея очутилась точно в таком же купе, вплоть до мелочей, которое она только что покинула. Лишь аромат туберозы говорил о том, что здесь находилась какое-то время другая хозяйка, любившая этот дурманящий запах. Что же касается Орхидеи, то она его не переносила. Убежденная, что так она не заснет, и, чтобы избежать при пробуждении головной боли, она отдернула шторы и открыла окно, что сразу же позволило сильному порыву ветра вместе со снегом ворваться в купе, и она тут же прикрыла его, оставив при этом небольшую щель, а также пустое пространство между шторами для того, чтобы воздух мог свободно проходить и чтобы выветрился неприятный запах. После этого она разделась, легла, погасила свет и, натянув одеяла до самых ушей, свернулась в клубочек в этом теплом гнездышке. Заснула она практически мгновенно.

А Средиземноморский экспресс невозмутимо продолжал свой путь по заснеженной земле Бургундии...